С ташкентского Бродвея исчезли те, кто придавал ему неповторимую особенность и колорит - художники, антиквары, народные умельцы и продавцы всяких редкостей.

Еще недавно горожане и гости столицы, прогуливаясь по главной пешеходной улице города, с интересом разглядывали выставленные картины, открытки, изделия старины и наших дней. Здесь можно было приобрести забавные сувениры или какие-нибудь диковины - от керамических статуэток до тульского самовара, или, скажем, рогов северного оленя. А можно было просто пройтись и поглазеть на экспозицию значков, монет, хипповских фенечек, карманных часов или каких-нибудь древних, преисполненных ностальгической тоски механизмов (вроде граммофона, с набором соответствующих пластинок).

Размягченные панорамой искусства разных стран и эпох, посетители улицы-выставки легко поддавались на призывы запечатлеть свой лик для истории. И это тоже было интересно - наблюдать, как художник за какие-то полчаса создает портрет, за вполне доступную цену внушая его обладателю, а чаще обладательнице, греющую сердце мысль, что она гораздо красивее, чем раньше думала; и вселяя, таким образом, в ее душу радость и покой.

Все изменилось несколько недель назад, когда руководство Ташкентского городского хокимията (мэрии) решило освободить место, занимаемое живописцами. Дело в том, что разномастная богемная братия расположилась со своими мольбертами как раз напротив здания Министерства юстиции Узбекистана. Сотрудники последнего долго терпели такое соседство, но ведь не терпеть же его вечно?..

Художников не изгнали совсем, им милостиво разрешили перебраться на пустые аллеи возле скверика, что напротив ресторана "Заравшан". То есть ту в часть Бродвея, куда летом забредают лишь пьяные, укрываясь от милиции. Там на задворках, возле закрытой полтора года назад бильярдной, они и сидят в ожидании клиентов, которых почему-то все нет и нет. Неудивительно, что настроение у художников и их коллег по ремесленному цеху подавленное.

- Может, люди просто не знают, что мы здесь, - высказывает предположение один из них. - А узнают и потянутся. В любом случае, нам остается только надеяться.

- Покупателей пока нет, - вторит ему сосед. - Наверное, они боятся сюда ходить - мы же представляем опасность...

Последнее замечание относится к словам, которыми хокимият мотивировал необходимость выселения художников: "Они вредят благоустройству города, оставляя за собой горы мусора. И, продав картины, напиваются до бесчувствия. Они превратили выставку-продажу художественных изделий в филиал Тезиковки (знаменитый ташкентский блошиный рынок), пуская в свои ряды перекупщиков и торговцев старыми вещами. Что недопустимо в центре города и, особенно, перед зданием Министерства юстиции, где часто бывают иностранные делегации. А самое главное - это недопустимо в целях безопасности. То, что они не вернутся на прежнее место - однозначно и бесповоротно".

В общем, ташкентский хокимият бдительно предупредил опасность, исходящую от распоясавшихся живописцев. А то ведь они запросто могли бы и взрывчатку под Министерство юстиции подложить - с них станется. Одно неясно: как это в хокимияте не обнаружили источник такой угрозы раньше - а то ведь пятнадцать лет сидели здесь эти лихие люди.

Истинная причина "депортации" наверняка останется неизвестной - к здравому смыслу она вряд ли имеет отношение. Примерно так же в Узбекистане были закрыты бильярдные. Скорее всего, в минуту дурного настроения кому-то наверху стукнуло в голову, что художники - это плохо. "Хоп, бажаримиз", - согнулись в поклоне окружающие. И все завертелось...

Теперь на улице с официальным названием "Сайилгох" торжествует идея чистого пространства. Художников, конечно, жаль. Зато, не загроможденная мольбертами и посетителями, улица хорошо просматривается насквозь, ничем не заслоняя вид на конную статую Амира Тимура.

Таким Бродвей был всего несколько месяцев назад