Многие ташкентцы недовольны работой «Скорой помощи»: мол, и ждать ее долго, и врачи денег просят. Корреспондент «Ферганы.Ру» расспросил главного врача Городской станции Скорой медицинской помощи, врачей, работающих на «Скорой», бывших пациентов ташкентской неотложки, и сам поездил с бригадами на вызовы.

«Вечером, неделю назад, у моего шестилетнего сына Фаруха неожиданно начался аллергический приступ, - рассказывает преподавательница консерватории Макфуза. – По телу у него пошли красные пятна, поднялась высокая температура... В тревоге я вызвала «Скорую» и прождала ее приезда целый час. Как мне потом сказал врач, у них много больных, поэтому он не мог приехать раньше… А за несколько дней до этого мне самой ночью стало плохо, начались боли в сердце. Я вызвала «Скорую», приехал молодой парень. Но нужного мне лекарства в «государственной» аптечке не нашлось, и врач предложил сделать мне укол «из его собственных запасов». Он откровенно сказал: «Дайте (денег – ред.), сколько хотите». Хотя я бы в любом случае его отблагодарила», - кивает Макфуза.

68-летний инженер-электрик Геннадий Иванович вызывал «Скорую» год назад, когда упал у себя дома со стремянки. «Мне кажется, раньше врачи были более человечными, или порядочными, что ли… - говорит пенсионер. - А тот, что ко мне приехал, - оказал мне помощь и стоит, мнется. Мол, нужно ему дать (денег – ред.). Но я пенсионер, не могу дать больше 500-1000 сумов ($ 0,36-0,72). Врач и говорит: «Ну, давайте хоть столько, и я поеду дальше. А вам советую подлечиться в больнице». Ко мне тогда «Скорая» приехала довольно быстро, через 15 минут, но вообще раз на раз не приходится. Я вызывал машину «Скорой помощи» в конце минувшего года, когда моей соседке было плохо с сердцем. Пришлось ждать полчаса, за это время я успел позвонить им трижды, хотя до нашего дома от пункта «Скорой помощи» не более ста метров. Наконец, приехали врач с фельдшером, которые сослались на нехватку медперсонала и на перегруженность «Скорой». Они сделали соседке укол, взяли за это деньги и уехали».

Но есть и те, кто доволен оказанной медицинской помощью. Например, автор и исполнитель песен 31-летний Дмитрий: «Два года назад у моего отца вдруг появились ноющие боли в груди. Я вызвал «Скорую помощь», которая приехала всего через 10-15 минут. Оказалось, у отца обширный инфаркт. Врачи вовремя отвезли его в больницу, где отец прошел нужное лечение. Огромное спасибо врачам на «Скорой» и в больнице, они нам очень помогли!».

По словам Евгении, студентки Ирригационного института, несколько месяцев назад она пришла в гости к своей подруге Мукарам и застала всю ее семью в панике. «У бабушки резко повысилось давление. «Скорая» приехала всего через 5-10 минут, врач квалифицированно оказал помощь. В 2004 году умерла моя бабушка, у нее тоже была гипертония. Я помню, что последние 3-4 года мы часто вызывали ей «Скорую», но врачи лишь иногда приезжали так быстро. Так что перемены в лучшую сторону – налицо», - считает Евгения.

78-летняя пенсионерка Екатерина Ефимовна, живущая в отдаленном районе Ташкента, рассказывает: «В апреле прошлого года у меня поднялось давление, лекарства не помогали. Думала, вот-вот умру... Хорошо, что «Скорая» приехала через несколько минут. Врач сказал, что не может мне помочь, и сразу отвез в больницу, где меня буквально спасли. А несколько лет назад у моего мужа, царство ему небесное, среди ночи случился сердечный приступ. Некоторое время мы ждали приезда «Скорой». Пункт «Скорой помощи» находится недалеко от дома, и не дождавшись врачей, я пошла к ним сама. И только после этого пришел врач. Начал снимать мужу электрокардиограмму, но оказалось, что аппарат ЭКГ не работает... В общем, он мало чем нам помог», - с горечью вспоминает пенсионерка.

«Лечиться нужно в поликлинике»

О причинах долгого ожидания «Скорой» рассказывает доктор медицинских наук, главврач Городской станции скорой медицинской помощи Саидазим Саидмагруфович Агзамходжаев (если коротко – то Саид Саидович):

- Все вызовы мы условно делим на «внезапные» и «не внезапные». Приоритет отдается внезапным вызовам, например, связанным с автоавариями или пожарами. Остальные вызовы - от так называемых «хронических больных на стадии обострения» - обслуживаются нами в порядке очередности. Поэтому пациентам приходится ждать от пятнадцати минут до часа.

В течение суток столичная «Скорая помощь» принимает и обслуживает 2000-2200 заявок, но они поступают не равномерно. К примеру, с 9-10 часов утра до 17-18 часов все находятся на работе или заняты делами, поэтому вспомнить о своем здоровье людям некогда. Но с шести-семи вечера и до двенадцати-часу ночи поступает больше тысячи заявок, или более половины всех заявок за сутки. Потом, с часу ночи до 4-5 утра вновь наблюдается затишье, а с пяти утра до девяти - снова час-пик, когда ожидание «Скорой» может занять 30-60 минут.

Скорая помощь в Ташкенте

На вопрос о том, должны ли врачи брать оплату за оказанные услуги, Саид Саидович отвечает: «Скорая медицинская помощь у нас в стране – бесплатная, вне зависимости от того, какие были израсходованы медикаменты или какие сделаны процедуры. Тех врачей, кто требует у пациентов денег, я сразу увольняю. Однако почему бы и не принять деньги, если пациент сам их предлагает в знак благодарности?» - размышляет вслух главврач «Скорой помощи».

По словам Саида Саидовича, зарплата врача специализированной бригады без «категории», работающего на полставки, составляла после повышения зарплат 1 сентября всего 154 тысяч сумов ($117), столько же получал фельдшер высшей категории. Ставка врача высшей категории – работа сутки через трое - 210 тысяч ($153). К основной зарплате добавляются премии, так называемые «ночные», надбавки «за стаж работы», «за вредность». В итоге, врачи, работающие на полторы ставки, получали в месяц по 350-400 тысяч сумов ($253 — 289).

- Одна из наших самых актуальных проблем, - говорит Саид Саидович, - которая должна чаще освещаться в СМИ – это отсутствие у населения культуры заботы о своем здоровье. Минимум 60 процентов наших заявок – это поликлинические больные, которые, в принципе, в «Скорой помощи» вообще не нуждаются. Нужно, чтобы человек вовремя обследовался в поликлинике, получал назначения врача и проводил нужное лечение. Но обычно человек ничего этого не делает, и когда ему однажды вечером вдруг становится плохо, ему ничего не остается, как только вызвать «Скорую помощь».

На вопрос, часты ли случаи, когда «Скорая» приезжает слишком поздно, Саид Саидович отвечает так:

- Если с человеком случился обширный инфаркт, то он умирает внезапно. Поэтому лети хоть на вертолете – все равно не успеешь. Когда у человека тромбоз легочной артерии, хоть все время стой около него с полными сумками медикаментов, - тоже ничего не успеешь. Невозможно себе представить, насколько сильно люди запускают свое здоровье.

Или, допустим, на дороге произошла автоавария, - продолжает Саид Саидович. - Обычно окружающие в панике начинают кричать, плакать, куда-то бежать. Пока кто-нибудь сообразит вызвать «Скорую», пройдет минимум 5-10 минут. Диспетчер, принявший заявку, тут же отдает ее на ту подстанцию, которая обслуживает район аварии. Хорошо, если где-нибудь рядом с местом аварии окажется свободная машина «Скорой помощи». В ином случае машина выезжает с подстанции.

Надо сказать, что сейчас хоть четыре мигалки включи – толку нет, никто не пропускает… Часто вместо того, чтобы уступить нам дорогу, молодежь «подрезает» наши машины. Приходится стоять на светофорах, поэтому быстрее, чем за 15 минут, доехать не получается. Понятно, что такое долгое ожидание вызывает у людей недовольство.

Приведу личный пример. Однажды я пришел в гости к своему брату, и вдруг с ним случился инфаркт. Я сам вызвал «Скорую помощь», которая приехала ровно через 17 минут. Но мне показалось, что времени прошло гораздо больше, хотя я прекрасно знаю, что быстрее они приехать просто не могут. На «Скорой» работают только фанаты своего дела, и ни один врач не заинтересован в том, чтобы опоздать. Каждый знает, что в этом случае ничего хорошего в свой адрес он не услышит. Однако каждые сутки в городе происходит около десяти случаев внезапных смертей, когда врачи просто бессильны помочь, - утверждает главврач Агзамходжаев.

Его слова во многом подтверждаются рассказом журналиста, который делится своим личным опытом работы на «Скорой помощи»:

- В самом начале 1990-х я работал санитаром на 10-й подстанции «Скорой», специализировавшейся по предварительным диагнозам «инсульт» и «инфаркт». Вызовы по телефону 03 поступали сначала в центральную диспетчерскую, оттуда вызов с описанием "плохо с сердцем" или "человек потерял сознание", "человек внезапно упал" немедленно передавались диспетчеру 10-й подстанции. Глядя на карту города, он принимал решение, какую из бригад направить на этот вызов. Бригады направлялись или свободные, находящиеся на подстанции, или те, что уже находятся на вызове, но географически расположены ближе всего к пациенту. С ними диспетчер связывался по рации.

Ехала всегда та бригада, которая могла доехать быстрей, не позже чем через 15-20 минут. Но при острых сердечно-сосудистых состояниях смерть человека может наступить в считанные минуты, и бывали случаи, когда прибывшая бригада «Скорой помощи» заставала пациента уже мертвым. Но в этом не было вины врачей, это было фатальное обстоятельство, обусловленное самой болезнью. Но объяснить это родственникам умершего бывало очень трудно.

Случались дни, когда каждая бригада за сутки выезжала на вызовы до десяти раз: резкое изменение атмосферного давления в трехмиллионном мегаполисе по числу жертв среди сердечников и гипертоников сравнимо с артиллерийским обстрелом...

Я помню, что главной была проблема: куда везти людей с инсультом. Надо сказать, что инсульты могут быть разными. Если у человека был так называемый «ишемический инсульт» - расстройство мозгового кровообращения из-за недостатка притока крови в мозг по сосудам по причине, например, очень низкого артериального давления или закупорки сосудов жировыми пробками, - то человеку можно было помочь лечением. Если же случалось кровоизлияние в мозг – так называемый «геморрагический инсульт» - то прогноз на выживание пациента всегда был очень плохой, независимо от того, оказана человеку медицинская помощь или нет. Явным диагностическим признаком при кровоизлиянии в мозг служит повышение температуры тела и потеря сознания. «Скорая помощь» не советовала транспортировать этих пациентов в больницу, поскольку в начале 1990-х годов в Узбекистане там ничем не могли помочь таким больным. Их участь была предрешена - неизбежная смерть в ближайшие сутки-трое, поэтому врачи со «Скорой» уговаривали близких оставить таких пациентов дома. Большинство больниц всеми силами старались их не принимать, поводов для отказа было несколько: «не наш профиль», «не наш район», «нет свободных мест». Поэтому, бывало, несколько раз возишь туда-сюда человека в тяжелом состоянии… - вспоминает журналист свою работу на «Скорой».

На вопрос, возможны ли случаи, чтобы «Скорая» вообще не приехала на вызов, если бригада заранее знает, что пациент умрет у них на руках, главврач Агзамходжаев отвечает: «Это исключено, потому что каждая заявка фиксируется на компьютере диспетчера. «Скорая» обязательно приедет, хоть и через час, и через два... Да, такое тоже возможно, например, в период эпидемии гриппа. Тогда вместо двух с небольшим тысяч вызовов в сутки к нам поступало три-четыре тысячи. И на каждый невозможно приехать вовремя, даже если затрачивать на каждый вызов всего по 15 минут».

По словам главврача, в первом квартале наступившего года «Скорая» должна получить четырнадцать машин «Хёндай» и несколько «Дамасов», которые увеличат автопарк до 140 машин. «К сожалению, мы до сих пор используем оборудование, оставшееся с советских времен, поэтому нам просто необходимы новые портативные аппараты. Например, советские измерители ЭКГ все еще работают, но они гораздо менее информативны, чем современные», - говорит С.Агзамходжаев и тут же заступается за отечественную «Скорую», поддерживая честь и мундира, и государства:

- Экономика ни одного государства не сможет содержать очень много машин «Скорой помощи». Просто люди вспоминают, что они могут заболеть, только когда они уже болеют. Допустим, человек утром почувствовал недомогание, но он не идет в поликлинику, не пьет лекарство. Он идет на работу, на базар, по своим делам, и, во-первых, заражает всех вокруг, а, во-вторых, переносит болезнь на ногах. Вечером ему приходится вызывать «Скорую». Такие вспышки гриппа обычно длятся месяц в году – с середины января по середину или конец февраля. Вспышки гриппа не считаются в Узбекистане чрезвычайным происшествием, потому что у нас пока не встречалось современных форм гриппа, приводящих к летальному исходу, - рассказывает Саид Саидович.

На вопрос о том, часто ли больницы не принимают у врачей «Скорой помощи» тяжелобольных пациентов, главврач «Скорой» отвечает подробно, но уклончиво: «Для «тяжелых» больных существуют Центр экстренной медицинской помощи, больница при Ташкентском тракторном заводе, больница при Ташкентском авиационном производственном объединении имени Чкалова, Городской кардиологический центр, Научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии. Но некоторые больницы могут отказаться принять больного, с чем можно согласиться, если больной действительно не подходит под их профиль. Тогда его нужно везти в специализированную больницу. Но если отказ мотивируется несущественными причинами, то приходится вмешиваться мне или вышестоящим органам. В итоге больница бывает вынуждена принять больного», - говорит главврач.

Своими глазами

Корреспондент «Ферганы.Ру» воспользовался приглашением главврача Агзамходжаева и решился поездить с бригадами «Скорой» по вызовам. Корреспондент отправился на 11-ю подстанцию, где ему выдали белый халат и познакомили с молодым врачом Бекзодом, которому диспетчер Ольга вручила одну из нескольких заявок. Бекзод работает на «Скорой» полтора года.

Виктор Иванович и Бекзод

Помощь требовалась 83-летнему Виктору Ивановичу, живущему недалеко от подстанции. По дороге Бекзод сообщил: «Это клинический больной, к которому нас вызывают ежедневно. Пять лет назад у него произошел инфаркт, и теперь Виктор Иванович страдает хронической сердечной недостаточностью». Врач и журналист входят в квартиру на четвертом этаже. «Муж всю ночь не спал, - говорит супруга больного, - его сильно рвало. Ночью мы дважды вызывали «Скорую», которая приехала только в 4 часа. Вот и сейчас мы вас ждем больше часу», - мягко упрекает женщина. Бекзод измеряет давление и пульс Виктора Ивановича, ощупывает внутренние органы, делает обезболивающий укол.

На обратном пути по рации бригаду направляют на следующий вызов: 62-летняя Светлана со вчерашнего вечера чувствует тяжесть в области сердца. «Я выпила обезболивающую таблетку, но все равно не могла ночью уснуть», - говорит Светлана. После тщательного осмотра Бекзод ставит диагноз «межреберное нервно-мышечное воспаление». Он делает обезболивающий укол и советует обратиться в поликлинику.

Со двора подстанции на «Газели» собирается отъезжать другой врач — Николай Федорович. Он возглавляет специализированную бригаду, в которую входит не только шофер, как в обычной («линейной») бригаде Бекзода, но и фельдшер. Имея 10-летний стаж оказания реанимационной помощи, кардиолог Николай Федорович сейчас направляется к 77-летней женщине, перенесшей месяц назад инфаркт. Несмотря на лечение, она до сих пор жалуется на боли в груди, почти не может говорить. С помощью фельдшера Азиза Николай Федорович делает женщине ЭКГ, сравнивает кардиограмму с предыдущими и объясняет корреспонденту: «У Марии Яковлевны постинфарктное осложнение — сердечная недостаточность с отеком легкого. Ее беспокоят скачки давления, кашель с мокротой. Мы сейчас сделаем ей обезболивающий укол, капельницу и назначим таблетки. Чтобы сделать капельницу, мы часто используем подручные средства - подвешиваем бутыль с раствором на настенную вешалку или установленную рядом швабру».

Мария Яковлевна. Используются подручные средства

На следующий вызов Николай Федорович поехал уже без журналиста: «Больной находится в очень тяжелом состоянии, после инфаркта, меня уже не раз к нему вызывали. За ним ухаживает целая куча родственников, которые готовы буквально разорвать врача на части за любое неосторожное слово. Во избежание скандала мне лучше не брать с собой журналиста».

Обед. Молодая женщина-врач Гульжахон вернулась с экстренного вызова: она отвезла в больницу молодого парня, разбившего себе голову. Сейчас она выезжает к 18-летней девушке Шахзоде, которую беспокоят сильные боли в почках. Корреспондент «Ферганы.Ру» отправляется с ней. На многих частных домах в махалле не указаны номера, поэтому «Дамас» долго ищет нужный дом. Оказывается, что привычное отсутствие номеров на домах и квартирах очень замедляет работу «Скорой помощи», особенно ночью, когда на улицах никого нет, и спросить не у кого. По словам Шахзоды, она часто испытывает подобные боли в почках, но почему-то ни разу не провела курс лечения. После обезболивающего укола Шахзоду везут в 1-ю горбольницу, где уже находится Бекзод: он привез женщину средних лет, находящуюся без сознания. По его мнению, в результате сильного стресса у нее произошел сердечный приступ.

Диспетчер по рации направляет Бекзода к 45-летней Маргубе, у которой повысилось давление. С трудом врач и журналист находят нужную квартиру, врач делает укол. Давление падает – уже 145 на 85, и можно ехать на подстанцию.

Темнеет. На вызов отъезжает спецбригада — Дмитрий Захарович с фельдшером Лерой, которые недавно вернулись из больницы. Они госпитализировали мужчину, за которым ездили в санаторий. «Могли бы и сами отвезти, а не вызывать спецбригаду, - роняет Дмитрий Захарович в адрес работников санатория. - Вот и сейчас едем на вызов, где наша помощь необязательна — в Республиканскую глазную больницу. У 83-летней пациентки повысилось давление, но тамошние врачи сами снизить его почему-то не могут».

Спецбригада едет, мягко говоря, не спеша. Доктор считает, что это только в кино показывают: услышав вызов, машины «Скорой помощи» срываются с места. «Правда, иногда и мы мчимся на несчастные случаи. Вот недавно один дедушка выпал из окна своей квартиры. Мы его «собрали» и привезли в реанимационное отделение Института травматологии и ортопедии. Они не приняли — он оказался слишком «тяжелый», так что пришлось срочно везти в другую больницу... Но несчастные случаи составляют не более десяти процентов, а в основном нас вызывают хронические больные. Например, изо дня в день в течение долгого времени нас вызывал молодой парень, болеющий сахарным диабетом, который не хотел ложиться в больницу. Нет, сейчас не вызывает. Он умер. Но ни он, ни другие «хроники» не стали бы нам звонить так часто, если бы за наши услуги приходилось платить, пусть даже в несколько раз меньше, чем за услуги частной «Скорой»», - считает доктор Дмитрий Захарович.

Довольно высокое давление слепой Ульмас-опы снижается после двух уколов. Дмитрий Захарович советует хотя бы на три-четыре дня перевезти ее на лечение в другую больницу, и ее многочисленные родственники соглашаются с ним. Но сама больная - против этого, так что приходится оставить ее на прежнем месте. Но обрадованные ее временно улучшившимся самочувствием, родственники догоняют врача в фойе больницы и что-то суют доктору в карман, не обращая внимания на его энергичные протесты. Так же медленно, как перед этим ехала на вызов, бригада возвращается на подстанцию. «А зачем торопиться, рисковать своей жизнью, ломать и без того часто ломающуюся машину? - задается философским вопросом доктор. - Большинству наших больных нужна не неотложная помощь, а нормальное лечение в стационаре, но им лень его проводить. Ну что ж...»

Д.Драйзер