В Галерее изобразительного искусства Национального банка Узбекистана (НБУ) до конца января будет работать выставка «Караван продолжает свой путь». Она посвящена 120-летию со дня рождения Народного художника Узбекистана Александра Николаевича Волкова. В экспозиции – более ста работ мастера, созданных в разные периоды его творчества. На открытие выставки приехал младший сын А.Н.Волкова – известный московский скульптор и художник Александр Александрович Волков. В Ташкенте он провел шесть дней, заполненных встречами не только со старыми ташкентскими друзьями, бывшими одноклассниками и однокурсниками, но и с теми людьми, которые могут оказать реальную помощь в организации еще одной персональной выставки А.Н.Волкова. Впрочем, обо всем по порядку.

Фергана.Ру: - Открытие выставки в Ташкенте и вернисаж в Третьяковской галерее – оба события посвящены круглой дате. А вне юбилеев – где сегодня можно увидеть работы А.Н.Волкова, как часто и кто организовывает его персональные выставки?

А.Волков: - Сто двадцать лет со дня рождения – это достаточно серьезная дата, но, поскольку мы дети достаточно позднего периода жизни отца, нам повезло дожить до этого дня, и это – большое счастье. В Москве в Музее Востока выставка работ отца была организована нами в 1967 году. Потом там же прошла экспозиция «Волков и его ученики» - кажется, в 1986 году. Работы отца экспонировались и вместе с работами других художников, но большой персональной выставки после 1967 года у него не было. Ее мы проведем в 2007 году в Третьяковской галерее, я являюсь одним из членов организационного комитета выставки.

Работы Волкова висят в Третьяковке, в Музее Востока, периодически «ездят» на зарубежные выставки, появляются во многих изданиях. Однако творчество этого художника пока еще мало изучено и новому поколению мало известно. «Гранатовая чайхана», «Караван» - об этих картинах знают все, но по-настоящему его творчество известно лишь исследователям, хотя и очень многим. Я сталкивался с огромным интересом к его творчеству и в Америке, и во Франции, в Италии. А.Н.Волков - действительно уникальная фигура, это художник не только узбекский и не только русский, это художник мирового масштаба. Потому что его путь в кубо-футуризме совершенно уникален. Хочу подчеркнуть, что в данном случае, как и о творчестве А.Н.Волкова в целом, я говорю не как сын своего отца, а как художник о художнике.

Волков Александр Николаевич [19(31).8.1886, Фергана, - 17.12.1957, Ташкент], советский живописец, народный художник Узбекской ССР (1946). Учился в Петербурге (в мастерских В. Е. Маковского, 1908-1910, Н. К. Рериха и И. Я. Билибина, 1910-12) и в Киевском художественном училище (1912-16, у Ф. Г. Кричевского), по окончании которого переехал в Ташкент. Для ранних работ В., созданных под воздействием кубизма, характерны стилизация и геометризация форм, насыщенный, богатый оттенками цвет ("Гранатовая чайхана", 1924, Третьяковская галерея); произведения конца 20-30-х гг. отличаются декоративной красочностью, крупными планами лиц, национальной характерностью образов ("Девушки с хлопком", 1932, Третьяковская галерея; "Колхозник", 1933, Музей искусства народов Востока, Москва); в дальнейшем, всё более преодолевая стилизацию, В. обращается к поискам раскрытия человеческого характера (многочисленные автопортреты и другие произведения). Преподавал (1929-1946) в Ташкентском художественном училище. (Источник – Большая Советская энциклопедия)

В прошлом году в Третьяковке прошла выставка, посвященная кубизму. Туда свезли все работы Пикассо, Хуана Гриса, Брака, Леже, Удальцовой, Древина, были представлены все наши «сезаннисты». Волкова, его «Гранатовую чайхану» и «Караван», впервые повесили рядом с Шагалом. Я специально много раз ходил на эту выставку понаблюдать, как люди смотрят картины. Вот идут зрители, смотрят вещь, что-то записывают, доходят до «Гранатовой чайханы», останавливаются и стоят. Затем идут дальше, но возвращаются, опять стоят. Эта вещь каким-то непонятным, магическим способом воздействует на людей. Ее никто никогда не ругал! Никогда не критиковали «Гранатовую чайхану» за формализм или что-то еще. Даже в самые трудные годы для Волкова. Что интересно, когда вот так смотришь: Пикассо - прекрасно, Хуан Грис, Брак, наши кубисты, скрипки разложены, то, се. Серебристо-коричневая зеленоватая гамма, которая всех объединяет, будто в зале – один художник. И среди этого вдруг – две вещи, которые звенят и поют! Ко мне подходит Дмитрий Сарабьянов – это наш самый крупный искусствовед по ХХ веку, - и говорит: «Знаешь, «Гранатовая чайхана» - она номер один…»

Я хочу сказать о том, что крупный художник может родиться и созреть не только в Париже или в Москве, но и в Ташкенте, Самарканде. Тут стечение обстоятельств – Бог, солнце, талант природный, не знаю, что еще. В этом смысле путь художника удивительно индивидуален. Сейчас мы силами семьи издаем два гигантских альбома, в которых будет собрано очень много репродукций и газетных материалов, посвященных творчеству А.Н.Волкова, в том числе и критических. А также - воспоминания разных людей.

Фергана.Ру: - На Ваш взгляд, что наиболее характерно для творчества Вашего отца?

А.Волков: - Самое главное в творчестве Волкова, и об этом он писал сам, то, что после «Гранатовой чайханы» он отошел от системы треугольников. Вот, к примеру, в чем была проблема Малевича и его учеников? Ученики Малевича все были супрематисты, и, в принципе, отличить их работы друг от друга практически невозможно, они все делали похожие вещи. Но после «Квадрата» сам Малевич не знал, что делать. Когда он вернулся к фигуративной живописи, у него пошли уже слабые вещи. В тридцатые-сороковые годы Волков сумел свои находки из области формальной системы перевести в новую живопись. Правда, по этому поводу некоторые ошибочно считают, что «вот его давили, и поэтому он поддался, стал писать красные обозы, колхозы и прочее». Но Волков очень живо реагировал на жизнь. А жизнь менялась. И он говорил: «Жизнь меняется, а мы все – бедана (перепелка. – Ред.), чайхана, караван... Надо искать новые формы».

Когда строился Ферганский канал, в течение сорока дней народ выходил как на праздник. Художник не мог этого не видеть, не мог не запечатлеть. И он это делал совершенно искренне. И здесь я хотел бы сделать четкое разделение – мы с вами говорим сейчас о социалистическом реализме. Художники тогда действительно боролись за то, чтобы быть представителем соцреализма. Волков здесь, в Ташкенте, Фальк – в Москве, кто-то еще. Но соцреализмом потом стали называть то, что официально поддерживалось, а это совсем другое. В те годы шла борьба между искусством глубоким, личным и искусством официальным.

Сейчас, изучая работы отца, я все больше убеждаюсь, насколько глубоки его поздние работы. Мало того, интерес к ним сегодня колоссальный. Это говорит о том, что в любой жизненной ситуации художник может остаться самим собой, выражать свои мысли. Отец говорил такую, очень сложную, вещь, которую я понял с годами: «Карьеризм не страшен, страшен карьеризм в искусстве». То есть, если человек делает карьеру, но остается художником, – это не страшно, а когда он в искусстве начинает подделываться, пытаясь таким образом сделать карьеру, – вот это опасно. То, что говорил Пушкин – «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Нельзя продать вдохновенье!

Я помню, что после одной из отцовских выставок училище разделилось на так называемых «волкистов» и «антиволкистов». Дело даже доходило до драк. Но, говоря о шорах на глазах у людей, отец успокаивал: «Вот не видят люди, но пройдет время и увидят». Предстоит еще глубокое изучение творчества Волкова. В наше время, когда возникают такие сложности между культурами, такие разрывы между религиями, какие-то исторические коллизии, когда стало важно, кто где родился, где вырос, где проходят границы, единственное, что по-настоящему объединяет людей, – это истинная культура, это истинная наука. И искусство – это одна из самых важных нитей, связывающих человеческие сердца и человеческие судьбы. Отец отдал этому всю свою жизнь.

Фергана.Ру: - А чего он категорически не принимал?

А.Волков: - Отец когда-то говорил: «В нашей жизни не хватает двух вещей – свободы искусства и свободы торговли». Дело в том, что он, конечно, свободный человек и многое не принимал в официальном искусстве, которое называлось соцреализмом, но которое на самом деле таковым не являлось. Волков же был одним из тех людей, которые создавали искусство эпохи соцреализма. Он всегда был прямым человеком и считал, что нельзя жить так, а писать иначе. Ведь очень часто в современном искусстве художники придумывают себе имидж или говорят: сейчас мы играем по этим правилам, а потом будем играть по другим. Волков никогда не играл, он шел, повинуясь внутреннему своему чутью, чувству правды жизни, которое было в нем. И поэтому когда менялась жизнь, он тоже менялся. Это была естественная реакция. Когда он почувствовал, что слишком много художников пишет официальные картины о стройках или о чем-то еще, он стал писать более интимные вещи, ушел в себя, но оставался самим собой.

Я помню, что буквально несколько лет назад люди говорили: ну что это - стройка, колхозы, это уже упадок... Люди просто находились в плену периода, когда все советское принято было ругать. Но ведь они смотрели работы Ван Гога «Едоки картофеля» или Милле «Аржелис», где изображены молящиеся труженики. Тема труда всегда присутствовала в мировом искусстве как одна из форм человеческого существования, это особенно сильно проявляется в протестантской религии, в которой ко всему относятся очень серьезно: только трудом ты можешь заработать что-то, и ничего не должен получить случайно - это не богоугодное дело. В этом смысле Волков был очень последовательным человеком. Он очень любил людей, которые окружали его, у него были друзья из простых семей. Это является основой его творчества и, своего рода, заветами для нас с братом и наших учеников.

Фергана.Ру: - Александра Николаевича часто называют основоположником школы изобразительного искусства Узбекистана…

А.Волков: - Приятно, что Волков считается крупнейшим узбекским мастером, одним из создателей школы изобразительного искусства Узбекистана. И до него были художники, но - другого характера. Школа Волкова, вероятно, самое значительное явление, может быть, наиболее плодотворное, которое имеет возможность развиваться и сейчас. Вместе с братом Валерием и моим сыном я преподавал в частной академии в Москве, и там выросла целая плеяда новых учеников Волкова. Так что это явление продолжает жить и развиваться. И не только в Москве, но и в Ташкенте, в Узбекистане живут и активно работают его ученики. Ведь Волков многим обязан родной земле, и он оставил после себя немало прекрасных живописцев.

Фергана.Ру: - Как А.Н.Волков относился к зрителям, реагировал на их оценки? Нуждался в них или занимал позицию художника, не зависимого от зрительского восприятия?

А.Волков: - Отцу хотелось, чтобы простые люди видели его вещи. Он приглашал домой дворничиху тетю Нюру, столяра, который делал ему подрамники, соседей, мальчишек. Помню также, что его работы приходили смотреть Сара Ишантураева, Аброр Хидоятов. В двадцатые годы в Среднюю Азию из России прибыл для работы в университете очень сильный профессорско-преподавательский состав. Среди ученых были Успенский, Корженевский, другие люди. Волков организовал в университете выставку своих работ, из-за которых затем разгорелся диспут. Споры длились трое суток, сторонники Волкова защищали его, а вечером приходили противники и сбрасывали со стен картины, которые утром опять оказывались вывешенными, – этот факт зафиксирован.

Говоря об отношениях Волкова со зрителем, стоит вспомнить о книге отзывов на его юбилейной выставке в 1967 году в Ташкенте. Отец, к сожалению, тогда был очень болен, не смог присутствовать на выставке, и мы каждый день рассказывали ему о ней, приносили книгу отзывов. Помнится, было бурное обсуждение выставки в Союзе художников, продолжавшееся до часа ночи. В стенограмме обсуждения зафиксировано выступление, в котором говорилось, что «такая выставка, как выставка Волкова, привела к венгерским событиям 1956 года» (!). А вы, наверное, знаете, как утопили в крови венгерскую революцию. Как можно было сопоставлять творчество с такими кровавыми событиями? А еще один художник говорил: «Творчество Волкова мне напоминает одного американского художника «Взгляд на мир через таз женщины». А картина называлась «Взгляд на мир через берцовую кость». Вот до такого доходило... Но выступали и такие люди, как профессор Ходокин, замечательный археолог Юренев, Игорь Витальевич Савицкий. Свои поздравительные телеграммы отцу тогда прислали Фальк, Фаворский, Сергей Герасимов, Тышлер...

Фергана.Ру: - Как складывалась судьба творческого наследия Вашего отца?

А.Волков: - Помню, что в 1957 году мы с Валерием пришли в ташкентский Государственный Музей искусств, чтобы получить работы для выставки. Тогда в музее висел только один «Моряк», все остальное было снято. И в музее нам говорят: «Все вещи Волкова в рулоне. А рулоны не по авторам, а по размерам…». То есть все свалено, скажем так, в кучу - там Волков, Беньков, Бог знает кто еще. И нам дали только одну маленькую работу. Но потом наступило время, когда рулоны начали потихоньку разворачивать.

Как я встретился с работами отца? До 1986 года я не мог посмотреть многие вещи, которые находились в запасниках. Римма Варшамовна Еремян, которая очень много сделала для Волкова, почему-то ревностно относилась к нам – сыновьям художника, считала, что мы «эмигранты и предатели Родины, поэтому вам Волкова показывать не надо». Она с нами контактировала, но в запасники не пускала. Но зато сделала замечательную выставку к столетию Волкова, и тогда я впервые - через тридцать лет после смерти отца - увидел его работы. Они сейчас представлены на этой выставке. Конечно, это стало для меня событием невероятной силы.

Но, наверное, самое главное, что отец вложил в нас такую мысль: «Ты можешь боготворить своего мастера, ты можешь его любить, но не нужно слепо подражать – раз, а самое главное – не надо чувствовать себя карликом при этом, чтобы ты рухнул под авторитетом и понял, что тебе нужно сто лет, чтобы добиться этого. Нет, будь самим собой! Ищи себя, смотри жизнь». Как-то он набирал учеников, среди них был и Павел Мартаков. Отец спрашивает у них: «Что вы любите?». Один говорит «я люблю Шишкина», другой называет еще кого-то, а Мартаков заявляет «А я люблю степь…». Отец сказал: «Это - самое главное, жизнь - она важнее всего!»

Как-то я пришел с выставки и пренебрежительно отозвался об одном художнике. Отец сказал: «Ты неправильно смотришь. На художника надо смотреть так, чтобы увидеть в нем что-то хорошее. Плохое ты всегда увидишь. Если не увидишь ничего хорошего, тогда можешь отвергнуть, а если хоть что-то увидишь – за это надо зацепиться». Ведь стать художником очень трудно, и у отца было очень бережное отношение к личности. Волкова никто не может обвинить в том, что он, будучи председателем живописной секции, кого-то прижимал или придавливал. Он мог спорить с Курзиным, они называли себя «друзья-враги в искусстве». Но они друг друга любили и ценили как художников. Курзин после своей ссылки к нам первым пришел в дом. А спустя время мой брат Валерий первым сделал выставку-открытие Курзина для Узбекистана.

Перед самой смертью отца был момент, из-за которого он очень сильно переживал. После выставки несколько его работ купил Музей искусств, но все ушло в запасники, а в зале висели всего одна или две работы. И отец думал - что будет с его наследием? Не хранить же его в нашей жалкой маленькой квартирке. Его мечтой было, чтобы работы попали в музей или к простым людям. Поэтому после его смерти мы с братом активно взялись за то, чтобы поместить его лучшие работы в музее. К сожалению, потом иногда задумывались: например, в Русском музее есть прекрасное собрание работ Волкова, но постоянной экспозиции картин двадцатых-тридцатых годов у них нет…

Фергана.Ру: - По какому принципу построена экспозиция ташкентской выставки?

А.Волков: - Искусствоведы, работники музеев очень любят располагать все по годам. Я вырос, не деля его работы на годы, направления, творчество отца было вокруг меня, я таскал его работы из одной комнаты в другую, не разбирая, где двадцатые, тридцатые, пятидесятые годы. Все эти даты и цифры нужны для коллекционеров и бизнесменов, которые торгуют искусством. Если до двадцатого года сделана работа – она стоит столько-то денег, а если в пятидесятые годы – уже дешевле. Поэтому художники иногда начинают сами себя подделывать – «под раннего». Кстати, когда в пятидесятых годах некоторые художники старшего поколения ринулись писать так, как они писали в двадцатые годы, отец говорил: «Омолаживаются. Но ничего не выйдет…».

Фергана.Ру: - Из коллекций каких российских музеев будут представлены работы в экспозиции работ А.Н.Волкова в Третьяковской галерее в 2007 году?

А.Волков: - Открытие выставки запланировано на тринадцатое марта. Будут представлены все работы Волкова, находящиеся в Третьяковской галерее, – тридцать девять живописных вещей и пятьдесят графических. Будут также работы из Русского музея, из Музея Востока, из Истринского музея под Москвой, представим работы и из частных коллекций Москвы. Третьяковская галерея, так же, как и мы с братом, мечтает получить какое-то количество работ из Ташкента и Нукуса. Но у Третьяковки денег нет, ее спонсоры заняты сейчас другими делами, они уже давали какую-то сумму денег. Если мы найдем спонсоров, если кто-то откликнется и даст денег, сможем привезти в Москву с десяток работ из Ташкентского музея. Стоит отметить, что москвичи не знают этого пласта творчества Волкова. Когда я им показал компьютерные распечатки работ, они все просто обалдели от количества шедевров. Здесь, в Ташкенте, есть практически все периоды его творчества!

Фергана.Ру: - Поэзия А.Н.Волкова – уникальная составляющая его творчества. Когда и как он начал писать стихи?

А.Волков: - Отец был бродяга, путешественник, он никогда не мог сидеть на месте, всегда был в движении, и когда ему не хватало красок – стали появляться слова. А еще он очень любил музыку. Между прочим, одной из причин, почему он решил заняться живописью, стал концерт Эрденко, замечательного скрипача, цыгана по происхождению. Волков любил слушать концерты Скрябина, эта новая музыка подействовала на него с невероятной силой.

Отец писал стихи где-то до 1926 года. Потом перестал. У меня есть две его поэтические тетради. К его поэзии сейчас наблюдается очень большой интерес. О ней писал Эдуард Бабаев - ташкентец, уехавший в Москву, замечательный поэт, писатель, тонкий исследователь и большой знаток творчества Л.Н.Толстого, много лет работавший заместителем директора по науке Музея Толстого и преподавателем факультета журналистики МГУ. В Венеции издан сборник поэзии Волкова. Думаю, в скором времени мы опубликуем полное собрание стихов отца.

В заключение я хотел бы поблагодарить всех – Академию Художеств, Дирекцию художественных выставок, Галерею изобразительного искусства НБУ, Фонд Форум искусства и культуры Узбекистана, всех людей, которые принимали участие в организации выставки, лично Гульнару Исламовну Каримову за содействие в организации установки памятного знака Александру Николаевичу Волкову, который создал замечательный узбекский скульптор Дамир Рузыбаев. Память об отце, которая теперь имеет «местную точку», очень значима и приятна для всей семьи Волковых. Но самая главная благодарность – земле Узбекистана, на которой родился А.Н.Волков. Земля, степи, горы, реки, деревья, люди, – все это всегда было символом и смыслом творчества отца, и в самые трудные годы помогало ему выстоять, выдержать тот сложный путь, который ему пришлось пройти. В сложные периоды жизни, когда были гонения, он уходил в горы и там черпал новые силы. Он любил простых людей, он любил простую жизнь, и у него есть замечательные стихи на эту тему:

Горы – лучеприемники,

Золотого счастья цепь.

Мы здесь – только кочевники.

Верблюд да юрта, да степь...