В Москве осталось всего пять «Школ русского языка» для детей мигрантов
Фото Виктора Васенина, «Российская газета»
В 2014-2015 учебном году в московских школах училось 25.357 детей – иностранных граждан. Какие возможности предоставляет город, чтобы помочь этим детям выучить русский язык, не только общаться на простые темы, но и осваивать школьную программу? На 12-миллионную Москву – всего пять «Школ русского языка» для детей мигрантов, и лишь две из них – бесплатные. Как происходит адаптация детей-иностранцев, готовы ли школы менять программу, если в классе учатся дети-инофоны, и почему «Школ русского языка» должно быть как можно больше, «Фергана.Ру» поговорила со специалистом в области обучения детей-билингвов и изучающих русский как иностранный, автором учебных пособий, кандидатом филологических наук, доцентом Московского института открытого образования Ольгой Синёвой.
- Ольга Владимировна, у вас есть статистика, сколько детей мигрантов учится в московских школах?
- Все данные за прошлый учебный год были опубликованы в журнале «Добрососедство». В Москве училось 25.357 детей-иностранцев, в том числе 157 афганцев, 481 гражданин Казахстана, 3.128 граждан Кыргызстана, 2.769 детей – граждан Таджикистана, 114 – Туркмении, 2.186 – Узбекистана. 70 китайцев, 54 турка. Из Украины – 4.907 детей. Это количество – около 25 тысяч – остается приблизительно одним и тем же из года в год, соотношение иногда меняется, сейчас, например, киргизов больше стало.
- Видимо, из-за того, что Кыргызстан вступил в ЕАЭС, и многие формальные проблемы были сняты.
- Может быть. Данных о детях из семей мигрантов, у которых есть российский паспорт, у нас нет. У учителей критерий такой: насколько ученик, приехавший из другой страны, погружен в русскую культуру, владеет ли русским языком, и на каком уровне. По наблюдениям педагогов, с которыми я работала на курсе повышения квалификации «Методика преподавания русского языка в поликультурном разноуровневом классе» с сентября по декабрь, - а это 75 человек, - детей мигрантов не так много, в среднем 15-20% в классе. Но эти дети плохо владеют языком, и возникает проблема: либо их подтягивать, и тогда страдают остальные ученики, либо не обращать на них внимания, «что вырастет, то вырастет»… В таком случае в будущем возникнут серьезные проблемы и у них, и в школе, которая получает маргинальных учеников… Вопрос организации языковой подготовки детей мигрантов - самый сложный.
- В 2006 году Департамент образования Москвы издал указ о создании «Школ русского языка» - структурных подразделений внутри обычных школ, которые бы обучали детей-иностранцев русскому языку в течение одного учебного года. Сколько в Москве «Школ русского языка» сегодня?
- Пять, из них две бесплатные, а три существуют за счет родителей. Но в прошлом учебном году 18 групп ШРЯ работали в семи образовательных организациях, в которых прошли обучение 262 человека. Сейчас «Школы русского языка» исчезают. Проблемы начались, когда пошел процесс реорганизации системы образования и объединения школ в учебные комплексы.
- Почему?
- Раньше «Школам русского языка», как структурным подразделениям, выделялось отдельное финансирование. Учебный план предполагал 24 часа учебных занятий в неделю в течение года, а также занятия с логопедом. Сейчас система финансирования стала иной, и, возможно, школа может получить грант на этот вид деятельности, но пока школы не научились выстраивать подобную работу. Пройдет некоторое время, опыт появится.
- А почему для ШРЯ не годится подушное финансирование, которое введено в московских школах?
- Система подушного финансирования делает выгодным включать детей-иностранцев в общие списки классов. Но с другой стороны, если этими детьми специально не заниматься, то их «неуспеваемость» снижает общий балл, портит картину успешности учебного процесса. По русскому языку у такого ребенка не будет «отлично», если применять к нему требования ФГОС (Федерального государственного образовательного стандарта). Но здесь должен быть совершенно иной подход к аттестации: насколько ученик-инофон освоил программу «Русский язык как иностранный». И этот вопрос тоже остается открытым.
Ребенок, который приехал в Россию и будет учиться в общеобразовательной школе, должен не просто научиться говорить, читать и писать по-русски, он должен освоить учебно-научный стиль речи, чтобы потом нормально получать образование наряду с носителями русского языка. Это архисложная задача, и конечно, полностью ее решить за один год невозможно. Человек способный, с развитым интеллектом осваивает систему чужого языка не менее чем за три года при таком интенсивном обучении, как в ШРЯ. Поэтому тот факт, что мы пока еще не построили систему, соотносимую с деятельностью «Школ русского языка», мешает полноценному образовательному процессу: теряют и дети мигрантов, и дети – носители русского языка, и педагоги. Важно то, что разработанные для ШРЯ методики, сам опыт обучения детей необходимо сохранить, преобразовав, применять в новых условиях.
Ольга Синева
- В чем заключается особенность методики, разработанной для ШРЯ?
- Часто в школу поступают дети мигрантов с еще не сложившейся системой родного языка. Они не умеют учиться, не умеют читать и писать, работать со словом даже на родном языке. Им необходимо больше, чем обучение языку: навыки учебной деятельности, педагоги восстанавливают, прививают или формируют фоновые знания, смягчается культурный шок, так как ребенок видит, что не только у него языковые проблемы. Это также своеобразная диагностика когнитивного состояния ребенка, потому что он наблюдается в процессе учебы. В ШРЯ работали психологи и логопеды: часто приходили дети-инофоны с логопедическими проблемами, и нельзя требовать понимания, где пишем «ща», а где «ча», если ребенок не может это произнести.
Если смотреть на проблему обучения детей-мигрантов по-государственному, имея в виду статус России, русского языка в мире, то конечно, необходимо инвестировать в структуры, подобные «Школам русского языка». Социо-лингвистические исследования подтверждают, что уже через год начинается сильная социализация ребенка, и он в семье начинает говорить по-русски, потому что в школе целый день говорит именно так. И очень часто родители обращаются к ребенку на родном языке, а он отвечает по-русски, и получается, что ребенок социализирует своих родителей.
Возможно, нужно пересмотреть программы, разработанные когда-то для ШРЯ, с учетом экономии, усилить интегративные процессы, взаимодействие учеников-носителей русского родного языка и детей мигрантов. В «Школах русского языка» все это было предусмотрено: дети-инофоны имели право пойти на урок в обычный класс, если им было по силам что-то понять, особенно если это практико-ориентированные предметы, они участвовали в общих мероприятиях, проектах. В наших программах ШРЯ все было достаточно разумно, и интенсив – 24 часа в неделю – позволял значительно продвинуться в формировании коммуникативной, познавательной компетенций.
- Почему тогда так мало учеников в «Школах русского языка» в прошлом учебном году? Нет информации? Или родители не хотели, чтобы дети теряли год, мол, ребенок и без этого заговорит?
- Вы сами и ответили. Все в комплексе. Самое большое количество структурных подразделений под названием «Школа русского языка» в прошлые годы - 13. В Москве 10 округов, практически по одной школе в каждом, в ЮВАО – три. Немного. Цифры говорят сами за себя.
- В каких московских округах выше потребность в «Школах русского языка»?
- Юго-Восточный, Восточный и Северо-Восточный округа. Лет десять назад доходило до пятидесяти-семидесяти процентов, но сегодня такая ситуация лишь в отдельных случаях.
- А вопрос методики преподавания русского языка детям-иностранцам решен? Я несколько раз
- Сложно сказать «вопрос решен», потому что нет предела совершенству, особенно в методике преподавания «Русского как иностранного» детям. Можно сказать, что вопрос методик все еще решается. Но самый сложный этап, когда не было ничего, - преодолен, учебный комплект «Русский язык от ступени к ступени», в котором отражена наша методика, выдержал второе издание и по-прежнему востребован.
Когда перед педагогом иноязычный коллектив, но он однородный, допустим, тюркоязычные дети, то материал выстраивается сообразно ситуации. Если в классе дети-инофоны, носители языков с разными типами грамматического строя (финноугорские, картвельские, армянский, инославянские и проч.), то и отбирать учебный материал надо по-другому.
Вторая проблема – разновозрастность групп: в группу с нулевым уровнем владения языком могут поступить восьми- и тринадцатилетний ученик.
Третья сложность определяется целями, которые мы ставим перед учителем и ребенком. Если мы хотим, чтобы дети научились общаться, уметь говорить на темы, обычно выделяемые в методике РКИ: «питание», «здоровье», «семья», «игры», «спорт» - эта задача решается в системе дополнительного образования, и языковое окружение весьма способствует успешности. Но если перед нами задача – дать не только эту лексику, но и определенный объем текстов детской русской литературы, то есть то, что ребенок, носитель русского родного языка, выучил дома с мамой еще до школы, - это другое. Кроме того, детям нужно помочь освоить терминологию, общенаучную лексику, чтобы они могли продолжать обучение в школе, - а это тоже не предусмотрено традиционной методикой РКИ.
Страница из учебника Ольги Синевой «Русский язык от ступени к ступени. Произношение, чтение, письмо»
Сегодня решена методическая проблема, как научить ребенка освоиться, слышать слово, уметь спросить, рассказать о себе, понимать, что говорят, и отвечать адекватно на вопросы. Методика «РКИ детям» зарождалась на кафедре Международного образования и интеграции детей мигрантов в школе МИОО в конце девяностых – начале двухтысячных годов и продолжает совершенствоваться.
Вот уже десять лет Ваша покорная слуга увлечена еще одним направлением: это методика преподавания русского языка в разноуровневом поликультурном классе. «Разноуровневом» по владению государственным русским языком, и этот акцент очень важен.
В российской школе нет предметной области «Русский как иностранный», мы преподаем русский язык как государственный. Существует проблема обучения детей предметной области «русский язык» в поликультурных классах, даже если там всего два… да хоть и один ребенок-инофон или билингв, который свободно говорит по-русски, но делает ошибки, типичные для билингва, особенно если в семье у него говорят на другом языке.
Например, учитель формулирует цель урока: «Освоение правописания ЧК-ЧН». Однако инофону нельзя так ставить задачу, мы его только запутаем. Ребенок должен сначала освоить лексику, понять, как образуется слово: «яблоко – яблочко, ежевика - ежевичка». Параллельное освоение звучащей и графической форм слова (при чтении и письме) позволяет запомнить его навсегда: у инофона и мысли не возникает, что тут где-то «может быть» мягкий знак.
Если мы русских детей начинаем учить правописанию (словарные и несловарные слова), анализу слов и предложений, то иностранцев для начала нужно обучить предложно-падежной системе и лексике. И обнаруживается, что дети-инофоны, которые были методически правильно обучены на начальной стадии, пишут грамотнее, чем носители русского языка. Мне коллеги недавно показали диктант ребенка из армянской семьи – три ошибки, а в диктанте носителя русского родного – 15/20 ошибок. Почему? Ребенок-армянин запоминал слово одновременно и в его звуковой форме, и в графической, прописывая и заучивая слова в различных его формах: корова даёт молоко, нет коровы, вижу корову.
Инофоны делают те же ошибки, что и маленькие дети-носители русского родного языка. Моей внучке четыре с половиной года, и она может сказать «много руков», «человеков», «есть два путя». Это объяснимо. Она строит формы слов по аналогии: если стол - столов, то и «человеков» можно…. Не нужно пугаться, всему можно научить, если по-другому выстраивать программу начальной школы, с учетом наличия в классе инофонов и билингвов, и если совместить методику преподавания предметной области «Русский язык» и приемы из методики преподавания «Русского как иностранного».
Страница из учебника Ольги Синевой «Русский язык от ступени к ступени. Произношение, чтение, письмо».
- Менять всю программу и методику из-за одного-двух детей в классе?
- Я бы не сказала, что всю. Надо, не нарушая ФГОС, пересмотреть порядок подачи тем, формулирование целей и подход. Например, начинать урок не с теории «Скажите, что такое «существительное», и отдельно, вне контекста, взятых слов в качестве примера… Это для инофона неинформативно. Необходимо предложить маленький текст, дозируя грамматические трудности, и ребенок, отвечая на вопросы по содержанию и разбирая слова, распределит их по группам и придет сам к выводу, какие слова – имена предметов, а какие – имена признаков. Повредит ли такой подход носителю русского языка? Нет. Наоборот, это сформирует лингвистическое мышление, заставит искать ответ самостоятельно.
Однако подобная работа: перераспределение тем программы, отбор материала для уроков - посильна коллективу обученных данной методике учителей и методистов, но не одиночке-учителю, хотя на курсах, которые я читаю в МИОО и в МГУ имени М.В. Ломоносова, встречаю очень творческих педагогов. Подчеркну, что в основном, подобные курсы проводятся в рамках государственного задания Департамента образования Правительства Москвы.
- По вашему опыту, много детей, которые учатся в московских школах, совсем не владеют русским языком?
- По существу, это все дети-инофоны, о которых мы говорим. Даже если ребенок свободно разговаривает, он часто не умеет писать по-русски, не знает грамматики. Поэтому я уверена, что ребенок обязательно должен пройти период социокультурной адаптации, причем не в общеобразовательном классе, а отдельно, в «Школах русского языка». Либо методика преподавания должна быть перестроена с учетом обучения таких детей и, конечно, не по 26 человек в классе. Если мы для иностранного языка делим класс на подгруппы, почему для обучения государственному русскому языку допускаем переполненный класс? В среднем каждый ученик при такой наполняемости класса имеет возможность говорить всего одну минуту, а 30 секунд - на письмо, или наоборот. Но это одинаково безуспешно. Деление класса со смешанным языковым коллективом на подгруппы – прекрасная альтернатива «Школам русского языка». При этом необязательно инофонов отделять от носителей русского родного.
Впрочем, я оптимистично смотрю на эти вещи. Все возможно, только надо взяться и сделать. А если мы будем оглядываться, выгодно это или невыгодно, экономно или не экономно… Это же уникальная возможность для государства - взращивать людей, принимающих русский язык, русскую культуру как свою!
Случается, что ребенок несколько лет учится в России, потом возвращается на родину: в Таджикистан, Афганистан, Армению. Он увозит с собой знание языка, теплое отношение к школе, где учился, у него сформированы связи в нашей стране. От нас уезжает человек, который поддерживает русский язык, русскую культуру. Любовь, уважение и внимание к стране может формироваться и через знание языка. Поэтому, если мыслить по-государственному, адресная работа с детьми мигрантов - это не просто решение образовательных проблем, а то самое продвижение русского языка и русской культуры, о котором мы много размышляем и, получается, не замечаем, что делаем реально.
Беседовала Мария Яновская
