В России нельзя прятаться от властей Узбекистана, Китая, Кыргызстана, Казахстана и Таджикистана, потому что Россия экстрадирует беженцев, которых преследуют по религиозным или политическим мотивам. Почему Россия позволяет себе игнорировать решения Управления комиссара по делам беженцев (УВКБ) ООН, почему из России беженцы не могут выехать в третьи страны, которые предоставляют им защиту и убежище, и что делать в России тем преследуемым, кто хочет спасти жизнь и себе, и своим детям, - об этом «Фергана.Ру» расспросила руководителя программы помощи политическим беженцам из Центральной Азии Комитета «Гражданское содействие» Елену Рябинину.

Елена Рябинина на митинге в защиту «ивановских узбеков»

«Фергана.Ру»: - Елена, какая у вас статистика? Сколько людей, которые уехали из стран Центральной Азии по политическим или религиозным мотивам, обращаются за помощью в комитет «Гражданское содействие»?

Е.Рябинина: - За последний год – около десяти семей. Программа по Центральной Азии работает четыре года, а Комитет «Гражданское содействие» - уже восемнадцать лет. За все это время к нам обращалось очень много беженцев, я даже затрудняюсь оценить, сколько. Около сорока из них – это уже переселенные в третьи страны.

- Из каких стран Центральной Азии больше всего беженцев?

- Несопоставимо больше всех - беженцев из Узбекистана. На сайте ФМС есть статистика: сколько человек было признано беженцами, сколько было обращений о предоставлении убежища. Я вчера взглянула: с 2003 года из Узбекистана за предоставлением статуса беженца обращались 244 семьи (353 человека). А из Туркмении, Кыргызстана, Таджикистана и Казахстана, вместе взятых, - 182 семьи (285 человек). Повторяю – это официальная статистика ФМС. А если говорить о динамике, то последние два года растет количество обращений о предоставлении статуса беженца из Таджикистана.

- Почему?

- Мне кажется, что во всех странах Центральной Азии сейчас усилились репрессии по религиозным мотивам, а в Таджикистане эти процессы ярче выражены, потому что таджикский режим все больше движется от авторитарного к тоталитарному.

- В чем-то еще динамика наблюдается? Количество узбекских беженцев тоже увеличивается год от года?

- Узбекских семей, которые приезжают в Россию в поисках безопасности, становится все меньше, к счастью. Однако больший процент приехавших обращается за убежищем в ФМС: в 2007 году – 37 семей (49 чел), в 2008, уже на 1 октября - 46 семей (55чел). Это связано с тем, что после Андижана больше людей в Узбекистане узнало о существовании института убежища как такового – раньше большинство попросту понятия не имело об этом, приезжали и старались «раствориться» среди трудовых мигрантов.

Но все больше людей понимают, что в Россию ехать нельзя! Узбекские и российские спецслужбы очень серьезно взаимодействуют, причем применяются и законные, и незаконные методы. В рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) были заключены соглашения, которые унифицируют подход спецслужб этих стран к любому инакомыслию: и политическому, и религиозному. Страны-члены ШОС не предоставляют убежища лицам, обвиняемым или подозреваемым в экстремизме, сепаратизме или терроризме, помогают друг другу разыскивать таких людей, а найдя, - экстрадируют.

Эти три слова: «сепаратизм», «терроризм» и «экстремизм» - стали ярлыками, которые навешиваются на любые оппозиционные движения или явления. Бывает так: человек подвергался в Узбекистане репрессиям по политическим или религиозным мотивам, потом каким-то чудом смог сбежать в Россию. Жил тут спокойно, работал, затерявшись среди трудовых мигрантов. И вдруг его объявляют в розыск в Узбекистане, подняв какие-то старые дела, выбив под пытками показания против него из его прежних соседей или реанимировав видеопленки начала 1990-х. В России его находят и экстрадируют на родину. Я всеми силами пытаюсь донести до потенциальных беженцев, которым может понадобиться покинуть Узбекистан, спасаясь от репрессий: только не в Россию! Можно сказать, что в России работает пылесос, который втягивает узбеков со всей российской территории и выплевывает их в Ташкентском аэропорту. Это черный юмор, конечно…

- Но тогда получается, что ехать нельзя не только в Россию. Из Узбекистана нельзя бежать ни в Казахстан, ни в Киргизию – они ведь тоже входят в ШОС?

- Туда все равно бегут, но в этих странах процессы идут несколько иначе. Из Кыргызстана, например, узбеков просто воруют, особенно из Южного Кыргызстана: Ошской, Джалал-Абадской областей. Но, тем не менее, и в Казахстане, и в Киргизии признают решения Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ), и если человек признан нуждающимся в международной защите и убежище, он, как правило, защищен лучше, чем в России. Пример тому – недавняя история узбекского «религиозника» Хасана Темирова, который был летом задержан в Казахстане и посажен в СИЗО. Но поскольку УВКБ ООН взяло его под свою защиту, Темиров был освобожден. Там главное – успеть обратиться за международной защитой. В России же считают, что решения УВКБ носят рекомендательный характер и не обязательны к исполнению. Россия слушает только Европейский суд по правам человека, да и то – вынужденно...

- И не всегда…

- Да, Россия дважды нарушала решение о приостановке высылки: в 2006 году выслала Рустама Муминова, а в 2007-ом – Абдугани Камалиева (Турсинова). Но это были экстраординарные ситуации, и в обоих случаях российская сторона была вынуждена объясняться. Но, как правило, если Страсбург применяет то самое тридцать девятое правило – о приостановке высылки – то Россия не в праве нарушать решения Европейского суда. Так, например, было с делом так называемых «ивановских» узбеков.

Но в Россию нельзя ехать не только потому, что отсюда вас экстрадируют быстрей, чем из других стран-членов ШОС. Есть еще одна беда. Если до осени прошлого года узбекские беженцы, которые были признаны нуждающимися в международной защите, могли нормально выехать из России в третьи страны, предоставившие им убежище, то теперь ни один такой беженец покинуть Россию не может. Даже если у человека есть документы, подтверждающие согласие третьей страны принять его как беженца.

- Россия не выпускает?

- Не выпускает. 30 ноября 2000 года Москва и Ташкент заключили межправительственное соглашение, по которому и из России, и из Узбекистана могут выехать только те граждане обеих стран, у которых правильно оформлены выездные документы в соответствии с законодательством страны их гражданской принадлежности.

- Но это нормально. А в чем подвох?

- В Узбекистане до сих пор существует разрешительная практика выезда из страны, выездные визы, так называемые «стикеры». У беженцев, которые уехали из Узбекистана много лет назад, таких стикеров, естественно, нет. И у тех, кто бежит сейчас, как правило, тоже. Они потому и бегут, что на родине их преследуют. Разумеется, разрешения на выезд в так называемое «дальнее зарубежье» им там не дают. Если раньше тем гражданам Узбекистана, кому третья страна предоставляла убежище, в порядке исключения разрешали выехать из России по проездным документам принимающей стороны или Международного Красного Креста, то теперь это невозможно.

- А получить эти стикеры?..

- Как? Советуют обратиться в консульство Узбекистана. Но человек, который объявлен в Узбекистане в розыск, не пойдет в консульство. Да и по международным нормам, которые понятны, справедливы и объяснимы, - любое обращение беженца к официальным властям своей страны является основанием для лишения его статуса беженца. Потому что какой же ты беженец, если можешь спокойно, безо всякой опасности для себя, обратиться в консульское учреждение своей страны? Но даже если ты не в розыске – тебе все равно не покинуть Россию. Так, многие политические беженцы из Узбекистана, оппозиционеры, не объявлены Ташкентом в розыск: их просто выдавили из страны. Если они не выезжают из Узбекистана – их могут арестовать, судить, пытать. А если им удается бежать из страны, то их иногда оставляют в покое – конечно, при условии, что они ведут себя тихо и не рассказывают о том, что происходит в Узбекистане. Вот только разрешительных стикеров на выезд им тоже не дают.

Россия – это ловушка. Если даже вас не экстрадируют, вы никуда не сможете отсюда выехать. Мы пытаемся объяснить российским властям: получается, что вы действуете в режиме накопления! Если вы сами не даете людям возможности легализоваться в России, не предоставляете убежища, то хотя бы выпустите их туда, где их ждут и готовы принять! Мне очень хочется надеяться, что мы пробьем эту стену.

- А людям что делать в такой ситуации? Если они, к несчастью, в России?

- Если для беженцев (в первую очередь, это касается так называемых «религиозников» - людей, преследуемых за их религиозные убеждения) находиться в России очень опасно, то я им говорю: если можете сами выбраться из России – выбирайтесь. Можно попробовать уехать в третьи страны через некоторые сопредельные с нами государства. Если такой возможности нет – мы пытаемся включить их в процедуру по определению статуса беженца.

- Какие шансы у беженца легализоваться в России?

- Известен случай, когда в 2005 году Байрамали Юсупов, узбек-«религиозник», обратился в Тюменскую миграционную службу. И ровно через две недели его задержали. Нет никаких сомнений, что это произошло из-за того, что тамошнее Управление (тогда оно называлось УПДМ – Управление по делам миграции) «слило» информацию. Правда, если подобные ситуации оказываются в зоне общественного внимания, прежде всего благодаря прессе, то вероятность репрессий снижается.

Вообще же миграционные службы не имеют права вступать в контакты с властями страны, откуда бежал человек. И давайте считать, что, по крайней мере, в Москве этих контактов нет. Но любой территориальный орган ФМС, как и все в нашей стране, находится под контролем Федеральной службы безопасности (ФСБ), а ФСБ имеет право связаться с властями того же Узбекистана. Есть такой беженец – Дилшод Курбанов, он отсидел почти год в СИЗО города Новомосковска Тульской области под угрозой экстрадиции. И Тульское областное управление ФМС представило в суде документ: письмо Управления ФСБ по Тульской области, в котором повторялись все – абсолютно «липовые» - обвинения, которые предъявляла Курбанову узбекская сторона, и говорилось о том, что УФСБ Тульской области считает нецелесообразным предоставление Курбанову статуса беженца. Это письмо говорило о неприкрытом, откровенном давлении ФСБ на миграционную службу. Решение об экстрадиции Курбанова было отменено только благодаря Страсбургскому суду.

Сравнительно недавно одна узбекская семья все-таки получила статус беженца в России, но там не было обвинения в религиозном экстремизме, там была другая причина. Почему выбрали именно эту семью для предоставления убежища, я не знаю, не могу проникнуть в эту логику. Но все равно – это первое предоставление убежища узбекам с 2004 года. Трудно пока говорить об уверенной положительной динамике, но дело все же с мертвой точки сдвинулось. Ценой титанических усилий.

- Но после 2004 года был Андижан, и Россия поддержала Каримова. Понятно, что после этого никакого убежища никому предоставлено быть не могло… А какие-то еще события, кроме Андижана, спровоцировали массовый отток беженцев по политическим мотивам?

- Если говорить об Узбекистане, то всплеск потока беженцев был где-то за полгода-год до Андижана, перед парламентскими выборами, которые проходили, если я не ошибаюсь, в декабре 2004 года. Тогда из страны были вынуждены уехать многие члены оппозиционных партий «Эрк» и «Бирлик». Перед выборами оппозиция активизировалась, прошли съезды, были попытки активистов этих партий зарегистрироваться в качестве кандидатов в депутаты парламента, люди собирали подписи… И начались репрессии и против самих кандидатов, и против тех, кто им помогал. Летом-осенью 2004 года был зафиксирован явный рост количества беженцев в Россию. Затем был Андижан, и огромное количество людей бежало из страны. Потом, видимо, почувствовав, что в России небезопасно, поток беженцев сократился. Из Узбекистана в Россию приезжает все меньше оппозиционеров.

- Если Россия не принимает, кто принимает? Куда бежать за убежищем?

- Принимают Соединенные Штаты, страны северной Европы: Швеция, Дания, Норвегия.

Беседовала Мария Яновская