Когда лопается английское терпение, или Как проехать через Узбекистан на велосипеде
Весной 2009 года англичанин Дуглас Уайтхед (Douglas Whitehead) решил отправиться в Индию на велосипеде. Здравомыслящие люди, узнав о его планах, осторожно уточняли: «В Дели? На велосипеде? А вы знаете, что туда из Хитроу почти ежедневно летают самолеты?» Однако Уайтхед был уверен: ничего на свете лучше нету, чем крутить педали шесть тысяч миль, спать в палатке и готовить еду на примусе. Проехать через десять стран Европы, пересечь Турцию и Иран, побывать в Туркменистане, Узбекистане, Таджикистане и Кыргызстане, в западных областях Китая, на пакистанских горных перевалах… К ноябрю он планирует уже оказаться в Дели.
Сам Уайтхед, который регулярно описывает впечатления от своей поездки в Telegraph.co.uk, пишет о своем решении так: «Это сумасшествие? Идиотизм? Может, и нет - для Марко Поло и Лэнса Армстронга (знаменитого американского велогонщика – ред.) в одном лице. Но для полноватого сорокалетнего офисного работника, который чувствует странное недомогание, когда оказывается в турагентствах, и который лишь несколько месяцев назад приобрел велосипед, это предприятие может закончиться полным провалом… Я готов к тому, что уже через несколько дней мой путь перестанет казаться приятным, что усталость, болезнь, грубость или одиночество одолеют меня, и я поверну обратно, к ближайшему аэропорту. Но я все же надеюсь, что это будет веселое приключение».
Уайтхед купил себе современный туристский велосипед с 36-ю скоростями, одноместную палатку и запасную пару штанов. Следующие штаны Уайтхед решил купить по дороге, когда эти окончательно придут в негодность. Палатка была опробована во время сильнейшего ливня, велосипед – во время поездки к приятелю: Уайтхед выяснил, что в день может делать 40 миль… Приятель, который собирался жениться через пару месяцев, грустно посмотрел на Уайтхеда: «Я уверен, что ты сделаешь это… Но может, я все-таки внесу тебя в список гостей на свадьбу? На всякий случай?»
Но Уайтхед все же отправился в Дели. «Фергана.Ру» предлагает вам пересказ его заметок о путешествии через Узбекистан – опуская исторические подробности, которыми Уайтхед, как и любой неофит, впервые оказавшийся в Центральной Азии, с удовольствием делился с читателями «Телеграфа». Нашим читателям сведения, которые есть в любом путеводителе по Узбекистану, вряд ли нужны – а вот живые впечатления наивного англичанина заслуживают самого веселого внимания. Мы даем его рассказ «от первого лица».
Дуглас Уайтхед в самом начале пути
На поезде через пустыню
Через пустыни Каракалпакии я все же решил проехать на поезде. Я довольно тяжело перенес вердикт своего внутреннего суда о том, что мы с велосипедом должны временно пожить отдельно. Велосипеду, пожалуй, тоже было нелегко. Думаю, он все же немного дулся на меня, хотя по его виду это было незаметно…
Каракалпаки – кочевой народ, хотя в советские времена каракалпаков вынудили заниматься сельским хозяйством, поскольку их родина стала одной из областей Узбекистана. Каракалпакстан никогда не выглядел особенно привлекательно, но в последние годы из-за экологической катастрофы Аральского моря пейзажи Каракалпакии выглядят просто разрушительно.
Глядя в окно поезда, я заметил пару верблюдов, которые нашли среди солончаков какую-то скудную растительность и неторопливо ее пережевывали. Но вот верблюды остались позади, и мне стало интересно, когда мимо окна промелькнут другие признаки близкого человеческого жилья. Через сорок минут я сдался. Степи были пусты, без всяких признаков жизни…
Жизнь была в поезде. Люди суетились, постоянно менялись местами, общались, болтали… Лица вокруг напоминали об истории завоеваний и военных походов в Центральной Азии. Встречались и русские лица, и смуглые, напоминающие турок и персов, и овальные, с монгольскими чертами лица потомков Чингисхана. Когда поезд отогнали на запасной путь, чтобы дать проехать другому составу, нас тут же окружила толпа женщин, торгующих всем, от арбузов и детской одежды до водки, которая была дешевле воды. Вокруг был базар. Предлагали снять боль заклинанием, имам был готов за ту же цену прочесть молитву, «черные менялы» предлагали купить валюту. Бедняки тащили деньги пачками – и пересчитывали их со скоростью банковских машинок.
Трехлетний мальчик, вертя в руках свою «Азбуку» с картинками, научил меня нескольким русским словам. 200 километров от казахстанского города Бейнеу до узбекистанского Кунграда мы ехали тринадцать часов, и за все это время ребенок ни разу не заплакал, не захныкал и не начал жаловаться. Люди здесь учатся быть стойкими и терпеливыми с раннего детства…
Мне бы не помешало такое терпение в течение следующих двух дней, которые я провел на велосипеде. Я ехал – и ничего вокруг не менялось, пустынный и красивый пейзаж словно застыл. Я ехал как по Луне. Космическая скука завладела мной, и чтобы хоть как-то развлечься, я ночевал в домах местных жителей.
Их туалеты – дырки в земле, прикрытые деревянными досками. Их кровати – матрасы на полу. Я сидел с мужчинами, которые подливали мне водки, а женщины подавали нам плов. Они были очень гостеприимны и не обращали внимания на мух, которые ползали по еде.
Наконец, во второй половине третьего дня я доехал до Хивы. Увидев город, я испытал такое же облегчение, какое, должно быть, чувствовали идущие по Великому шелковому пути, выходя из пустыни. Или, во всяком случае, те из них, кого не тащили в Хиву на невольничий рынок…
Иностранцы в Хиве - желанные гости. Кажется, что в этом обнесенном стеной городе находятся только туристы да продавцы сувениров, а охранники сидят возле четырех ворот и не пускают в город местных жителей, чтобы те не путались под ногами. Местные жители говорят, что после того, как русские восстановили Хиву в 1950-х годах, город превратился в музей. Думаю, они преувеличивают, хотя какая-то правда в этом утверждении все-таки есть…
Автобус на Бухару
В Бухару я решил добраться на автобусе.
- Это автобус на Бухару?
Водитель кивнул.
- Сколько ехать?
Водитель показывает четыре пальца.
- Когда?
Один палец вверх – и быстрое движение кистью другой руки. Наверное, скоро… Неужели все так просто? Сейчас три часа, значит, примерно в половину восьмого вечера я буду в Бухаре. Или водитель имел в виду, что мы только в семь тридцать отправимся из Хивы?
Никто из местных жителей не мог сказать, во сколько все-таки отправляется автобус. Они просто сидели или полулежали вокруг – и ждали отправления автобуса. Они не беспокоились и не поглядывали на часы.
И точно также они вели себя, когда в полночь автобус вдруг остановился возле скромного ресторанчика – и не поехал никуда до четырех утра. Люди, удобно устроившись на корточках на полу, сидели и тихо переговаривались.
Там, по дороге на Бухару, я понял, до какой степени я – человек Запада. Мы очень нетерпеливы, даже во время отпуска. Некоторое время мы еще можем сдерживать эмоции, но, в конце концов, раздражение выплескивается наружу.
Кстати, в семь тридцать все-таки была остановка. В семь тридцать утра, на следующий день. Но никаких древних стен Бухары - автобус остановился на обочине дороги, идущей вдоль хлопковых полей.
- Бухара?
Водитель и трое его товарищей махнули рукой куда-то в сторону…
- Далеко?
Так. Около шестидесяти километров. А может, и все семьдесят…
И тогда я сказал все, что думал и по поводу этого автобуса, и этого водителя, и этого общественного транспорта в Узбекистане. Жестко сказал.
А вам добавлю – в Бухаре, куда я все-таки доехал, есть около сорока гостиниц, но нет ни одного банкомата… И главное - никогда не ездите в Бухару из Хивы на автобусе. Пользуйтесь маршрутными такси…
Самарканд: душ и друзья
"For lust of what should not be known we take the Golden Road to Samarkand», написал Джеймс Элрой Флеккер (James Elroy Flecker) в стихотворении 1913 года. Перевести эту строчку можно так: «Мы выбрали Золотой путь на Самарканд, ведомые тайным вожделением…» Ну, примерно так.
Во всяком случае, в европейских умах о древнем Самарканде существует романтическое и экзотическое представление.
Я три дня в поту крутил педали до Самарканда, и предмет моего тайного вожделения был только один – теплый душ. Предел роскоши, о котором я мог только мечтать. Я слышал, что ближайший банкомат, который мог принять мою карточку Мaestro, был в двухстах милях отсюда, в Ташкенте. Причем нет никаких гарантий, что он будет работать, когда я все же до него доберусь. Поэтому я решил экономить – и оказался в комнате дешевого самаркандского общежития.
В общественной душевой было очень влажно, из туалетов оскорбительно воняло. Морщась – выбора у меня не было – я все же осторожно повернул кран… Струя воды, забрызгивая все вокруг, пролетела через комнату и полностью залила одежду, которую я приготовил на смену. Так что после душа мне пришлось влезать в свои старые потные тряпки…
Я был готов к тому, что в подобных гламурных местах вроде этого можно встретить и других путешествующих иностранцев. Но все же столкнуться с четверкой европейцев было довольно неожиданно. Два швейцарца ехали в Кыргызстан, голландец направлялся в Австралию, а немец возвращался из Гонконга. Этот немец, несомненно, был старейшиной нашей группы: и по возрасту, и по опыту велосипедных путешествий. Из тридцати последних лет он тринадцать провел в седле, причем побывал в разных точках земного шара. При этом у него была привычка на любой, даже простейший вопрос, отвечать долгой историей. «Я в магазин, посмотрю пива. Вам брать?» - «Нет, я не употребляю алкоголь с 1982 года, когда я подхватил дизентерию в Иране… Ах, парень, я так страшно болел…» Или: «Кого-то, кроме меня, прошлой ночью жрали клопы?» - «Клопы - нет. Но в Анголе в 1997 году я обнаружил в своей палатке тарантула. Ах, парень, я был так поражен, что…»
Но его можно было простить. Он ехал уже шесть месяцев, а семь последних недель провел в сельских районах Китая, и вокруг не было ни одного человека, который понял бы хоть одно его слово.
Голландец мне понравился сразу. Еще пара лет – и он все-таки доедет на ферму к своим друзьям в Аделаиду, где и устроится на работу. Глупо, конечно, но я почувствовал свое превосходство, когда голландец сообщил, что проезжает 30 миль в день и часто пользуется общественным транспортом. Правда, потом Александр признался, что в Голландии на своем гоночном велосипеде проезжал 220 миль в день, и это настолько отличалось от моих реальных возможностей, что я решил, что голландец преувеличивает.
Я был готов еще задержаться в Самарканде – правда, не в общежитии, - но моя виза заканчивалась, и мне нужно было спешить в Ташкент.
Дорога из Самарканда в Ташкент шла через «голодные степи», которые Советы превратили в орошаемые хлопковые поля. То, что я видел, крутя педали, можно описать такими словами: «Хлопок, хлопок, хлопковые фабрики, хлопок, хлопок, хлопок, мужчина на осле, хлопок, хлопок, хлопок…» Через три дня молчания я вдруг с удивлением услышал собственный голос: «Ах, парень, сколько хлопка… Вы не знаете, что такое скука, если никогда не проезжали мимо хлопковых полей в Узбекистане в 2009 году…»
Чиновники Ташкента - радость расставанья
Вся прошлая неделя оказалась настолько утомительной, что мой мозг прокис, пытаясь вникнуть в происходящее. По правде говоря, я бы вообще не хотел больше вспоминать о прошедших семи днях. Но ничего не поделаешь – придется вспомнить и мое пребывание в Ташкенте. И начну я, пожалуй, с оглушившего меня полицейского свистка. Я вздрогнул, как будто рядом со мной взорвалась бомба. Но нет: никакой бомбы. Ко мне направлялись двое полицейских.
- Паспорта, паспорта, - пролаяли они.
- Do you speak Ehglish? (Говорите по-английски?).. – начал было я и осекся. Конечно, не говорят. Глядя на их туповатые морды кирпичом, я догадываюсь, что они с трудом говорят и на своем родном языке.
Я приклеиваю к лицу улыбку – это лучшее, что можно придумать, когда разговариваешь с властями – и серьезно концентрируюсь на том, чтобы не выглядеть шпионом.
Они желают знать, что я делаю в Ташкенте. Как ни странно, мне самому это интересно. Самый простой ответ на этот вопрос может звучать так: я прибыл в столицу Узбекистана, чтобы получить визы для дальнейшего путешествия. Но в этой части света не бывает простых ответов. Здесь вообще все непросто.
Вот уже семь дней я брожу по городу кругами, потому что уличных указателей почти нет, и пытаюсь общаться с бюрократами из посольств, которые, кажется, делают все возможное, чтобы туристы не приезжали в их страны. Время уходит, и моя узбекская виза заканчивается…
Но это небольшая проблема – поехав в аэропорт, я могу заплатить 80 долларов и продлить свое пребывание в Узбекистане еще на неделю. Правда, чтобы сделать это, мне нужно попасть к одному начальнику. Перед тем, как одарить меня разрешением войти, этот босс заставляет прождать пять часов под дверью. Когда же меня, наконец, впускают в офис – в их святая святых, - то мне приходится, растянув на лице счастливую улыбку, ждать еще немногим дольше: внимание чиновника занимают другие дела – гораздо более важные, чем мои.
Пока передо мной разыгрывали этот маленький спектакль, я изучал людей, которые процветали в этом тоталитарном обществе. Вот начальник, чья тучная шея и руки выпирают из спортивной рубашки Lacoste. Он, как и полагается по пещерной логике, выглядит крупнее и отвратительнее остальных работников департамента. Его помощник, возможно – младший брат, - выглядит так же импозантно, но все же немного уступает боссу…
Еще там работала такая маленькая крыса… Человек с непропорционально большим животом, похожим на горшок, у которого к тому же был тик: он зажмуривался каждые пять секунд. Переминаясь с ноги на ногу, грызун с волнением демонстрировал узбекский и американский паспорта, принадлежащие одному и тому же пассажиру, и в его сопении так и слышалось: нарушение, нарушение…
Немного в стороне стояла молодая образованная женщина, переводчик шефа, с усталым и нервным лицом…
Я продлил узбекскую визу, но это не решило остальных моих проблем. И вот я стою посреди Ташкента, и меня уже третий раз останавливают полицейские. Поначалу я нервничал, но с каждым разом мне становилось все скучней…
Так что же я делаю в Ташкенте?
- Охочусь на невидимых космических обезьян. Вы их не встречали?
- Паспорта, паспорта! Виза, отель? – полицейские не отстают.
- О, они фантастические! – продолжаю я. - Куда же они улетели?
- Виза, виза, отель, паспорта!
- Может, вам покажется странным мой вопрос, но не было ли на некоторых обезьянах шляп?
За безопасностью в Ташкенте всегда следят очень строго, но эта неделя стала почти драконовской. Мой визит совпал с 2200-летием Ташкента и празднованием Дня независимости, хотя мало у кого было праздничное настроение. Хотя все СМИ находятся под строгим государственным контролем, я замечал людей, которые читали газеты… И везде были полицейские. Они свистели, приказывая гражданам закрыть окна, когда мимо домов в машинах с тонированными стеклами проезжали правительственные чиновники. На каждом светофоре стоит полицейский и как минимум двое – на каждой платформе причудливо украшенных станций метро, которое является одной из достопримечательностей города.
Другой достопримечательностью является базар Чорсу - огромный рынок, который хаотично выплескивается на узенькие улицы вокруг. Огромные горшки с ароматными специями, разноцветный овощной базар, пестрые развалы электротехнических товаров и фальшивой дизайнерской одежды.
И все дешево – но так и должно быть. Я не знаю, как живет столица - город с четырехмиллионным населением, но около половины из двадцати восьми миллионов жителей Узбекистана вынуждены жить на 1 евро в день.
Оживленная, шумная атмосфера базара – с ее суетой, хлопотами, шумом, - это тот Восток, который разительно отличается от современного города, расположенного в миле от базарных рядов. Там, в ташкентском Сити, широкие советские бульвары, ряды банков, шикарных бутиков с подлинными брендами, и скромные футболки Adidas по 70 евро.
Завтра я покидаю Ташкент. Я не успел разобраться во всех проблемах с получением виз, но решил отложить эту проблему. В Кыргызстане тоже наверняка возникнут бюрократические проблемы, но хуже, чем в Узбекистане, там вряд ли будет. К тому же меня уже сжигало желание прыгнуть на свой велосипед и свалить отсюда подальше. И как можно скорее.
Карту путешествия Дугласа Уайтхеда по миру можно посмотреть здесь. Так что завидуйте. Нам, например, завидно.
Перевела и пересказала Мария Яновская
