Кадры из фильмов представлены организаторами фестиваля

29 августа в одном из ташкентских бомбоубежищ состоялся очередной по-настоящему «андеграундный» (в буквальном смысле «подземный») 19-й фестиваль «VideoART.uz» под названием «Шорохи Культурного Арьергарда».

В условиях, когда большая часть проявлений «андеграундной» культуры в Узбекистане находится под негласным запретом, еще год назад будущее фестиваля виделось его создателям и участникам весьма туманным, поскольку Музей Кино, где на протяжении ряда лет регулярно проводилось это мероприятие, был закрыт Советом Обществ дружбы в сентябре 2009 года.

Фестиваль тогда вынужденно ушел в «подполье», и никто из видеоартистов особо не надеялся на его жизнеспособность. После закрытия Музея Кино прошел почти год, и за это время бессменному организатору фестиваля «VideoART.uz» Олегу Карпову все же удалось провести два минифестиваля, а следом за ними и нынешний – 19-й по счету фестиваль, который по времени проведения весьма символично совпал с 19-й годовщиной Независимости Узбекистана.

Кадр из фильма Андрея Кудряшова «Кушанское радио»

На фестивале было показано тринадцать фильмов: «Кушанское радио» и «Плеск» Андрея Кудряшова, «Я хочу жить…» Умиды Ахмедовой, «Тоска» и «Сиреневый этюд для поцелуя с оркестром» Александры Батиной, «Жизнь и смерть Улугбека» Никиты Макаренко и Аскара Урманова, «Вторжение» Аскара Урманова, «Андерсен» Сида Янышева, «Эуежжаю…» Никиты Макаренко, Максима Соболевского и Рано Хушваковой, «Ласковый голос» Елены Бондарь и Олега Карпова, «Сублимация» Руслана Куртвелиева, «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн» Алексея Улько и «Мазар» Умиды Ахмедовой и Олега Карпова.

Кадр из фильма Алексея Улько «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн»

По словам Карпова, главным «фестивалеобразующим фильмом», стала работа самаркандского лингвиста и культуролога Алексея Улько «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн», сформулировавшего концепцию нынешнего форума видеоартистов: «Можно представить себе нас, как арьергард отступающей – пока еще достаточно организованными порядками – европейской цивилизации перед массой, которая пока не спешит с натиском, но в натиске будет неумолима. Как армия Манштейна, отводящая свои войска из Северного Кавказа через ростовское горлышко. В этой схеме среднеазиатской цивилизации уготована еще более грустная роль – послужить короткое время буфером между уходящей назад и теснимой со всех сторон Европой, и медленно, но беспощадно набирающей ход Азией – как, впрочем, это было уже не раз. Для Средней Азии сценарий эвакуации из Дюнкерка, боюсь, не предусмотрен. Она так и останется хемингуэевским стариком, сидящем на мосту через Эбро».

Кадр из фильма Никиты Макаренко и Аскара Урманова «Жизнь и смерть Улугбека»

- Так получилось, что главная тема самого длинного фильма фестиваля, «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн», а именно, фрагментарность и эклектичность среднеазиатской цивилизации в эпоху стремительных перемен, отразилась в тематике фильмов всего фестиваля, который – и это символично – прошел в бомбоубежище гламурного здания, - говорит Алексей Улько. - Здесь мы увидели очередные как бы беззаботные капустники ташкентской группы «Тупратиконс» сотоварищи, за которыми просвечивает то растерянность, то разочарованность; красивые, но почему-то тревожные медитации Андрея Кудряшова на среднеазиатскую природу и историю в их различных проявлениях. Фильмы Александры Батиной, объединенные понятием тоски – внешней и внутренней. Работа Сида Янышева с датскими королевскими гвардейцами и предельно русскими по тональности вопросами о причине своей опустошенности. Сюрреалистическая, яркая свалка Елены Бондарь и минорный, но совсем не тяжелый фильм о паркентском кладбище Умиды Ахмедовой и Олега Карпова.

Они все по-разному свидетельствуют об озабоченности авторов происходящим в Средней Азии культурно-цивилизационным переходом и тем самым резонируют с моим, если можно так выразиться, «эпическим» фильмом, который состоит из ряда фрагментов, снятых в течение последних лет в разных частях региона. Здесь серьезные беседы интеллектуалов переплетаются с психоделической тоской американца по своей девушке, которая в свою очередь переходит в страшный рассказ о варварском сносе Памятника Свободы в Самарканде; базары чередуются со зваными обедами, звучит эхо различных явных и подспудных конфликтов, происходящих в регионе; кто-то страдает, кто-то вдумчиво веселится. Мне хотелось по-своему выразить то ощущение многозначности, порой очень глубокой, а порой доходящей до абсурда, которое вызывает в настоящее время жизнь в этом регионе. Боюсь, что в скором будущем ситуация может сильно измениться – но при всей серьезности происходящего, к нему следует относиться с изрядной долей самоиронии, важно не быть слишком серьезным.

- Почему «семь взглядов»?

- Семь – священное число, символизирующее, помимо всего прочего, некую полноту, цикл: семь цветов спектра, но и семь дней в неделе, стало быть – дневник. Священный город на семи холмах; в гербе Самарканда имеется семиконечная звезда; семь нот в октаве – поднятая вверх рука Улана Джапарова в начале фильма как символ авторитаризма и такой же жест статуи Свободы в конце – это нота «до», и так далее, а вообще семь – просто удобное для восприятия число!

Кадр из фильма Умиды Ахмедовой и Олега Карпова «Мазар»

- Обычно, художники стараются связывать себя с идеей авангарда, что немного поднадоело за последние сто лет, - говорит Олег Карпов. – А вот «культурным арьергардом», прикрывающим уход европейской культуры из азиатского пространства пока себя никто не называл. По-моему, это очень точное, емкое определение, и к «культурному арьергарду» можно отнести многих представителей узбекской культуры. Например, среди писателей, литераторов, это Рифат Гумеров, среди художников – Вячеслав Ахунов, и перечислять можно многих. И этот культурный пласт имеет множество слоев, существующих порой независимо друг от друга, но под неким единым началом, вычленяющим представителей «арьергарда» из «культуры», основанной на новейшей государственной идеологии.

На вопрос, почему фестивальная программа завершилась показом их совместного с Умидой Ахмедовой фильма «Мазар» («Кладбище») из серии «Узбекчилик» («Узбекскость»), Олег Карпов ответил, что после фильма Алексея это символичное завершение: все заканчивается на кладбище, и «арьергард» рано или поздно должен «сойти» как явление исчезающее, поскольку временно прикрывает собой отступление.

- И здесь, отчасти, можно проследить некую параллель с сегодняшним состоянием общественного сознания,- говорит Карпов, - когда вырубаются деревья и опустошаемые пространства становятся похожими на кладбища, а «лесорубы» обречены подобно Эрисихтону, срубившему дуб в саду Деметры.

- Каковы на ваш взгляд перспективы фестиваля?

- После закрытия Музея Кино в прошлом году мы в ноябре проводили в некоторой растерянности почти полуподпольный 17-й фестиваль. В мае этого года удалось снова собрать и показать новые фильмы, что придало нам энтузиазма. Сейчас, я думаю, мы преодолели свою нижнюю точку. Появляются новые участники, показывающие свои работы в рамках существующих течений узбекского видеоарта, уже есть адекватная площадка. Например, в прошлый раз место проведения не совсем соответствовало стилю фестиваля, были какие-то случайные люди, а здесь все как зашли, никто практически до конца фестиваля не вышел, что, на самом деле, редкость. Несмотря на мрачноватость подвала, двойные бронированные двери как на подводной лодке, новое место всем понравилось, и, надеюсь, что здесь фестиваль обретет свою постоянную площадку.

Беседовал Павел Кравец

Плакат фестиваля