Канат Ибрагимов. Фото © «Фергана»

Современного художника из Казахстана Каната Ибрагимова и раньше знали во всем мире - и искусствоведы, и профессиональные критики актуального искусства, и любители нестандартных творческих акций и перформансов. Сегодня Канат известен еще более, но уже как гражданский активист. Он - участник самых громких политических акций в Алма-Ате и в Москве. За последние два месяца Канат уже дважды отсидел по пятнадцать суток административного ареста и каждый раз держал голодовку в знак протеста против репрессий со стороны властей. В начале июня Канат побывал в Москве, где с ним встретился и побеседовал главный редактор «Ферганы» Даниил Кислов.

* * *

«Фергана»: - Канат, скажи: что сегодня должен делать художник?

- Замечательный ответ на этот вопрос я получил от контемпорари-художников (Канат часто использует это слово, производное от английского словосочетания «contemporary art» - «современное искусство». - Здесь и далее примечания редакции) в Казахстане, в Алма-Ате, когда я пытался прочитать им лекцию о гражданской активности, что в результате вылилось в истерику с моей стороны и абсолютное непонимание со стороны художников. На мой вопрос о том, что должен делать художник в ситуации нестабильности и политических волнений, они ответили, что «художник ничего и никому не должен».

- И что ты заявил в ответ?

- На этот случай я нашел подходящую цитату из Владимира Ильича Ленина. Когда он, вероятно, сталкивался с такими эгоистами в лице интеллигенции, художников, поэтов, он говорил (из письма Войтинскому в 1913 году): «Интеллигенция ушла прочь (туда этой б... и дорога)». Вот так. То есть, Владимир Ильич прекрасно понимал все эти колебания интеллигенции, что она не имеет никакой платформы под собой, что это самая слабая прослойка в обществе. Художники, интеллигенция, интеллектуалы - за ними масса не идет. Более того, часто они выступают с уклонистской и оппортунистической платформы. Невозможно никак мобилизовать художника в общественную жизнь, потому что его самомнение и самовлюбленность - выше всех.

В XXI веке два таких неразрывных понятия, как карьера художника и стратегия художника, конечно, разошлись, хотя на протяжении всей предыдущей истории они шли нога в ногу...

- Разве Ван-Гог заботился о том, чтобы делать карьеру?

- Скорее, это было исключение. Художники, в большинстве своем, стояли в очереди перед церквями...

- То есть, на рынке.

- Да, на рынке, и так же, как д'Артаньян свою шпагу и свою смелость, художники продавали свою кисть. Ван-Гог, Гоген и Сезанн как раз-таки и пытались прервать эту порочную цепь «карьера-стратегия», и у них это получилось. В XX и XXI веке, как никогда, оказались востребованы камикадзе, самоубийцы, шахиды, то есть, художники, которые осуществляют свою стратегию вопреки своей карьере.

- Можешь ты привести примеры такой стратегии, которые тебя вдохновляют?

- Их очень много. Это те же «венские акционисты», тот же интернационал ситуационистов, которые поддержали молодежное движение в 1968 году. Еще раньше — это движение дадаистов...

2 июня 2012 года Канат Ибрагимов возложил цветы к памятнику Абая в Москве, на Чистых прудах. Он принес белые розы и выкрасил их в чёрный цвет

- Связаны ли, на твой взгляд, процессы, которые происходят сегодня в политике, с тем, что происходит в искусстве?

- Прежде всего, «арабская весна», события в России и в Казахстане - это звенья единой цепи. Конечно, это космические процессы (к слову сказать, академик РАН Голицын не исключает, что социальные волнения вызывают вспышки на Солнце). В Казахстане вся системная оппозиция оказалась бессильна перед олигархическим фашизмом Назарбаева. В арабских странах этой оппозиции даже не существовало — народ сам вышел на улицы, отказавшись от институций, от вождей. Примерно то же самое происходит и в современном искусстве, когда художники хотят отказаться от услуг так называемых «кураторов», прекратить унизительную практику, когда их работы отбирают для каких-то биеннале. Так что процессы, которые вроде бы шли исподволь, начинают вырываться наружу и мы, как говорил Чапаев, должны осознавать их «в мировом масштабе».

В этом плане мне близка позиция Воротникова и группы «Война», которые выбрали для себя «безблядный» путь, то есть, поставили стратегию художника выше собственного рыночного успеха. Это прекрасный пример самоотверженности и искренности.

По-моему, это Марат Гельман придумал, что у современного художника должно быть четыре качества. Первое: художник должен быть культурно вменяемым, знать историю искусства, чтобы не изобретать велосипеды и писсуары, не рисовать заново Энди Уорхола. Второе: современный художник должен быть аутентичным, то есть, он обязательно должен быть прислонен к чему-либо — к культурной или национальной традиции, или к сексуальным меньшинствам. Он должен, говоря на блатном жаргоне, «определиться». Третье: художник должен иметь только ему присущий месседж — послание миру.

В современном мире искусства все эти три позиции обязательны. Однако, по мнению Марата (если он сам не забыл, ведь он давно это говорил), существует четвертая позиция. Это - искренность или «драйв». Так вот, самое прикольное заключается в том, что, имея драйв, ты в принципе можешь пренебрегать первыми тремя факторами. Но, если ты имеешь первые три позиции, то четвертая, которая, в свою очередь, может их заменить, для тебя необязательна. Это хорошо видно на примере рок-музыки, где многие группы были «антиинтелигентскими», полностью культурно невменяемыми, тем не менее, именно они внесли самый впечатляющий вклад в современную западную культуру. Я считаю, что искренность может списать все грехи и весь непрофессионализм. Если ты искренен — то народ тебе поверит. И искренним лучше быть тогда, когда ты находишься на какой-то позиции, а в данном случае — на стороне народа. Ты должен участвовать в «казахской весне» или «азиатской революции».

Канат Ибрагимов выступает в Москве — на акции в поддержку рабочих Жанаозена

- Какой художественный месседж и политический лозунг ты несешь в массы? Ты выступаешь против диктатуры и насилия. Было бы интересно узнать, за что ты выступаешь?

- Могу сразу огорошить тебя. С позиции троцкизма это - вообще не совсем правильный вопрос. Троцкий, как известно, исповедовал «перманентную революцию». Если учесть, что вся наша жизнь - это клеточный пожар в хаосе смерти и ужасе бытия, по выражению Гейдара Джемаля, это героический вызов вечному Ничто. Когда художник ежедневно преодолевает ужас бытия и героически противопоставляет себя смерти, то это и есть месседж. Постоянная борьба, постоянная эволюция мобилизует художника как творца и оправдывает сего существование. Вовсе не жалкая карьера или возможность получить какие-то блага, а именно возможность борьбы, в которой ты постоянно черпаешь энергию, это и есть основная цель художника.

- Это то же самое, что и джихад?

- Да! Как ты знаешь, на своем втором суде, когда мне снова дали пятнадцать суток, я сказал, что объявляю свой персональный интеллектуальный и художественный джихад. Так как я интеллектуальный или антиинтеллектуальный экстремист, я процитировал выдержку из «Правил ведения джихада». Там написано, первое: испрашивай у Аллаха смерти для себя. По-моему, это прекрасный лозунг для радикального художника — мученичество. Ведь и в мусульманском, и в христианскому дискурсе испытание и мученичество - это благо, дар. Второе: бегство с поля боя - это самое последнее преступление. Наш пророк молил Всевышнего об избавлении от трусости. Я же — трусливый человек, поэтому для меня это принципиально важно. И третье: если ты не можешь вести джихад оружием, то веди его языком и пером. Я избрал третий путь: объявил свой персональный джихад против власти мунафиков (лицемеров). Я веду его по возможности художественным, интеллектуальным путем. Как это получается — не мне судить, да мне это и безразлично.

Теперь дальше. Меня иногда называют «трусливым эгоистом». Сначала я возмущался, а потом понял, что это правда. Эгоист, если это человек, который себя уважает, то он постарается и других не унижать. Уважение к себе — это значит и уважение к окружающим. Потом эгоист — это безусловно трус. И я очень боюсь того, что эти фашизоидные, людоедские проявления, которые мы видели в Жанаозене, распространятся на весь Казахстан. Что какой-нибудь полицейский сможет пристрелить и меня, и моего сына, и моих близких, а какой-нибудь вор-судья-казнокрад сможет осудить нас, поэтому я делаю это из чувства самосохранения. Одна из теорий возникновения искусства, и довольно убедительная, на мой взгляд, гласит, что искусство вообще возникло из чувства самосохранения. Расшифровываю. Почему самки выбирают себе красиво сложенных самцов? Чтобы создать качественное потомство. Чувство прекрасного — это чувство самосохранения. Мы генетически тянемся к прекрасному, к здоровому, а не ущербному. Так из трусости и чувства самосохранения казахский художник выходит на улицу. И во всех странах, где я буду выставляться, я буду поднимать тему казахской революции.

- Фаллос на мосту в Питере от твоей любимой группы «Война» - разве это эстетично, разве это красиво?

- Еще Роден говорил, что если вы хотите узнать, как не надо делать искусство, ступайте на итальянские кладбища. Там много «красивостей», которые сегодня называются «китчем». А искусство не создано для того, чтобы «украшать». Искусство должно быть искренним и характерным. И безобразное имеет свою красоту, потому что страдания человеческие искренни. Все, что искренно, все, что характерно - это и есть искусство. Быть в созвучии с событиями на своей родине - это и есть задача художника. Группа «Война» - это настоящая, истинная, аутентичная русская группа художников, потому что они не бегут от проблем.

- Что для тебя значит рифма «оккупай-Абай»?

- Мне как казаху «рифма» российских протестных движений с Абаем кажется восстановлением исторической справедливости и для казахского, и для российского народа. Значение Абая в том, что он написал «Кара соз» - «черные слова» о несправедливости и произволе, царящих в степи, о том, что казахи занимаются наветами и сплетнями, воровством скота, делятся на жузы...

- И это диагноз сегодняшнего дня?

- Да, именно так. Абай оказался и через сто пятьдесят лет так же актуален, он оказался самым протестным, самым радикальным казахским поэтом. Это и гордость, и честь, но вместе с тем и глубокое разочарование — в моем поколении, в моих современниках. Кроме Болата Атабаева (театрального режиссера и оппозиционного активиста) и Каната Ибрагимова, к моему стыду, никто не выходил на митинги. Я предъявляю большой счет казахской интеллигенции и казахским интеллектуалам, людям творчества - за то, что они не поддержали протестное движение. Они лишь «прикалываются» над нами.

В этом смысле Абай Кунанбаев оказался куда более радикальнее наших современников.

Канат Ибрагимов у памятника Абаю в Москве

- Не является ли Абай для казахстанцев символом казахского национализма?

- Абай как раз-таки выступал за дружбу казахского и российского народов. Он считал, что в феодальном Казахстане русский язык, русская научная и художественная мысль являются просветительскими. И это правда. Существует даже народная казахская песня, представляющая собой перевод письма Татьяны из пушкинского «Евгения Онегина». Этот перевод сделал Абай. Он уважал русскую культуру, которая в определенном смысле была прогрессивной для казахов.

Меня тоже часто называют «националистом», но представьте себе, что я как радикальный художник состоялся в Москве и сейчас тут нахожусь благодаря Марату Гульману, который фактически выхватил меня из надвигающегося ареста (наша прокуратура, как обычно, проводит перед митингами превентивные задержания). И Казахстан для России сегодня - сигнал для России. Потому что если в Казахстане будут допускаться такие жестокие и бесчеловечные расправы над рабочими, над активистами, то и лучший друг Нурсултана Абишевича переймет у него опыт методов воздействия на несогласных. Мы - соседи, и психологически - как вид «хомо советикус», «хомо евроазиатикус» - очень близки. А если совсем уже рассуждать спекулятивно-конспирологически, то Россия является как бы наследницей империи Чингизхана. Все военачальники Золотой Орды являлись представителями русских княжеских родов...

- Что бы ты пожелал русскому и казахскому народам?

- Помощи извне не будет. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Если наши народы не найдут в себе сил и возможностей мобилизоваться, преодолеть этот кризис, а это явно кризис, то, что происходит в наших государствах, то мы можем впасть в хаос. Для Казахстана это хаос архаики и мрачного, жесточайшего деспотизма. И предпосылки к этому существуют, потому что большинство населения промолчало, проглотило расстрел. Это сигнал верхушке, которая завтра захочет придушить нас еще сильнее. Поэтому я бы пожелал нашим народам солидарно противостоять натиску мира потребления, наживы, жестокости. Сегодня, как и сто лет назад, казахский и русский народ должны солидаризироваться, несмотря ни на какие разногласия и претензии.

- Расскажи о том, что планируется в Перми.

- Шестого июня в Перми откроется выставка современного казахстанского искусства. Марат Гельман давно вынашивал эту идею. Сначала была совсем другая задумка, но события в Жанаозене и последующие репрессии в отношении меня лично подвигли Марата поменять мою экспозицию. Я выставлю две работы, выполненные сусальным золотом на акриле. Это два больших черепа, в глазницу одного воткнут кинжал, а из другого выползает змея. Между этими большими полотнами расположится видеопроекция кадров знаменитого расстрела в Жанаозене. Это две маски смерти, выполненные в гламуре, и между ними — безобразная, чудовищная сцена расстрела рабочих...

Международное информационное агентство «Фергана»