Открывшаяся на днях в Центральном выставочном зале Ташкента выставка произведений членов Академии художеств Узбекистана, вторая в истории этой творческой организации, созданной в 1997 году по указу президента Ислама Каримова, была объявлена ее организаторами отчетным мероприятием, призванным художественными средствами «раскрыть позитивные перемены, произошедшие за годы независимости». Но откровенная идеологическая подоплека не помешала ей стать по настоящему ярким событием в культурной жизни страны. Как единодушно отметили критики, признанные «академики», среди которых люди в основном старшего поколения, будто бы обрели в своем творчестве второе дыхание и, что было подмечено зрителями, особенное лирическое настроение.

Из ста пятидесяти представленных на выставке работ тридцати четырех известных узбекских живописцев, скульпторов и графиков, большинство блеснули оригинальностью не столько стилистики, техники или художественных направлений, сколько свежестью взгляда на традиционные, излюбленные маститыми авторами темы. Отхода от традиций от «академиков» никто и не ожидал, но, по мнению зрителей, многие из них «утерли нос» своим оппонентам из лагеря эстетических нонконформистов и творческих экспериментаторов, заставив зрительскую полемику сместиться от разговоров об «измах» в современном искусстве, к обсуждению конкретных полотен.

Монументальной живописи с сюжетами из легендарной истории Узбекистана на сей раз было выставлено немного. Экспозиция отдала справедливую дань ретроспективе мастера психологического портрета Рузи Чариева, недавно ушедшего из жизни. Пространная экспозиция была отведена работам династии скульпторов Ивановых. На втором этаже выставочного зала кричащим пятном самых контрастных красок захватила внимание серия гротескных композиций Николая Шина, посвященных как драматическим страницам истории корейского народа, так и осмыслению человеческого бытия. Произведения этого мастера украшают собой собрания Третьяковской галереи, а его творческий путь удостоен высшей награды Республики Корея – Ордена Золотой Короны.

Философские работы Медата Кагарова, и очень светлые, тяготеющие к символизму полотна Акмаля Нуритдинова подготовили зрителя к восприятию замысловатых по форме, но очень прямодушных по содержанию пастелей Алишера Мирзаева, повествующих о простом мире душевной гармонии в окружении буйства природных стихий. Наконец, можно было отдать должное гамме тончайших эмоций, заключенных в классически правильных, строгих, прозрачных портретах Акмаля Икрамджанова, сделавшего на своих полотнах свет, воздух, пространство и расстояния проводниками особенной чувственной выразительности.

Выставка в целом оставила впечатление пышного, но не холодно торжественного, а очень теплого собрания непротиворечивых мотивов, расцвеченных силой индивидуальности мастеров.