Написание очерка о бывшем первом секретаре ЦК Компартии Узбекистана (1959–1983 гг.), ушедшем из жизни ровно тридцать лет тому назад, оказалось на деле задачей весьма непростой. Сложность заключалась уже в самой необходимости пройти без ощутимых потерь между Сциллой и Харибдой: с одной стороны, не поддаться соблазну «очернения» личности героя повествования, с другой же - не скатиться на набирающий ныне силу тренд «восхваления и героизации» Рашидова. Мало того, даже избежав упомянутых искусов, вполне можно было элементарно прельститься чем-нибудь примитивным, вроде как «Стамбул – город контрастов», представляя бывшего «отца нации» только в двух цветах, чёрном и белом. Потому-то автор и был вынужден придать тексту форму этакой «сборной солянки» и не придерживаться хронологической последовательности в изложении. Читатель же, руководствуясь личными вкусами и пристрастиями, вправе выбирать из представленного его вниманию то, что больше придётся по нраву.

Итак…

Масштабы личности Шарафа Рашидова сегодня трудно переоценить, они по своей значимости не идут ни в малейшее сравнение с «имиджем» всех этих нынешних «независимых восточных царьков», многосуетных и вороватых.

…В конце 1965 года между Индией и Пакистаном полыхал настоящий, полноценный военный конфликт, при этом никому из руководителей западных государств не удавалось усадить враждующие стороны за стол мирных переговоров.

Никому, кроме СССР в лице руководителя Советского Узбекистана Шарафа Рашидова, организовавшего встречу в Ташкенте индийского премьера Лала Бахадура Шастри и пакистанского президента Айюб Хана. Хотя официальным руководителем принимающей стороны и числился председатель Совмина СССР Алексей Косыгин, но абсолютно всем было ясно, что только узбекскому лидеру, виртуозно владеющему всеми тонкостями восточного политеса, такое и было по плечу. В наши дни подобные усилия и соответствующие им успехи наверняка были бы оценены полновесной «нобелевкой»!

В те годы Шараф Рашидов – «лицо Советского Востока»!

…Вот он по поручению союзного ЦК проводит успешные переговоры в Египте, завершив их, срочно возвращается домой, чтобы принять участие и возглавить конференцию писателей стран Азии и Африки. Не успев как следует отдохнуть и прийти в себя, уже отправляется в недельное путешествие по Союзу, сопровождая короля Непала.

В Иране и Ираке Шараф Рашидович чувствовал себя почти как дома, настолько привычны и плодотворны были взаимные контакты с руководством этих государств…

Экономические успехи социалистического Узбекистана

Во времена правления Рашидова не было такого года, чтобы в строй не вступало какое-нибудь новое крупнейшее (!) промышленное предприятие. Перечислим навскидку: Чирчикский электрохимический комбинат, «Навоиазот», Навоийский горно-металлургический комбинат, Алмалыкский горно-металлургический комбинат, «Ташкенткабель», «Таштекстильмаш», «Узбексельмаш», «Чирчиксельмаш», «Узбекхиммаш», Бухарский текстильный комбинат…

Заводы – «Компрессор», «Подъёмник», «Гидрометприбор», «Экскаваторный», электронной техники, тракторосборочный, Андижанский машиностроительный, Кокандский «Большевик», Самаркандский «Кинап», Чирчикский трансформаторный, Ферганский НПЗ, новые цеха на ТАПОиЧ…

И ещё столько же, если не больше!

Улавливаете ли суть, в смысле сравнения?

Около 90% выпускаемой промышленной продукции при этом шло прямиком на экспорт, в основном в страны Азии и Африки. Знаменитые узбекские мотонасосы высокой производительности, они же незаменимые «друзья ирригаторов» марки «Андижанец», тогда чуть ли не с руками отрывали!

Ирак, Сирия, Эфиопия, Судан, Ливия, Индия….

Стальная и чугунная запорная арматура для различных трубопроводов, канавокопатели, дизели, электросварочное оборудование, мостовые краны, хлопчатобумажные ткани, медикаменты, тракторные тележки…

Зато в наши дни суперпрогрессивный и уже развившийся Вьетнам милостиво и по-своему даже высокомерно обещает за соответствующую мзду поделиться с Узбекистаном… «отдельными современными технологиями».

Впору воскликнуть – «республика, которую мы потеряли»! Республику, которой мы все тогда искренне гордились! А многомиллионные урожаи хлопка? Ну, об этом разговор особый.

Военная тайна

Как же мог простой узбекский парень из Джизака подняться до таких высот партийной номенклатуры?

Прежде всего, этому, конечно, способствовали его высокая по тем временам образованность, практически безупречное владение русским языком, вызывающее симпатию чистое, открытое лицо, высокий рост и весь импозантный внешний вид. Мало того, Шараф Рашидов – участник войны, был демобилизован по ранению, за проявленное мужество награждён орденом Красной Звезды.

Единственный недостаток партийного руководителя подобного ранга из национальной республики - его супруга не была русской. Считалось, что настоящий «партиец» должен непременно иметь русскую жену, в таком случае он, типа, «не предаст». Но, видать, все остальные качества Шарафа Рашидова с лихвой компенсировали данное несоответствие эталону образцового коммуниста-нацмена.

Наш герой – участник Великой Отечественной войны. Вот здесь и появляется первое тёмное пятно в его биографии. Хотя доступные подробности того периода в судьбе Шарафа Рашидова крайне скупы, но даже их для восстановления более или менее правдоподобной картины приходилось собирать буквально по крупицам из самых разных источников.

…Итак, уже в августе 1941 года Шараф Рашидов, к тому времени журналист самаркандской газеты «Ленин йулы» («Ленинский путь»), был призван в действующую Красную Армию и направлен для обучения во Фрунзенское (ныне Бишкек) пехотное командное училище. В связи с обострившейся обстановкой на фронтах весь состав данного училища через четыре месяца, т.е. в ноябре 1941 года, был прямиком направлен на фронт.

Далее мы узнаём, что Рашидов принимал участие в боях на Калининском фронте, причём в должности политрука. Стоп!

Разве могло пехотное училище, пусть даже в экстренном порядке, выпустить политрука, а не лейтенанта, «ваньку-взводного»?

Об этом (фильм «Шараф Рашидов. Совершенно секретно»).

Дело в том, что тогда начальным воинским званием для армейских политработников было «младший политрук», но не «политрук», которое соответствовало уже «старшему лейтенанту».

В указанном фильме приводится и единственный фронтовой фотоснимок Шарафа Рашидова, но наш герой на нём почему-то… без эмблем рода войск и «кубарей» на петлицах, а также без портупеи через правое плечо.

Писатель Федор Раззаков в своём скандально известном документальном повествовании «Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека» приводит следующий факт: в январе 1942 года политрук (?) Шараф Рашидов был избран «секретарём бюро ВЛКСМ батальона 38-й гвардейской стрелковой дивизии», участвующей в боях на Калининском фронте.

Причём до этого, как утверждается, он уже был награждён орденом Красной Звезды за проявленное мужество. Мог бы, дескать, заслужить ещё награды, но получил ранение (тяжёлое!) в руку (январь 1942 г.) и был направлен на излечение в город Ревду Свердловской области.

Наверняка все эти факты не выдуманы автором, а добыты из каких-то соответствующих архивов.

Но для нас количество острых вопросов нарастает подобно лавине с гор.

Как мог Рашидов стать «комсомольским вожаком», если ещё в 1939 году он вступил в ВКП(б)? И почему на его гимнастёрке на уже упомянутом фотоснимке отсутствует полагающийся значок «Гвардия»?

Ответ выглядит очень странно: данная 38-я гвардейская дивизия была сформирована… в августе 1942 года, так что повоевать в ней Рашидов никак не мог.

Согласно всем канонам военно-полевой медицины, к категории тяжёлых ранений относятся серьёзные повреждения костей и суставов конечностей. В случае же с Рашидовым, получившим «тяжёлое осколочное ранение» руки, он должен был остаться на всю жизнь инвалидом, что в последующие времена, естественно, сразу бросалось бы в глаза, при этом его грудь должен был, опять же, украшать чрезвычайно почётный знак «тяжелое ранение».

И разве в 1942 году было такое возможным, чтобы получившего ранение руки младшего офицера везли в госпиталь от нынешней Твери и до Урала? Ампутировали бы сразу на месте, и все дела!

Кстати сказать, в это время (январь 1942 г.) отдельные участки Октябрьской железной дороги между Калинином и Москвой находились в зоне боевых действий и попеременно переходили из рук в руки.

Мало того, Шарафа Рашидова в том уральском госпитале ещё и комиссовали, в связи с тем, пишет Раззаков, что раненная рука дала «осложнение на сердце». Эх, эх! «Болезни сердца» в те грозные годы никто бы и не подумал принять во внимание.

Мы ни в коем случае не стремимся здесь в чём-то обвинить Шарафа Рашидова или уличить его в неблаговидных поступках. Просто обращаем внимание на одно из множества «тёмных» пятен в его официальной биографии.

И вот ещё что бросается в глаза: во всех книгах писателя Рашидова нет ни одного «военного» эпизода, и это также симптоматично. При этом все его главные герои мужского пола являются участниками войны и все они, вернувшись с фронта, немедленно начинают активную трудовую деятельность…

Маленький кортеж

В бытность свою Первым секретарём ЦК КП Узбекистана Шараф Рашидов передвигался по Ташкенту очень даже скромно, не в пример иным нынешним лидерам. Увидеть его автомобиль можно было довольно-таки часто, и практически в любой части города.

Было вполне обыденным явлением, когда по улице мчалась машина гаишников, из неё хрипит мегафон: «Хрр… хррр! Всем видам транспорта прижаться к обочине»! Прохожие останавливаются кто где и с интересом ждут. Через минуту мимо них уже летит чёрный ЗИЛ-членовоз в сопровождении единственной милицейской «Волги» - вот вам и весь кортеж.

И не было такого никогда, чтобы перекрывали и блокировали целые проспекты на длительное время.

Граждане знали, что если номерной знак «0001», так это Рашидов едет, «0002» - второй человек, Ломоносов.

И заметьте, за всё время на них не случилось ни одного покушения на дорогах! Ни одного!

Дары солнечного Узбекистана

Писатель из Шарафа Рашидова вышел совсем уж никудышный, прямо скажем – никакой. Чтобы обнаружить полное отсутствие положенного витии таланта, достаточно прочитать хотя бы пару страниц из любого его произведения.

Все его романы написаны точно по канонам классического «соцреализма», где во главу угла поставлен конфликт между «хорошим» и «очень хорошим», чаще всего «производственного» характера. Даже лирические герои у Рашидова - и те как бы вырублены из одного полена топором бесхитростного плотника. Если парень, то зовут его Пулат (сталь), если нежная девушка, то Бахор (весна). Их характеры, естественно, соответствуют именам. Однако стоит упомянуть, что тогда именно так и писали очень многие, «секретарская проза» (Сафронов, Парфёнов, Бубёнов и иже с ними…) успешно утвердилась как отдельный жанр.

Тем не менее, сегодня можно с уверенностью констатировать тот факт, что Рашидов, как бы это впоследствии ни опровергали отдельные его критики, не привлекал к написанию своих романов так называемых «литературных негров». Компьютерный анализ его прозы показывает идентичность приёмов написания всех текстов, да и не один из уважающих себя «негров» не опустился бы в работе до подобного примитива, а хотя бы как-то «оживил» рашидовские произведения.

То же самое можно сказать и о переводах его книг на русский язык. Выполнены они очень близко к оригиналу и не содержат никакой «отсебятины», «украшательств» или «оживляжа», вполне допустимых по тем временам, когда литературные бонзы из национальных республик держали при себе в переводчиках весь цвет русской литературы.

Пару раз книги Рашидова выдвигались на соискание Ленинской премии в области литературы, но каждый раз в Союзе писателей вовремя отдумывались: становиться всеобщим посмешищем никому не хотелось.

В 1949 году Шараф Рашидов получил свою первую высокую номенклатурную должность, был назначен председателем правления Союза писателей Узбекистана. Проработал он всего год, но извлёк для себя по-настоящему бесценный опыт, который впоследствии пытался донести практически до каждого чиновника «солнечной республики».

«Нужно всегда очень крепко дружить с московскими товарищами!» - приблизительно так это формулировалось. И не просто дружить, а обязательно иметь для себя в столице нашей Родины именитого заступника и защитника. Желательно поважней, и чтобы их было несколько. Дружбу, что вполне естественно, следовало завоевывать подарками и подношениями, начиная с бутылки марочного коньяка и заканчивая огромными корзинами с щедрыми дарами узбекской земли (дыни, виноград и проч.), на дне которых всегда и непременно обнаруживался довольно-таки толстый «пресс», в смысле – пачка купюр.

Назначение Шарафа Рашидова на должность предводителя узбекских писателей наверняка и напрямую было связано с развернувшейся тогда в СССР борьбой с «безродными космополитами» от литературы, а заодно и с «мелкобуржуазными националистами» на периферии. Шараф Рашидович, со своей уже многим известной партийной принципиальностью, в этой ответственной кампании, конечно же, не подкачал.

Его деятельность на данном поприще была замечена в Центре и отмечена по заслугам. Так, на банкете, устроенном для участников Первой Всесоюзной конференции сторонников мира (1950 г.), Генеральным секретарём Союза писателей СССР Александром Фадеевым была произнесена здравница: «Поднимаю этот бокал за своего узбекского брата Шарафа Рашидова, принципиального партийного работника и талантливого художника слова!»

Дальнейшее обсуждение проблем «мира во всём мире» с привлечением ещё одного видного пацифиста, Константина Симонова, продолжилось в гостиничном номере Шарафа Рашидова и затянулось до самого утра… Хорошо известно, как Александр Александрович Фадеев ужасно любил порассуждать на «миротворческие» темы, особенно под хорошую закусь и вдали от начальства, да и Константин Михайлович Симонов тоже не особенно от него отставал в этом деле.

Так у Рашидова появились первые покровители в Москве. Первые, но далеко не последние…

«Бейте бубны, гремите пушки,

Принимай, Москва, дары!

Ташпулат Сергеич Пушкин

Едет к нам из Бухары…»

Это эпиграмма Евгения Евтушенко на приезд в столицу бухарского поэта Ташпулата Хамида появилась в конце 1960-х годов. «Дары» в Москву тогда везли целыми эшелонами, причём не только поэты и прозаики.

Везли все крупные чиновники, да и просто граждане Узбекистана, направляющиеся в обычную командировку по производственной необходимости. Именно их стараниям и была обязана республика царившим в те годы чрезвычайным изобилием. Чего? Всего!

Приехавшая погостить со среднего Урала моя тётя Оля была буквально сражена тем, что на прилавках у нас свободно лежали… клеёнка и тюль.

Гостей же с Поволжья трудно было удержать от обморока, когда они видели пирамиды банок тушенки и сгущенки в любом гастрономе. Товарищи не могли поверить, что мясо… бывает в банках! Чудо!

А какими шикарными да богатыми были магазины в так называемых «закрытых» городах (Зеравшан, Учкудук и пр.), просто уму непостижимо!

И это были только цветочки по сравнению с тем, что скапливалось на различных закрытых «базах» и «складах».

Крупные спекулянты из Закавказья, как мухи на мёд, слетались в Ташкент и другие города, лелея надежду поживиться дефицитом.

Без сомнения, Узбекистан в те годы снабжался куда как лучше других республик, и всё это благодаря тому самому рашидовскому принципу: «Отвези в Москву подарки, не жадничая на рубль, и получишь на пять рублей дефицитных поставок».

Ручное управление сбором урожая

Каждую осень с началом хлопкоуборочной кампании Шараф Рашидов садился в поезд (был у него такой небольшой персональный состав из нескольких вагонов) и принимался колесить по республике. Он объезжал практически все области, а в некоторые, отстающие, бывало, заглядывал и по нескольку раз. Кружил он по полям колхозов и совхозов, наведывался и на хлопкозаводы. Естественно, что при этом не обходилось и без высочайших разносов местного начальства, но в то же время решались положительно и отдельные производственные вопросы. Кому-то по распоряжению Первого секретаря срочно подбросят дополнительные ГСМ, другим незамедлительно направят звено «кукурузников» для дефолиации полей.

Одна характерная деталь – сводки о сборе хлопка публиковались тогда во всех центральных газетах, столько-то по каждой области за день и столько-то собрано с начала сезона. А в областной печати - по каждому колхозу или совхозу дифференцированно.

Почему в наше время из этого сделали «государственную тайну», догадаться нетрудно.

В «рашидовские» годы граждане, внимательно отслеживающие все перипетии «битвы за урожай», часто обращали внимание на отдельные, можно сказать, «фантастические», странности. Допустим, ближе к зиме одна область собирала хлопка, к примеру, по 0,3% к плану за день. И вдруг на тебе – сразу 2,5%!! Вот план и выполнен!

Все сразу понимали – приписка! При этом никаких возмущений, только всеобщая радость от того, что всё уже кончается.

Вот вам и разгадка того, почему сегодня статистика хлопкоуборочной кампаний строго засекречена. Чтобы никто не догадался о приписках! Хотя тоже мне, «секрет Полишинеля».

Советский простой человек

Бывало, что Шараф Рашидов по хлопковым или иным делам задерживался в отдельных областных городах на несколько суток. Для таких случаев и существовали специальные «рашидовские дачи». В Бухаре такая «фазенда» находилась на окраине города, к ней была подведена отдельная тупиковая железнодорожная ветка.

Домик этот был совсем небольшим и неказистым, как и вся прилегающая территория. Невольно напрашиваются сравнения с нынешними шикарными «резиденциями» Ислама Каримова, разбросанными по всем областям Узбекистана.

В смысле роскоши и великолепия эти две обители прошлого и нынешнего узбекских владык соотносятся как дворец Лолы Каримовой-Тилляевой в Беверли-Хиллз с хижиной дяди Тома.

Всем было известно, что Шараф Рашидов с возрастом начал страдать аэрофобией, он плохо переносил дальние перелёты и всегда предпочитал простой поезд любому виду воздушного транспорта. Но иногда по необходимости всё-таки вынужден был пользоваться услугами «Аэрофлота».

…В декабре 1961 года на обратном пути из Индии в Ташкент с совсем уж краткосрочным визитом прибыл первый космонавт Юрий Гагарин. Точнее, это был даже не визит, а плановая пересадка с одного самолёта на другой.

Шараф Рашидов, пользуясь случаем, вызвался сопровождать Гагарина в Москву, тем более что у него там, видимо, были какие-то свои дела, а общаться с первым космонавтом было ох как интересно, даже главам государств.

В такое сегодня трудно поверить, но летели они оба… обычным рейсом, вместе с другими пассажирами, среди которых был и мой, ныне покойный отец.

Юрий Гагарин. За ним слева — Шараф Рашидов

Гагарин и Рашидов, а также сопровождающие их лица расположились в переднем малом салоне, отделённым буфетом от основного. Но это не помешало пассажирам во время всего полёта свободно курсировать туда-сюда, причём никто из лётного состава, а также из охраны двух важных персон, этому особо не препятствовал. Заходили по двое, по трое, здоровались, как и полагается, сначала с Рашидовым, а потом просили автограф у космонавта.

Один из этих автографов и сейчас передо мной. На почтовой открытке изображён самолёт, видно, Гагарин возил с собой целую пачку таких открыток для подобных случаев.

«Борт самолёта ИЛ-18 Ташкент-Москва. Юрий Гагарин». Подпись и дата.

Оба «высоких лица» вели себя очень даже демократично, все время пошучивали - и с друг с другом, и с пассажирами. Видимо, ещё на земле оба хорошенько выпили. Но дело не в этом, а в самой атмосфере доброжелательности и раскованности, которая царила на борту того самолёта. Всё были равны: секретарь ЦК, космонавт, простые граждане Узбекистана…

Предатель интересов или защитник?

Только не подумайте, что жизнь Шарафа Рашидова на посту первого секретаря ЦК была лёгкой и безоблачной. Куда там! Как позже стало известно, ему приходилось постоянно вести борьбу с различными партийными интриганами-склочниками, как в Москве, так и у себя в республике. Кто только в тайне не мечтал «схавать» Рашидова! Имя им – легион! В самом Узбекистане его недруги обычно упрекали неформального главу государства в том, что он вроде как «предаёт» интересы простых узбеков.

Одна из таких наиболее ожесточённых атак на Рашидова была предпринята после того, как он практически сразу после избрания его Первым секретарём ЦК неожиданно выступил перед Никитой Хрущёвым с необычной инициативой. Предложил он ни больше ни меньше как… понизить закупочную цену на узбекский хлопок.

Шараф Рашидов и Никита Хрущёв

Мы, дескать, не так уж много, на самом деле, сил и средств затрачиваем на его выращивание и сбор! Справедливо будет эту цену скостить!

Ох, и что тогда творилось в партийной верхушке Узбекистана – трудно себе вообразить. Как так! Ведь теперь резко снизятся денежные отчисления в республику! Рашидов нас предал!

И только сам Никита Хрущёв оценил это как «настоящую партийную принципиальность», а Рашидов тем самым приобрёл в его глазах отличную репутацию.

И всё-таки в стратегическом смысле Шараф Рашидов оказался прав на все сто процентов! Он не в пример другим сразу же понял, что в отношениях с Центром для Узбекистана не так важны деньги, как эти самые «проценты»! Именно эти, всё возрастающие «проценты» (то есть отчёты на бумаге) поставок хлопка на Большой Всесоюзный Хирман!

Имидж бескомпромиссного борца за честность и справедливость в отношениях между Москвой и национальной республикой сослужил хорошую службу Шарафу Рашидовичу в дальнейшем. Пригодилось это тогда, когда в союзном ЦК чуть было не приняли решения о… сворачивании дальнейшего освоения Голодной степи в Узбекистане. Посчитали это дело слишком накладным, малоэффективным и даже разорительным.

И вот тут-то Рашидов выступил решительно против, опираясь на свой авторитет правдолюбца и бессребреника.

Нет, нет и нет! Мы не допустим! В освоении Голодной степи – будущее нашего хлопководства.

Были у Рашидова и свои, скажем так, «определённые» интересы в Голодной степи.

В те годы Москва неукоснительно требовала не только с каждым годом наращивать поставки хлопка, но ещё больше – увеличивать урожайность! Чтобы она, эта урожайность, росла не меньше, чем на 10% в год, хоть ты тресни! Но добиться этого как раз было очень трудно. Практически невозможно.

В центральной части РСФСР шла тогда бескомпромиссная борьба с «травопольной системой». И узбекской земле не полагалось хотя бы год простоять «на парах», отдохнуть от монокультуры. Вот оно – «лицо волюнтаризма»!

Не увеличишь сегодня урожайность, товарищ Рашидов, значит, завтра же немедленно лишишься своей должности, а то и партбилет на стол положишь!

Выручала республику Голодная степь. За счёт освоенных, но не включённых в отчётный реестр площадей, «на бумаге» увеличивалась урожайность на других плантациях.

Вот вам и первооснова всех будущих приписок!

На фото: «партийный» поцелуй Шарафа Рашидова и Леонида Брежнева, 1979 г.

Рассказ фигуранта «хлопкового дела»

Теперь перейдём к пресловутому «хлопковому» или «узбекскому делу» - тому, что и сгубило Шарафа Рашидова.

…Вышло так, что в самом начале «нулевых» годов свела меня судьба с одним из непосредственных участников этого громкого уголовного дела, точнее, с одним из главных обвиняемых.

Ш.К. (так его звали) «взяли» одним из первых. Это у него в огороде нашли алюминиевые фляги, набитые доверху золотыми украшениями. Сколько лет он потом отсидел, мне неизвестно, скорее всего, не весь срок, а попал под амнистию, связанную с развалом СССР и «обретением» Узбекистаном желанной Независимости.

В период нашего недолгого знакомства Ш.К. выглядел ещё вполне крепким мужичком. Про него говорили, что он мужественно перенёс всё пытки, не «сдав» ни одного из своих подельников. Освободившись, Ш.К. занялся продажей хлеба. На своей машине Дамас-«Буханка» он рано поутру привозил откуда-то свежий хлеб и вместе с женой-помощницей продавал его прямо со стола перед входом на рынок. Хлеб тот был, действительно, очень хорош: высокий, белый и хорошо пропечённый. Выпекали его, видимо, в какой-то частной пекарне, к обеду вся партия была почти всегда распродана.

Ш. К. несколько раз приходил к нам в офис с небольшими просьбами: то ему нужно было снять копию с какого-то документа, то факс отправить или бланк договора составить. Ему никто в этих пустяках не отказывал, причём я подозреваю, что большинство моих коллег и вовсе не догадывались о его прошлом.

Как-то раз зашёл Ш.К. с какой-то мелкой просьбой прямо перед обедом, а как только всё было исполнено, то без обиняков поставил на мой стол бутылку местной дешёвой водки. Естественно, что такое предложение было мною принято без всякого высокомерия. В пакете у гостя оказалась и нехитрая закуска. Со всем этим делом, а также прихватив и мои съестные припасы, которые я хранил как нз (неприкосновенный запас) для подобных случаев, мы и уединились с Ш.К. в «гостевой» комнате. После того, как на столе возник ещё и «Абсолют» от меня, наши разговоры стали оживлённее.

- Как же так получалось, ака, в те годы с этими «приписками»? Если Вы, к примеру, сейчас «припишите» себе ещё сотню якобы проданных буханок хлеба, то от этого ведь лишние деньги не появятся?

- О, тогда у этого дела была очень сложная технология, существовала у нас целая система, в которой принимали участие многие сотни тысяч человек… Всё начиналось с того, что Москва «спускала» в Узбекистан план сдачи хлопка на будущий год. Кровь из носа, но надо выполнять! Как же не выполнишь, если сам Брежнев сидит в нашем национальном халате за столом президиума и говорит:

- Давай, Шарафчик, ещё один миллион тонн собери! Обещай мне, что выполнишь повышенный план!

Леонид Брежнев в Средней Азии. Архивное фото

Приблизительно к концу августа текущего года уже становилось ясным – реально или нет «честное» выполнение объёма заготовок? Не сдать положенного количества пахты нельзя, сразу полетят многие головы. Можно было иногда, правда, сослаться в виде исключения на «неурожайный год», но зато в следующем году тебя обязывали покрыть прошлые недоимки, так что выходило себе дороже.

В первых числах сентября уже уточнялось конкретное количество «недостающего» хлопка, которое необходимо было «приписать» для выполнения плана, причём цифры эти формировались не только по областям, но и вниз, вплоть до отдельных колхозов и совхозов. Нет, тебя никто не обязывал силой приписывать, собирай и сдавай сам весь план, но если уж не соберёшь – не обижайся! Наказание будет самым жестоким. Вот так и шло. До ноября обычно не тянули это дело, и всё раскручивалось уже в октябре.

Что такое «приписать»? Это значит отчитаться, что ты собрал столько-то тонн хлопка первого-второго сорта, а на самом деле ты сдал частично отходы хлопка, линт и улюк, или вообще ничего.

Каждая «приписка» должна иметь «подтверждение». Для этого в Россию, в то же Иваново, и ехали наши «представители» с большими деньгами, а возвращались они со справками о сданном хлопке.

Самый главный вопрос – откуда брались эти огромные деньги, те, что отвозили на российские приёмные базы и в министерства? С каждого раиса (председателя колхоза) их, что ли, собирать? Замучаешься и не успеешь к положенному сроку! Но это ещё не всё. Впоследствии вырученные средства за сданный урожай возвращались в Узбекистан перечислением, по безналичному расчёту. И выходит, что тот же раис их должен был опять обналичить и затем передать вверх всем организаторам операции по цепочке. Если бы так было на самом деле, то никогда бы и ни за что у них ничего не вышло.

Вот потому «хлопковики» и были вынуждены каждую осень идти за наличными к нам, «торгашам».

Мы их, этих «пробивных», естественно, такими деньгами ссужали, ясно ведь, что за ними самое высокое начальство стояло, никуда от этого не денешься. Деньги к нам возвращались из Москвы уже на следующий год в виде фондов на высоколиквидные товары. После распродажи этих товаров маржа была такая, что всем хватало: и раисам, и секретарям обкомов, и нам перепадало.

Потом московские эти козлы («гиделяны», как он сказал) удивлялись, что при обысках они находили у некоторых по сто рубашек, сто костюмов, сто пар туфель и так далее. Почему? Да потому, что многие не хотели бумажные деньги брать. Что на них купишь? Машину? Хорошо, одну. Дом? Один? Одноэтажный, восемь комнат – больше нельзя. ОБХСС (Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности) просто ВЫНУЖДЕН будет к тебе прийти, хотя он и всё понимает.

Охотнее всего брали от нас золотые вещи, но золото нам самим нужно было.

Там, в Москве, тоже не дураки были, им бумажные деньги тоже не нужны. Или золото давай, или доллары! А откуда у нас доллары? Вот и те золотые кольца-мольца, которые у меня в огороде нашли, потом должны были в Москву ехать.

Вот такая «приписка» была.

Ш.К. произносил ненавидимое им слово на свой манер – «ПИ-РИ-ПИСКА».

Речь его была очень эмоциональной, постоянно перемежалась то идиомами из уголовного сленга, то советскими канцеляризмами.

Можно ли было верить Ш.К.? Ответить на этот вопрос я затрудняюсь. Однако следует учесть и тот факт, что по прибытии в любую область Узбекистана московские следаки Гдлян и Иванов всегда начинали «потрошение» с директоров всяких «Упрснабов», «Горпромторгов» и «Облпотребсоюзов». Именно от них лучи хлопковых приписок расходились в ширину и ввысь.

Конец эпохи

…Утро 31 октября 1983 года я помню отлично. Собрался я тогда ехать в кассу «Аэрофлота» за билетами для поездки в очередную командировку, конечно же, в ташкентские центральные кассы на Шота Руставели. Только куда там! Все дороги перекрыты, и не ментами, а десантниками с автоматами. Что случилось? Рашидов умер. Поворачивайте назад! Проезд закрыт! История повторилась и при выезде на проспект Навои (касса на Хадре), а также на Пушкинской (касса на Дархане).

Запомнилось, что все десантники были одеты не в обычное для этого времени года обмундирование х/б, а в «парадку» для строя, то есть брюки у них были заправлены в короткие сапожки…

Похоронили Шарафа Рашидова в скверике, прямо напротив Музея В.И.Ленина. Когда-то давно на этом месте был подземный общественный туалет, а за ним чуть подальше - пельменная и кукольный театр.

Первое время на могиле лежало много живых цветов, была она огорожена лентой по квадратному периметру. Всё это дело охранял постовой милиционер.

Потом вместо живых цветов появились бумажные, раскисающие от дождя, с них стекали красные и жёлтые ручьи. Вскоре исчез милиционер, а затем и ленту кто-то оборвал.

Подходи к Рашидову – все, кто хочешь! И на приём записываться не требуется! (Позднее останки Рашидова были эксгумированы и перезахоронены, по одним данным, на Чагатайском кладбище в Ташкенте, где покоятся видные деятели страны, а по другим — на родине, в Джизаке. Но в скверике в центре Ташкента стоит памятник. - прим. ред.)

Во многих последних мемуарах Шараф Рашидов предстаёт сущим ангелом. Ах, какой он был радушный и приветливый! Как он внимательно выслушивал нас, простых людей!

По большому счёту это, действительно, так.

Но не стоит забывать, что Рашидов был и сыном своего времени, типичным представителем советской партийной номенклатуры, в среде которой действовали волчьи законы.

Каюма Муртазаева, в прошлом первого секретаря Ташкентского горкома партии, позже первого секретаря Бухарского обкома партии, одного из самых преданных и верных своих соратников и сподвижников, Шараф Рашидов снял с последней должности неожиданно и, скорее всего, по какому-то несправедливому навету.

И не просто снял, а нанёс Муртазаеву при этом очень тяжёлую обиду.

Назначил его Рашидов на унизительную должность – главы Госкомитета республики по труду, даже квартиры в Ташкенте ему не выделил, поселил в гостинице. И уж явно в качестве издевки определил ему «Москвич» в качестве персонального транспорта.

Каюм Муртазаев, и это всем было хорошо известно, был одним из тех, кого принято называть «настоящим коммунистом» и о которых народ хранит добрую память даже после смерти. После такого потрясения Каюм Муртазаев прожил совсем недолго и скоропостижно скончался в возрасте 56 лет.

Кем был Шараф Рашидов для своего народа? Пожалуй, больше всего ему подходит абиссинский титул – негус, то есть правитель, сочетающий в себе признаки одновременно верховного владыки и божества, карающего, милующего и возвышающего.

В газетах сейчас пишут: «Ислам Каримов – человек, определивший эпоху».

Какую-такую эпоху? Все последние годы каримовского правления иначе как лихолетьем и безвременьем не назовешь.

Вот с именем Шарафа Рашидова, действительно, можно связать целую эпоху в жизни страны, со всеми её противоречиями, взлётами, падениями, надеждами и победами.

Изваяние на могиле Ш.Рашидова в Ташкенте

Ядгор Норбутаев