Шокир Турдиев

В мусульманском мире запрещено изображение живых существ. Возможно, именно поэтому возникшая много столетий назад каллиграфия достигла на Ближнем Востоке и в Центральной Азии необыкновенных высот – как в смысле изобразительном, так и в смысле выразительном. Однако с наступлением компьютерного века люди все реже берут в руки даже обычные ручки, не говоря уже о кистях для каллиграфии. Некоторые прочат гибель этому высокому искусству, другие полагают, что оно – на пороге возрождения.

Ветеран афганской войны и обладатель боевых наград 57-летний житель таджикского города Истаравшана Шокир Турдиев – один из немногих в Таджикистане специалистов по арабской каллиграфии.

В прошлом году Шокир Турдиев принял участие в номинации «каллиграфия» («хушнависи») в конкурсе, который проводила международная организация «Иранский ренессанс», базирующаяся в Хьюстоне, США. Конкурс был посвящен эпосу «Шахнаме» великого таджикско-персидского поэта Фирдоуси. Каллиграфическое мастерство Турдиева жюри оценило по достоинству и отдало ему первое место среди десяти участников, представлявших практически весь персоязычный мир – более 110 миллионов человек. И хотя сам первый приз составляет всего 500 долларов, культурное значение этого конкурса трудно переоценить.

Помимо каллиграфии, в конкурсе был еще целый ряд номинаций: «культура», «музыка», «изобразительное искусство», «декламация», «правосудие», «философия истории», «кино» и так далее.

- «Иранский ренессанс» – это международная организация, основной целью которой является сохранение, развитие и пропаганда персидской культуры, – поясняет Турдиев. – В прошлом году мне сообщили, что «Иранский ренессанс» объявляет конкурс, тема которого звучит так: «От “Шахнаме” к “Шахнаме”». Я выбрал для моей работы несколько строк из поэмы «Бежан и Манижа» и принял решение переписать их шрифтом «настаълик» – это один из самых распространенных почерков у персидскоязычного населения. Я работал два месяца и создал несколько вариантов. Потом выбрал, на мой взгляд, наилучший и отправил работу организаторам конкурса. Любопытно, что почти все мои соперники представляли те страны, где арабо-персидский алфавит считается государственным.

В этом году я решил нарисовать портрет Фирдоуси и сопроводить его знаменитыми стихами поэта. Кроме того, я захотел вырезать слова Фирдоуси орнаментом. Сначала я подготовил эскиз на бумаге, а потом вырезал его на доске стола. Здесь мне помогал мастер резьбы Мансур Рахматов. Результатом моей работы стал большой стол высотой 83 см, диаметром 115 см, на котором великие строки стихов были написаны шрифтом «настаълик». Кроме того, эти же строки были вырезаны на доске маленького стола высотой 60 сантиметров, но шрифтом «куфии мураббаъ», — рассказывает каллиграф.

Стол, на котором Шокир Турдиев орнаментировал стихи Фирдоуси

Каллиграфия победила хлопок

Шокир Турдиев родился в многодетной семье. Всего детей было девять: пять девочек и четыре мальчика. Родители у Шокира были простыми тружениками: отец – механиком на хлебном заводе, мама – вышивальщицей тюбетеек. Когда Шокиру было 12 лет, его старший брат поехал в Душанбе поступать на факультет восточных языков. К несчастью, брат не прошел по конкурсу и стал работать плотником. Однако всю жизнь он жалел, что так и не смог реализовать свою мечту.

После неудачи брата Шокир тоже задался целью поступить в университет - и у него получилось. С учителями повезло, востоковедение на их курсе преподавали корифеи: Альберт Хромов, Файзали Наджмонов, Комил Мусофиров, Хилол Каримов и этнический иранец Хасанли. Именно Хасанли – один из лучших каллиграфов бывшего Советского Союза – пробудил в молодом человеке настоящий интерес к каллиграфии. Шокир стал его учеником и усердно осваивал тонкости арабо-персидской каллиграфии.

Позже, став членом редколлегии факультетской стенгазеты «Шаркшинос» («Востоковед»), Турдиев использовал в газете свои каллиграфические навыки. Вообще, Шокир оказался человеком разносторонним, он даже был членом сборной команды университета по спортивной гимнастике. Поэтому его освобождали от всех общественных работ, включая сбор хлопка. Главное, чего от него требовали – хорошей стенной газеты, которая на вузовских конкурсах часто получала первые места.

Портрет Абулкасыма Фирдоуси, нарисованный Шокиром Турдиевым строчками стихов поэта

Ордена так и не дали

Шокир учился уже на четвертом курсе, когда его отправили в афганский Джелалабад в качестве военного переводчика в составе 66-го Хайбарского пехотного полка 11 пехотной дивизии вооруженных сил Демократической Республики Афганистан. В 1982 году во время спецоперации против моджахедов в Панджшере он был ранен в бедро и получил осколочные ранения лица. Лечился в военных госпиталях Шинданда, Джелалабада, Кабула, а затем был отправлен в Москву, где в Главном военном клиническом госпитале имени Бурденко ему сделали три тяжелых операции.

Вытащить осколки оказалось очень нелегко. Один из осколков, в носу, удалить так и не получилось. С тех пор Шокир дышит ртом, его постоянной спутницей стала плевропневмония.

Командование 11 пехотной дивизии четыре раза представляло его к ордену «Красной Звезды». Однако каждый раз по неизвестным причинам кандидатура Турдиева отклонялась. В итоге он получил лишь медаль «За боевые заслуги».

Конфеты в оплату за обучение

Восьмого июля 1984 года руководство «Главзарубежсельхозтехники» пригласило Шокира на работу в Кабул, в министерство сельского хозяйства и земельной реформы ДРА. Здесь Шокир познакомился с наставником каллиграфии Абдурашидом Муджаррадом. Это звучит удивительно, но, по словам Турдиева, в Афганистане в каждом министерстве есть штатная должность каллиграфа.

Муджаррад согласился помочь Турдиеву в изучении секретов каллиграфии. Шокир изучал у своего наставника-устода такие виды почерков, как «настаълик», «насх», «куфии мураббаъ». Кроме того, он самостоятельно овладел шрифтом «шикаста». Надо сказать, что Муджаррад учил молодого человека, ничего не требуя взамен. Однако Шокир все-таки нашел оригинальный подарок – угостил учителя московскими конфетами, которые в Афганистане можно было купить только в спецмагазинах для советских специалистов. По словам Турдиева, непривычное лакомство очень понравилось учителю.

Стихи из поэмы Фирдоуси «Бежан и Манижа», каллиграфия Турдиева

В 1987 году Шокир вернулся в Таджикистан, в свой родной город Истаравшан (тогда — Ура-Тюбе). Там он устроился работать в своей старой школе №1 имени Максима Горького.

И снова Афган

Прошло 7 лет. Однажды, когда Шокир был на работе, ему сообщили, что к нему домой явились трое чужаков. Однако не все гости оказались чужаками. Среди них был давний знакомый Турдиева, уроженец Алма-Аты Вячеслав Шуховцев. С ним Шокир два года проработал в министерстве в Кабуле. Вячеслав был выпускником персидского отделения факультета восточных языков Санкт-Петербургского государственного университета. Окончив университет, несколько лет работал учителем персидского языка в одной из средних школ Гармского (ныне Раштского) района Таджикистана. До Истаравшана он добрался, чтобы уговорить своего друга поехать вместе с казахстанскими нефтяниками в Афганистан в качестве переводчика.

Шокир ответил на это коротко: «Спросите у мамы. Если она даст согласие, поеду с вами». Но мать Шокира категорически отказалась отпускать сына – в Афганистане шла гражданская война, оттуда постоянно поступали тревожные вести. Вячеслав хорошо знал менталитет таджиков и понимал, какое значение имеет для сына слово матери или отца. Ни спорить, ни уговаривать он не стал. Просто переночевал у Шокира и на следующий день уехал обратно в Алма-Ату.

Но спустя месяц Вячеслав приехал снова – теперь уже вместе с сыновьями высокопоставленных казахстанских чиновников. Вячеслав хотел показать матери Шокира, что все эти ребята тоже входят в состав группы нефтяников, а значит, ехать в этой группе безопасно. Ведь по предварительным договоренностям афганская сторона полностью гарантировала безопасность приезжих специалистов.

Поскольку Вячеслав свободно владел таджикским языком, на сей раз ему все-таки удалось убедить мать Шокира. Турдиев уехал со своим старым приятелем в Афганистан. Два года вместе с казахстанскими специалистами из компании «Афказинтернефть» он работал в афганском селе Ангут, где построили нефтеперерабатывающий завод.

- Потом мы вернулись на родину: я – в Истаравшан, а Слава – в Алма-Ату. Через 16 дней после нашего отъезда в провинцию Сари-Пуль, где мы работали, вторглись боевики «Талибана». Что случилось с объектом, в строительстве которого принимали участие 36 специалистов из Казахстана, я не знаю, – говорит Шокир.

Земля на самом деле круглая

В 1997 году Шокир Турдиев вместе с семьей отправился в Иран. Здесь он два года трудился переводчиком на теплоэлектростанции «Исфаган». В Афганистане и Иране Шокир провел в общей сложности 8 лет, познакомился за это время с разными людьми. Но самыми верными друзьями оставались те, с кем он сошелся во время службы в 11 пехотной дивизии и во время работы в Минсельхозе Афганистана.

Уже больше 35 лет Шокир сохраняет крепкую связь с москвичами – советником комполка Иваном Величко, старшим переводчиком Владимиром Кушнеруком, водителем Андреем Алёшиным и петербуржанином Алексеем Дусиным. Несколько десятилетий они поздравляют друг друга со всеми праздниками и днями рождения. Особенно тесные дружеские отношения Шокир сохраняет с бывшим водителем советника командира их дивизии Андреем Алёшиным, а также с Владимиром Кушнеруком, который много раз помогал ему и его младшему сыну при оформлении документов и в решении разных бытовых проблем.

Шокир Турдиев (второй справа) на праздновании Дня Победы в 2017 году

- Когда в 1982 году меня направили на хирургическую операцию в госпиталь Бурденко, в Москве меня встретил и сопровождал отец Андрея – Александр Иванович Алёшин. Два раза в неделю Александр Иванович вместе с женой Анной Ивановной навещали меня в госпитале – всякий раз с сумкой гостинцев. Я им говорил: «Александр Иванович, Анна Ивановна, зачем такая роскошь? Ведь в госпитале кормят по-царски!» Они всегда отвечали, что дело не в гостинцах, просто надо оставаться человеком. Если я вместе с женой приезжал в командировку в Москву или куда-то в пригород, всегда звонил Андрею. И он всегда настаивал, чтобы мы не селились в гостинице и не снимали жилья, а жили бы только у него квартире. А квартира у него была не самая большая, двухкомнатная, и мы, честно говоря, боялись его стеснять. Но он всякий раз говорил, что размер квартиры не важен, поместимся все. И Андрей, и его мама, великодушная Анна Ивановна, и его очаровательная супруга – все они очень хорошо к нам относились. Помню, в 2006 году я приехал по делам в Россию. Звоню Андрею, спрашиваю, как дела? А он и говорит: «Плохо... Только что умер отец». Это была ужасная новость. Отец Андрея был замечательным человеком, очень заботился обо мне, я его тоже очень любил. Конечно, я тут же решил поехать на его похороны, – вспоминает Шокир.

«Шакир! Земля круглая! Может быть, еще раз где-нибудь увидимся!» Эти слова лейтенант Алексей Дусин написал Шокиру в 1982 году, положив блокнот прямо на бок разогретого на солнце бронетранспортера. В то время Дусин был командиром роты десантно-штурмового батальона.

- Сколько раз я искал его через знакомых и друзей – никто не знал, где он, – говорит Турдиев. – Известно было только, что до службы он жил на Украине. Но в 2014 году я все-таки нашел Алексея по имени и фамилии – через интернет. Написал ему письмо – он, конечно, меня сразу вспомнил. Оказывается, после демобилизации Дусин купил квартиру в Санкт-Петербурге и переселился туда вместе со своей семьей.

Забирай свою медаль!

В 1982 году после ряда операций в госпитале имени Бурденко Шокир вернулся в Истаравшан. Жизнь текла своим чередом, но однажды в доме появились люди из военкомата. Они велели Турдиеву немедленно явиться к военкому.

В некотором недоумении Шокир отправился в военкомат. Военный комиссар глянул на него без всякого интереса и заявил, что к ним пришла медаль Шокира, и он может ее забрать. Этим процесс награждения и ограничился.

- Было очень обидно, – говорит Турдиев. – Все-таки это не за спортивную игру медаль, а награда за участие в боевых действиях. Если хотите, символ верной службы отечеству, за которое я отдал молодость и здоровье. А тут: забирайте свою медаль!

Позже Шокир был награжден Грамотой президиума Верховного Совета СССР, медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа» и еще семью юбилейными медалями. Но это странное вручение своей первой награды помнит до сих пор.

Реставраторы тоже ошибаются

У Шокира – трое детей, все они учились в местных школах. Получили приличное образование, хорошо знают арабо-персидскую традицию. Всем Шокир постарался передать базовые знания по каллиграфии. Особенно интересовался этим искусством его средний сын, Хусрав, но выбрал он совсем другую профессию. После окончания гимназии №5 города Истаравшана Хусрав поступил в киргизский авиационный колледж и закончил его с красным дипломом. Через пару лет он устроился на работу в фирму, производящую малые самолеты в Казани. Параллельно учится в Казанском авиационном институте – он же КГТУ имени Туполева.

Мог ли кто-то из детей Турдиева стать каллиграфом? Наверное, мог. Вот только надо иметь в виду, что быть каллиграфом сейчас – дело совсем непростое. С одной стороны, профессия очень важная, с другой – совершенно непопулярная у широкой публики. Сказать о себе «я каллиграф» — значит не сказать почти ничего. Кто-то даже начнет посмеиваться: закорючки всякие рисуете, зачем это, если есть компьютер?

Стихи из «Шахнаме» Фирдоуси, каллиграфия Турдиева

Чтобы понимать, что собой представляет древнее искусство каллиграфии, надо быть человеком образованным, с хорошим вкусом. А чтобы по достоинству, во всех нюансах оценить творение мастера, неплохо бы и самому поучиться у выдающихся знатоков этого дела – так, как это было с Шокиром Турдиевым.

В конце 1990-х в Истаравшане была отреставрирована мечеть «Кок-Гумбаз», построенная в XVI веке. Шокир сделал несколько снимков отреставрированной мечети, чтобы показать их своим друзьям в Москве. Однако, просматривая фотографии, он обнаружил допущенные реставраторами грубые промахи. В частности, в восьми местах в слове «Аллах» Шокир нашел орфографические ошибки. Турдиев обратился к главному проповеднику, чтобы ошибки были исправлены. С тех пор прошло много лет, но все осталось по-прежнему.

Не менее грубые ошибки Шокир Турдиев обнаружил на воротах недавно построенного здания Центра старых рукописей, расположившегося на территории соборной мечети Шайха Маслихатдина в Худжанде. Двери украшали стихи выдающегося таджикского поэта Низами Гянджеви «Дониш талабу бузурги омуз», где был пропущен союз «ва». Весь поэтический и смысловой строй стиха был нарушен.

К счастью, эту дверь позже убрали. Среди гостей и туристов, посещающих мечеть, немало знатоков арабо-персидского алфавита. Если бы они прочитали неграмотную надпись, это могло бы послужить источником серьезного конфуза.

- Я бы хотел создать у нас в Истаравшанском районе школу каллиграфии. Но желающих пока мало. Ведь на доходы, получаемые от нашего ремесла, прожить почти невозможно. Так или иначе, подросткам нужно прививать любовь к алфавиту предков и чувство прекрасного. А для этого необходимо увеличить часы преподавания нашего предмета в школьной программе. Сейчас дисциплину «Алфавит предков» изучают только в седьмом классе общеобразовательных школ, – говорит Шокир Турдиев.

Тем не менее, он уверен, что рано или поздно труд мастеров-каллиграфов окажется востребованным, и сама эта профессия станет престижной, как это было раньше.

- Недавно ко мне приезжали гости из Узбекистана, которые просили написать на бумаге рубаи Омара Хайяма и газели Хафиза Ширази. Основываясь на моей работе, узбекистанские мастера орнамента сделают надписи на стенах научно-культурных центров. Я же продолжаю совершенствовать свои навыки и изучаю новые шрифты арабо-персидского алфавита. Работы впереди очень много – всего таких шрифтов насчитывается около шестидесяти, — заключил Шокир Турдиев.

Тилав Расул-заде. Фото автора и из личного архива Шокира Турдиева

Международное информационное агентство «Фергана»