15 июля мы опубликовали интервью заместителя директора Научно-информационного центра Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии (НИЦ МКВК) Вадима Соколова, посвященное водным проблемам региона (см. статью «Водные проблемы возникают из-за несоответствия интересов верховий и низовий»).

26 июля в ташкентской газете «Правда Востока» было опубликовано интервью заместителя министра сельского и водного хозяйства Узбекистана Шавката Хамраева, содержащее официальную точку зрения Узбекистана на то, что происходит сегодня в бассейне реки Сырдарьи (см. сообщение «Узбекистан обвиняет Кыргызстан в попытке решить свои внутренние проблемы за счет соседних стран»).

Затем пришла очередь киргизских энергетиков. 30 июля представители ОАО «Киргизские Электрические станции» заявили о своем несогласии с позицией коллег из Узбекистана в официальном пресс-релизе (см. статью «Киргизские энергетики парировали обвинения узбекских коллег»).

Для того чтобы продолжить эту чрезвычайно занимательную публичную дискуссию, мы снова обратились к замдиректора НИЦ МКВК Вадиму Соколову за комментариями. И вот что он сказал:

Заместитель директора Научно-информационного центра Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии Вадим Соколов

Вадим Соколов: - Первое. У общественности может сложиться впечатление, что проблема водопользования стоит на самом высоком, межнациональном уровне. Сразу нужно сказать, что это проблемы, в основном, водников и энергетиков, то есть, они находятся на уровне ведомств. Основной конфликт сегодня происходит между представителями орошаемого земледелия Узбекистана и Казахстана - с одной стороны, и энергетиками Кыргызстана - с другой.

Дело в том, что за последние несколько лет между ними не найдено четкого взаимодействия. Энергетика, в силу своей специфики, имеет коммерческий характер еще с советского времени. Земледелие в условиях аридного климата Узбекистана, где невозможно обойтись без сельскохозяйственного орошения, носит характер социальный. Поэтому нужно несколько по-разному подходить к пониманию проблем ирригации и энергетики. Но сегодня они «в одном мешке», социальные проблемы смешаны с коммерческими. Необходимо учесть, что в Узбекистане больше 60% населения страны – сельское. Естественно, для всех этих людей орошаемое земледелие – это источник существования, обеспечения продуктами питания, а также рабочими местами.

Второе. За последние пять-шесть лет в бассейне Сырдарьи сложилась следующая картина. Соглашением 1998 года были созданы специальные правительственные группы, которые ежегодно согласовывали режимы попусков воды из Токтогула (Токтогульского водохранилища на территории Кыргызстана. – прим. ред.), выработку электроэнергии, обмен энергоресурсами. При условии, что Кыргызстан зимой не выработает определенное количество электроэнергии, сохраняя воду для летнего периода, Узбекистан и Казахстан поровну должны были компенсировать эту недовыработку электричества, поставляя электричество и газ (со стороны Узбекистана), и уголь (со стороны Казахстана). С помощью этих источников энергии на киргизских ТЭЦ вырабатывалось бы тепло в [зимний период].

Эта договоренность реальна, если в нее не вмешиваются ценовые вопросы: по какой цене поставляется уголь, газ и электричество. [Именно] здесь начались конфликты между интересами сторон и взаимные претензии. Киргизская сторона начала выставлять цены на электроэнергию, как если бы она вырабатывалась на ТЭЦ. Естественно, что цена выработки энергии на тепловых станциях в 3-4 раза выше, чем на ГЭС. А летом Ташкент и Астана должны покупать энергию, вырабатываемую Бишкеком в зависимости от объемов используемой ими воды, но по ценам зимней выработки на ТЭЦ. Конечно, узбекская и казахская стороны не были согласны с этим подходом. Но киргизские энергетики жестко стоят на своих позициях.

В 2000-2001 годах было сильное маловодье, по показателям обеспеченности водой, возможно, даже более серьезное, чем сегодняшнее. [Однако] его последствия [были] преодолены относительно легко, потому что в то время было достаточно слаженным взаимодействие между водниками, в частности Бассейново-водным объединением «Сырдарья», и киргизскими энергетиками «Электрических станций», активно участвовавших в этом процессе. Тогда мы сумели найти определенные решения и нормально вышли из того маловодья.

С 2002 по 2005/6 гг. последовал период многоводья. От природы было много воды, и, пользуясь этим, «Электрические станции» использовали Нарынский каскад буквально «на полную катушку». При этом они в течение пяти лет ежегодно вырабатывали электричества больше необходимого, срабатывая воды на 3-6 кубокилометров больше.

Более того, само потребление электроэнергии в Кыргызстане находится на технически несовершенном уровне. Электричество используется на 30-40 % неэффективно, поэтому его нужно больше, чем на реальные нужды государства. Нет четкого контроля над использованием электроэнергии, и чтобы привести его в порядок, нужны определенные усилия и затраты.

Помимо этого выработанная лишняя энергия продавалась в восточные регионы Казахстана и в Россию, тем самым не учитывалась возможность наступления очередного маловодья. Когда оно наступило, то обнаружилось, что Токтогул из-за этих излишних расходов воды оказался сегодня на пределе, близкому к «мертвому» объему. Сейчас, когда воды нет, мы, узбеки, слышим претензии со стороны киргизских энергетиков о том, что они вынуждены нести все затраты по эксплуатации сооружений, для чего им необходимо, опять же вырабатывать больше электроэнергии.

Третье. Проблема заключается в том, что узбекская и казахская стороны настаивают на использовании Токтогульского водохранилища, исходя из правил и положений, заложенных при его проектировании. Оно создавалась с целью повышения обеспеченности водой для орошаемого земледелия, было четко определено, что выработка электроэнергии – это попутная цель использования водохранилища. Но киргизские энергетики считают, что после обретения независимости необходимо пересмотреть все принципы, заложенные в советское время, потому что они уже не работают в интересах независимого государства.

По мнению киргизских энергетиков, они имеют право изменить режим использования водохранилища на «энергетически-ирригационный», хотя раньше он был ирригационно-энергетическим. Апеллируя к международному праву, они многие постулаты международного права нарушают. Например, не признают Сырдарью трансграничным водным объектом, используя ее на своей территории максимально. Также не признается постулат о не нанесении ущерба и компенсации за ущерб и многие другие. Поэтому сегодня образовался правовой вакуум решения этой проблемы.

Киргизия напомнила, что в советское время вся Центральная Азия работала в ирригационном режиме, потому что федеральное правительство СССР централизованно компенсировало нехватку электроэнергии из общерегиональных ресурсов Центральной Азии. В то время существовала региональная электрическая сеть в Центральной Азии, и в зимнее время потребности Кыргызстана в электричестве полностью покрывались. В условиях независимости эта сеть была разорвана, но, по словам энергетиков при определенных затратах ее можно восстановить.

В качестве выхода из этой сложной ситуации мы, водники Узбекистана, предлагаем два принципа. Первый: топливные ресурсы (уголь, газ, мазут, нефть) вообще отделить от вопросов, связанных с водой. Топливо должно стать предметом отдельных экономических взаимоотношений государств и их поставки и цены не должны быть связаны с водой.

Второй принцип: водные проблемы нужно увязывать с вопросами гидроэнергетики. На наш взгляд, достаточно логичен следующий подход: если зимой Бишкек будет сохранять воду в Токтогуле для нужд орошения летом, то Узбекистан и Казахстан восполнят недовыработку электричества, вырабатываемого на каскаде Нарынских ГЭС, (но не тепловых станций). Так, Узбекистан и Казахстан подадут этот объем электричества территории Кыргызстана по ценам выработки гидроэнергии. Эти же цены должны распространяться и на электроэнергию, принимаемую Ташкентом и Астаной летом вместе с водой. То есть цены должны быть едины.

Позиция Ташкента и Астаны в этом отношении близка, но Бишкек не согласен, из-за того, что теряет свой коммерческий интерес.

Хочется привести один пример: Учкурганская ГЭС – последняя ГЭС в каскаде Нарынских электростанций, сейчас почему-то используется киргизами как отдельное сооружение, не связанное с остальным каскадом. В связи с тем, что их оборудование нуждается в регулярной профилактике, энергетики останавливают его на профилактику, особенно в ночное время, когда вырабатывать электричество требуется меньше всего. В это время уровень воды в реке резко падает. Зафиксированы отдельные случаи, когда воды вообще не было, а значит, нанесен сильный вред экологии.

Ниже Учкурганской ГЭС по течению находится начало Большого Ферганского канала, Северного Ферганского канала и Канала дополнительного питания Большого Ферганского канала. В этих крупных каналах среднесекундный расход воды превышает 100 кубических метров. Любой канал работает нормально, если не происходит сильных колебаний с уровнем воды хотя бы в течение суток. Но получается, что киргизские энергетики подают воды в пиковые моменты 700-1000 кубометров, а уже через несколько часов ее подача практически прекращается. Получается, что половину суток вода течет на уровне трех метров, а вторую половину времени – на уровне одного метра. При таком резком колебании уровня воды, - сразу на два метра, - вы не будете успевать поднимать и опускать затворы водозаборных сооружений, что осложняет эксплуатацию каналов.

По нашим подсчетам, на участке длиной 70 км до Учкурганского гидроузла за последние три года ущерб экологии составил порядка $40 млн.

Я надеюсь, что данная публикация прояснит вырисовывавшиеся проблемы. Тем более, что ситуация на сегодняшний день четко описана и с позиций «Станций», и с наших позиций. Мы должны отойти от взаимных претензий и обвинений, и, наконец, начать процесс сближения.