Водные ресурсы Центральной Азии вызывают немало спорных и даже конфликтных моментов во взаимоотношениях стран региона. По некоторым прогнозам, напряженность в этой сфере будет только расти. Чтобы этого не произошло, страны региона пытаются принимать определенные меры. Одной из них является разработка программ действий по оказанию помощи странам бассейна Аральского моря. 9 декабря 2010 года на координационной конференции доноров, организованной исполнительным комитетом Международного фонда спасения Арала (МФСА), была одобрена уже Третья программа бассейна Аральского моря - на 2011-2015 годы (ПБАМ-3) и принято совместное заявление доноров о полной ее поддержке. О том, что это за программа, информагентству «Фергана» рассказал участник декабрьской конференции доноров, исполнительный директор московского АНО «ЦПТ ПолитКонтакт» Андрей Медведев.

«Фергана»: - Недавно, выступая в Астане, Вы затронули тему принятой в декабре прошлого года Программы помощи странам бассейна Аральского моря. Каковы ее задачи?

Андрей Медведев: - ПБАМ-3 была составлена в рамках выполнения поручения глав государств-учредителей МФСА, содержавшегося в их совместном заявлении от 28 апреля 2009 года. Программа рассчитана на 2011-2015 годы и включает четыре направления: интегрированное управление водными ресурсами, экологическое, социально-экономическое, совершенствование институционально-правовых механизмов.

- Чем ПБАМ-3 отличается от двух предыдущих аналогичных программ?

- Прежде всего, большей реалистичностью. Предыдущие не были выполнены до конца. ПБАМ-1 была принята в 1994 году, в июне того же года в ходе встречи в Париже международные доноры предоставили обязательства по софинансированию ее реализации на сумму более $400 млн. А в рамках реализации ПБАМ-2, рассчитанной на 2003-2010 годы, было израсходовано свыше $2 млрд., более половины из этой суммы покрыли национальные бюджеты государств-учредителей МФСА.

Как высыхало Аральское море. Процесс весьма наглядно представлен на веб-сайте NASA (с 2000 по 2010 год – здесь)

Этот опыт показал, что международное донорское сообщество надо привлекать на самой ранней стадии разработки программы. При составлении ПБАМ-3 это учли, и в итоге в нее вошли только те проекты, которые имеют хотя бы частичное финансирование.

Кроме того, предыдущие программы были, в основном, сконцентрированы на решении технических проблем и недостаточно уделяли внимание социальной, экологической, политической и институциональной сферам. Вышеназванные четыре направления, закрепленные в ПБАМ-3, устраняют данный недостаток. При этом не менее важным видится закрепленное в заявлениях доноров понимание того, что в Центральной Азии достаточно водных ресурсов, и лишь неэффективное их использование привело к тому, что трансграничные водные ресурсы стали источником конфликтов.

Участники процесса понимают необходимость совершенствования существующей структуры МФСА. Кроме того, в итоговом заявлении доноры признали наличие разрыва между потребностями ПБАМ-3 и имеющимися финансовыми ресурсами. То есть, доноры рассчитывают на то, что существенную часть расходов по реализации Третьей Программы страны региона покроют за счет национальных бюджетов.

- Насколько в нынешних экономических условиях государства готовы «тратиться»?

- В ПБАМ-3 есть сводная таблица проектов, которые страны-учредители МФСА будут осуществлять за счет национальных бюджетов. Казахстан выделит $710,84 млн., Киргизия – $11,08 млн., Таджикистан – $1,81437 млрд. (!), Туркменистан – $3,686 млн., Узбекистан – $26, 241 млн.

- Как-то странно смотрятся цифры проектов Узбекистана - всего менее 27 млн., - и Таджикистана – более 1,8 млрд. долларов США.

- Мне тоже сразу бросился в глаза этот дисбаланс. Более того, в ходе опроса экспертов я услышал и такую оценку: «Смотрите, Узбекистан и здесь «торпедирует» интеграционные проекты, теперь и в лице МФСА, представив в ПБАМ-3 абы как сформулированные предложения, которые будут финансироваться из его национального бюджета, несмотря на то, что именно Узбекистан использует более 50 процентов воды всего Аральского бассейна на орошение. Это происходит из-за того, что международное донорское сообщество выбрало исполком МФСА, - орган, расположенный в Казахстане, - в качестве ведущей организации, которая разрабатывала ПБАМ-3, и которая будет координировать ее выполнение».

Давайте разберемся в этом вопросе для того, чтобы избежать возможных последующих информационных спекуляций на данную тему.

Во-первых, сразу примем допущение о том, что конкуренция за распределение донорских средств реально существует. Каждое государство заинтересовано, грубо говоря, чтобы финансовые потоки осуществлялись через структуры, расположенные на его территории. С момента создания МКВК (Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии), которая появилась до МФСА, а сейчас входит в структуру фонда, существуют претензии, заключающиеся в том, что данный орган в первую очередь работает в интересах Узбекистана, а не региона в целом. Эта тема лежит в плоскости устоявшего противопоставления использования трансграничных водных ресурсов либо в интересах орошения для выращивания технических культур (хлопка), либо в интересах гидроэнергетики.

Из анализа ряда проектов, вошедших в ПБАМ-3, следует, что международных доноров регион Центральной Азии все же в большей степени интересует в качестве поставщика относительно дешевой гидроэлектроэнергии в страны Южной Азии. А сохранение региона в качестве экспортера хлопка международных доноров интересует постольку-поскольку. Но международные доноры, да и сами государства региона прекрасно понимают, что указанное противопоставление – абсолютно тупиковый путь. Орошение и гидроэнергетика не конкуренты, а наоборот – при рациональном комплексном использовании имеющихся трансграничных ресурсов гидроэнергетика может играть на пользу ирригации. Подтверждение тому – опыт Советского Союза до начала «хлопковой лихорадки».

Международным донорам при оказании помощи по всем указанным выше четырем направлениям ПБАМ-3 важно иметь в качестве партнера одно юридическое лицо в структуре МФСА, а не дробить эту помощь через адресацию ее иным структурам, входящим в фонд, - той же МКВК, Межгосударственной комиссии по устойчивому развитию, Регионального центра по гидрологии и другим.

Исполкомом МФСА при содействии Европейской комиссии и правительства Германии уже создана рабочая группа по разработке проекта усовершенствования механизма работы фонда. Поэтому выбор исполкома в качестве основной координирующей структуры видится абсолютно логичным, хотя бы исходя из его названия.

Во-вторых, в перечне представленных Таджикистаном проектов очень большая часть касается социально-экономического направления ПБАМ-3. Многие из данных проектов лишь косвенно касаются использования трансграничных водных ресурсов и напрямую относятся к социально-экономическим планам развития Таджикистана. То есть, часть этих проектов вошла и в стратегические планы социально-экономического развития Таджикистана, и в ПБАМ-3. Таких проектов среди 60 предложенных Таджикистаном для включения в ПБАМ-3 достаточно много. Некоторые из них, в частности, «Водоснабжение города Душанбе», осуществляются за счет кредитов Всемирного банка ($27,9 млн.) и Исламского банка развития ($10,7 млн.), то есть, их реализация зависит от условий кредитных линий со стороны указанных международных финансовых структур в бюджет Таджикистана. Многие представленные проекты не имеют точного срока своего завершения. Напомню, в ПБАМ-3 вошли проекты, имеющие как полное, так и частичное финансирование. Поэтому пакет предложений, поданных Таджикистаном, во многом отражает намерения, до конца не подтвержденные имеющимися на данный момент финансовыми ресурсами.

В-третьих, 15 вошедших в ПБАМ-3 проектов от Узбекистана отличаются большей конкретикой, они имеют более четкие сроки исполнения, их бюджеты детализированы и, по всей видимости, их финансирование утверждено и прописано в годовых национальных бюджетах Узбекистана. Кроме этого, следует учесть, что в Узбекистане уже запущено несколько крупных проектов, финансируемых международными донорами. Прежде всего, это два проекта с участием ВБ – «Управление водными ресурсами в Ферганской долине», рассчитанный на 2009-2016 годы, «Дренаж, ирригация и улучшение увлажненных земель» (2003-2013 годы), а также три проекта с участием АБР – «Водоснабжение и санитария Кашкадарьинской и Навоийской областей» (2006-2010), «Водоснабжение и санитария «Сурхандарьинской области» (2006-2010) и «Инвестиционная программа водоснабжения и санитария» (2010-2015). Общая смета перечисленных проектов – более $500 млн. Кроме этого ПРООН финансирует проект «Национальный план интегрированного управления водными ресурсами для Узбекистана» стоимостью в $1,26 млн.

Так что никакой «сенсационности» в видимом дисбалансе приведенных выше цифр не просматривается.

- Почему ничего не говорится о российском участии в данных процессах?

- Этот вопрос не ко мне. Действительно, он вызывает удивление. Для примера: собирая материал по теме моего исследования, натолкнулся на интересный документ «Стратегия Швейцарии в Центральной Азии в секторе водопользования на 2002-2006 годы». Документ Швейцарского агентства по развитию и сотрудничеству, он доступен на русском языке в Интернете. По всей видимости, у Швейцарии есть аналогичные стратегии и на нынешний, и на ближайшие годы. Забавно? О какой-либо утвержденной российской стратегии в отношении водных ресурсов Центральной Азии мне слышать пока не доводилось.

Следует иметь в виду, что кроме пяти стран-учредителей МФСА (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан) в него в качестве наблюдателя входит Афганистан. Я не исключаю того, что к моменту завершения ПБАМ-3, то есть, не позже 2015 года, Афганистан станет полноправным участником данной организации. Это повлечет кардинальные изменения в регионе, и не только связанные с трансграничными водными ресурсами. Прежде всего, повторюсь, потому, что регион Средней Азии рассматривается международным донорским сообществом в качестве перспективного экспортера гидроэнергии в страны Южной Азии.

Россия неоднократно пыталась реализовать себя в качестве стратегического партнера стран Средней Азии по освоению их гидроэнергетического потенциала, но оказалась заложником противоречий между Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией. В этой связи чем интересен МФСА? По всей видимости, тем, что фонд является платформой для диалога как между странами Центральной Азии, так и между ними и международным донорским сообществом. Диалоговой площадкой без участия России. То есть, в рамках деятельности МФСА могут проходить процессы, о которых российская сторона может не знать или узнать в последнюю очередь, как говорится, когда поезд уже ушел. Ситуация представляется, по меньшей мере, странной, тем более с учетом того, что России ничего не стоит стать наблюдателем в МФСА и это ни к чему не обязывает.

Подробнее о гидроэнергетике Центральной Азии и проблемах в этой сфере можно прочитать в спецпроекте «Ферганы» Вода. С героем данного интервью можно связаться по электронной почте m_andrey2004@mail.ru

Международное информационное агентство «Фергана»