Ледник Петрова. Фото с сайта Gde.kg

Разговоры про потепление климата, таяние ледников и, соответственно, грядущую нехватку водных ресурсов, постоянно на слуху. СМИ, в частности, пишут о том, что ледники Киргизии «начали уменьшаться катастрофическими темпами, а с ними – и некогда неограниченный запас пресной воды и электричества» и пугают людей острейшим водным дефицитом на фоне увеличения численности населения.

Чтобы разобраться, насколько реальны подобные угрозы, корреспондент «Ферганы» отправилась в Кыргызстан, где встретилась с учеными, занимающимися исследованием ледников.

***

Рыскул Усубалиев – гляциолог, руководитель Отдела «Климат, вода и природные ресурсы» Центрально-Азиатского института прикладных исследований земли (ЦАИИЗ) при правительстве Кыргызстана. Изучением ледников он занимается еще с прошлого века. Окончив кафедру общей метеорологии Киргизского государственного университета имени 50-летия СССР, Усубалиев в 1980-х годах стал сотрудником Гидрометцентра, а в гляциологии начал специализироваться, работая в горах Тянь-Шаня.

– Скажите, что же на самом деле происходит с ледниками? Насколько интенсивно они тают?

– Изменение массы ледников началось в 70-х годах прошлого века. С тех пор баланс массы ледников постоянно отрицательный, что является признаком их деградации. Баланс массы состоит из двух частей – аккумулирующей и абляционной (таящей). Последние 50 лет аккумулирующая часть меньше абляционной. Проще говоря, снеговая линия, где снег лежит круглый год, с каждым годом уходит выше и выше, а ареал таяния площади ледника становится больше, чем ареал самого ледника.

– Как это выражается в цифрах?

– Общая площадь ледников в Киргизии занимает 4%. В 70-е годы была закончена каталогизация ледников СССР. Если сравнить каталоги того времени с нашими данными за 2013-2015 годы, то видно, что площадь ледников уменьшилась на 16%. Тогда было около восьми тысяч ледников. Сейчас их количество стало больше, но общая площадь – меньше. То есть крупные ледники в результате таяния распались на несколько мелких.

Таким образом, площадь крупных ледников (более 10 квадратных километров), сократилась на 17%, а общее количество ледников увеличилось на 22%. Сейчас в стране около 10 тысяч ледников общей площадью 6683 квадратных километра.

Баланс массы ледников мы мониторим постоянно. Так, на днях мы уходим в горы, чтобы провести измерения на четырех репрезентативных ледниках страны – Абрамова, Голубина, леднике №354 и Западном Суеке. Десятилетиями мониторя ледники, ты замечаешь происходящие изменения даже без специальных замеров. Ежегодно средний долинный ледник сокращается на 7-8 метров. Ледник Петрова возле месторождения «Кумтор» за год сокращается на 24 метра – это очень серьезный показатель.

Ледники Кумтора. Фото с сайта Akipress.org

– Каковы дальнейшие прогнозы?

– Таяние ледников продолжится примерно такими же темпами. Если тенденция будет сохраняться, то к 2070 году некоторые ледники исчезнут вообще. Останутся только крупные ледники, расположенные очень высоко.

В отдельных регионах это приведет к дискомфорту. Сейчас мы понимаем, что за счет сокращения ледников сокращается водоотдача. Однако климатологи говорят, что осадков выпадает больше.

Роль ледников заключается в спасении от засухи. Если в 2050-2070 годы, когда ледников станет еще меньше, в стране наступит длительная засуха, нехватка воды для сельского хозяйства окажется катастрофической. В первую очередь ледники будут исчезать в северных регионах – Таласской, Чуйской и Иссык-Кульской областях, где высота хребтов неравномерная, а, значит, для существования ледников там не самые благоприятные условия. Там мы наблюдаем исчезновение ледников и наличие проблем с водными ресурсами в жаркое время года.

– Как происходит измерение ледника?

– Методы существуют разные. Каждый год по GPS-системе мы фиксируем положение ледника и сравниваем с показателями предыдущих лет. Мы также изучаем аэрофотосъемки ледников.

– Достаточно ли в стране гляциологов?

– В стране всего пять гляциологов. Никто не хочет идти в эту профессию из-за маленькой зарплаты и тяжелых условий труда.

Временный домик гляциологов в горах Киргизии. Кадр видеозаписи с сайта Currenttime.tv

Государство нам помогает тем, что выплачивает зарплату сотрудникам и дает помещения. Обеспечивать работу непосредственно на ледниках нам помогают международные организации. В частности, с 2012 года изучать ледники нам помогают швейцарские коллеги в рамках проекта CICADA – Cryospheric Climate Services for improved Adaptation (Климатические данные криосферы для улучшения адаптации).

– А учат ли на гляциологов в Киргизии?

– В Киргизии на гляциологов не учат. В ближайшем зарубежье такое образование можно получить только в МГУ. Наши специалисты учатся на географических факультетах. Потом мы их, так сказать, доучиваем при работе «в поле». Также они по два-три месяца стажируются в Швейцарии.

Кроме того, совместно со швейцарцами мы каждый год проводим летние школы для специалистов из Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана. Теоретическая часть проходит в Бишкеке, практическая – на ледниках.

В Швейцарии расположена Всемирная служба мониторинга ледников (ВСМЛ или, по-английски WGMS), куда мы входили при СССР, а как независимая страна вошли уже в 2012 году. Сейчас я являюсь национальным корреспондентом от Киргизии в этой организации. Организация собирает стандартизированные наблюдения за колебаниями ледников по таким параметрам, как масса, объем, площадь и длина ледника. Мы передаем данные с четырех ледников, о которых я говорил выше. Кроме меня, данные в службу также передаются из отечественного Гидрометцентра и Института водных проблем. На основе собранной информации WGMS готовит ежегодные отчеты.

– В СМИ, да и просто среди обывателей ходят разговоры, что ледники тают так стремительно, что катастрофа неминуема Насколько оправданы панические слухи?

– На наш век хватит. Но если серьезно, то сейчас трудно делать точные прогнозы. При этом понятно, что если темпы повышения температур сохранятся, то ледники исчезнут. Существуют различные мнения относительно изменения климата. Некоторые ученые утверждают, что через некоторое время может начаться похолодание.

– Можно ли сохранить ледники?

– Если причина изменения климата заключается в загрязнении и парниковом эффекте, на уменьшение которых работает мировая общественность, то можно сказать, что мы идем в правильном направлении. Правда, промышленность свести к нулю мы все равно не можем. Но если причина не антропогенного, а природного характера?

Некоторые ученые считают, что изменение климата усиливает антропогенный фактор и они вместе влияют на таяние ледников. Я с ними согласен – и это значит, что работать надо в двух направлениях.

– Выше вы говорили про таяние ледника на «Кумторе». Насколько серьезно влияние промышленности на кыргызстанские ледники?

– На территории «Кумтора» находятся три ледника – Давыдов, Лысый и Сары-Тор. С ледника Петрова берут воду для комбината. Так как основной карьер находится в бассейне ледника Давыдова, последний разломали и переместили в другое место. Началось естественное разрушение ледника, что привело к его загрязнению и более интенсивному таянию. Если раньше это был большой ледник долинного типа, теперь он разделен на четыре части. Однако это разрушение – локального характера и не влияет на другие ледники. На данный конкретный ледник идет прямое влияние промышленности, там же не картошку копают. Но вот все остальные наши ледники тают по причине изменения климата.

Ледник Абрамова. Фото Цюрихского университета с сайта Azattyk.org

В 1869 году топограф Федор Петров, участник экспедиции Александра Каульбарса, исследовал внутренние ледники Тянь-Шаня. Тогда же он картировал ледник, названный в его честь. Если сравнить показатели тех лет с нынешними, становится видно, что за это время ледник отступил на пару километров, и образовалось озеро, площадь которого ежегодно увеличивается.

Сейчас в Киргизии очень много ледниковых озер, часть из которых считается нестабильными и прорывоопасными. Прорыв таких озер приводит к сходу селей гляциального происхождения.

***

Заведующий лабораторией высокогорных селеопасных озер Института водных проблем и гидроинженерии Сергей Ерохин – один из немногих, если не единственный в стране ученый, изучающий ледниковые озера Киргизии. «Фергана» обратилась к нему, чтобы уточнить, что же происходит с этими озерами, и как текущие процессы сказываются на обеспеченности страны водой.

– Что сегодня происходит с высокогорными озерами, несущими опасность селей?

– Если взять статистику прорывов, которые были в 70-80-е годы, то она не изменилась. Что касается их количества, то оно увеличилось, – говорит Ерохин. – У нас несколько тысяч ледниковых озер, из них 364 потенциально опасных. По мере того, как мы их изучаем, опасных озер становится меньше. Ледниковые озера – объекты динамично развивающиеся: в этом году озеро есть, а на следующий – опорожнилось.

В этом году вызывали опасения три озера в Чуйской области и по одному в Иссык-Кульской и Нарынский областях. Есть озера, которые стоят годами, и те, которые наполняются за два-три месяца. Все зависит от строения долины. Опасно, когда прорывной поток (вода) трансформируется в селевой. У нас в прошлом году был такой прорыв. При текущем наполнении ожидается прорыв озера Тез-Тор в долине Адыгене выше Бишкека, вода которого хлынет по ущелью Ала-Арча. Произойдет это в нынешнем году или в следующем – вопрос актуальный и болезненный.

При вероятности прорыва мы сообщаем текущую и оперативную информацию в МЧС, местным органам власти и хозяйствующим субъектам. Попытки повлиять на наполнение или опорожнение озера неэффективны, поэтому надо предупреждать людей, чтобы они не попали под селевой поток.

Станция для изучения ледниковых озер на озере Тез-Тор. Фото предоставлено Сергеем Ерохиным

Станция для изучения ледниковых озер на озере Тез-Тор появилась в 2008 году в качестве подарка от правительства Чехии. Восемь лет мы работали вместе с чехами. Когда они завершили проект, я «пристроил» станцию на баланс Института водных проблем. Но сейчас он только оплачивает зарплату нашим сотрудникам. Все остальные расходы, в том числе по обеспечению станции электричеством и едой для сотрудников, мы покрываем за счет своей зарплаты.

Ледниковыми озерами в стране занимается 6-7 человек. На станции постоянно дежурят четыре работника (по двое в режиме вахты), которые передают оперативную информацию. Когда в эту сферу приходят гранты от зарубежных инвесторов, к ней сразу обнаруживают интерес другие структуры. Вот только брать на себя ответственность в случае прорывов почему-то никто не хочет.

Сливай воду

– Ледник состоит из двух частей – открытой и закрытой, – продолжает Сергей Ерохин. – Ледники закрываются обломочным материалом и предохраняются от таяния. Таким образом, уменьшается открытая часть ледника, но увеличивается закрытая. Базируясь только на изучении открытых частей ледников нельзя говорить, что у нас катастрофа, и все ледники растают.

Ледники – это такие существа, которые сами себя предохраняют. В условиях, когда действительно становится теплее, открытая часть ледника сокращается, он покрывается обломочным материалом и уходит под землю.

Я говорю это к тому, что за всеми страшилками про ледники и засуху часто кроется одно – попытка скрыть нашу бесхозяйственность. Надо правильно распределять воду, особенно сейчас, когда масса частников имеет коллективные хозяйства. Вода расходуется совершенно нерационально, и проблема эта – больше политическая и социальная.

Тез-Тор. Фото предоставлено Сергеем Ерохиным

Вспомните систему водораспределения СССР: тогда воды хватало даже в безводные годы. Власти старались централизованно решать вопросы и строили водохранилища. Сейчас вода либо просто бездарно стекает, либо расходуется площадным поливом, при котором теряется много воды. Например, в селе Кемин до подземной воды далеко, и потому там из реки Чу проложили арык, который при СССР обеспечивал водой все село. Сегодня по этому арыку течет та же вода, в реке Чу ничего не изменилось, но половина села страдает от засухи, а его жители винят во всем изменение климата и просят помощи.

Даже в тех долинах, где ледники исчезли (а большинство долин у нас все-таки без ледников), такого дефицита воды, чтобы люди страдали от обезвоживания, не наблюдается. Первый пик наполняемости рек имеет место в мае-июне – как следствие таяния сезонных снегов, второй пик, уже из-за таяния ледников, приходится на июль-август. Если ледники уменьшаются, наполняемость в эти месяцы должна стать меньше или исчезнуть, чего мы пока не наблюдаем. Но даже если это и произойдет, надо учиться сохранять воду при первом пике на случай, если ледники будут давать меньше воды. Поэтому мы с вами скорее умрем от экологических проблем – загрязнений и эпидемий, чем от таяния ледников и нехватки воды.

Что же касается потепления, то разговоры о нем вошли в моду. А когда выяснилось, что даже в «потепление» люди почему-то замерзают насмерть, стало неудобно говорить про потепление – начали говорить про изменение климата. И все только для того, чтобы оправдать хозяйственные огрехи.

Екатерина Иващенко

Международное информационное агентство «Фергана»