Власти Узбекистана уверяют, что врачи, педагоги и их студенты отправляются на сельскохозяйственные работы добровольно. Что вовсе не приказы и не шантаж, а чувство глубокого патриотического энтузиазма заставляет людей с легкостью менять рутинную работу или учебу на романтику искателя «белого золота» для пополнения бездонных закромов родины. А критики власти из года в год твердят о силовом принуждении к труду и вымогательстве со стороны государственных чиновников, о рабских условиях проживания и питания, о болезнях, травмах и даже смертях сборщиков, оторванных от цивилизации и брошенных на «хлопковый фронт».

Кто же прав? Для того, чтобы самому разобраться и воочию убедиться, кто именно трудится сегодня на полях и в каких условиях, фотожурналист Тимур Карпов, живущий в Ташкенте, с наступлением хлопковой страды отправился на село. Его нисколько не приукрашенный рассказ мы предлагаем нашим читателям.

В целях безопасности граждан, которые мне помогали, я не называю ни их имен, ни профессий, ни даже названия области, в которую ездил. - (Автор).

Я называю свою поездку «хлопкотуром». Потому что я лишь читал и слышал рассказы о том, каково там, на хлопке: про «рабский» труд детей и взрослых, про скудную еду и грязную воду, про едкую пыль и палящее солнце. Но сам я на хлопке не был ни разу. Потому что просто никогда не работал в госучреждениях и студентом почти не был, да и студентов моего вуза никогда не отправляли на хлопок, по крайней мере я не слышал про это. Я учился в Театральном...

Почти всё, ранее услышанное мною из чужих уст, подтвердилось. Кроме детишек на полях и прекрасных белоснежных хлопковых пейзажей: хлопок - это вообще не очень-то и красиво. Детишек, кстати говоря, я видел - на обочине. Они проходили мимо полей в школьной форме, что меня очень порадовало: хоть кого-то больше не отрывают от естественного хода жизни. А вот что расстроило меня больше всего, так это то, что люди относятся к насильственному сбору хлопка, как к норме.

Выехали мы из города утром. Первое, что бросилось в глаза, это пост с усилением. Это такой обычный милицейский пост, но на котором ментов в пять-шесть раз больше. Обычно там один-два тусуются, а тут - человек десять-пятнадцать. Едем дальше, приблизительно через полчаса езды еще один пост (поменьше), и опять с усилением, а за ним еще два поста. На каждом посту - баннеры, так или иначе повествующие нам о хлопке. К примеру, один баннер - с изображением пожарной машины и человеком, курящим на хлопковом поле, сопровождаемый надписью типа «Хлопок - это достояние нашей родины, его надо беречь».

В какой то момент мы уперлись в непонятную пробку, которая двигалась со скоростью 50 км в час. Выяснилось, что впереди нас следует колонна автобусов, замыкает которую милицейская машина, не пропускающая никого на обгон. По ходу движения этой колонны все перекрестки были заблокированы.

Пока ехали по трассе, на каждом шагу встречались гаишники, милиция, ребята в штатском... Я даже видел военных, едущих в машинах. Кто-то, видать, очень серьезно обеспокоен безопасностью. А вокруг - понятное дело - поля, засеянные исключительно хлопком...

Прибыли на место, осмотрели школу, в которой все живут (внутрь не попали), и монумент в виде водруженного на постамент какого то непонятного мне агрегата, видимо как-то связанного с уборкой хлопка. И потом отправились на поле.

Пришли как раз к обеду. Нас щедро угостили тем, что там едят люди. Это... как вам сказать... много масла. Очень много масла, и я радовался только тому, что вроде не хлопкового. Конечно же, я поел этой еды и попил местной воды, и теперь, пока пишу этот текст, время от времени отхожу ...в туалет.

На воду и еду жалуются все, с кем я в разговорах затрагивал эту тему. Впрочем те граждане, что могут позволить себе другой рацион, отправляются в магазин в двадцати минутах ходьбы от поля и покупают более качественную еду. За свой счет, конечно.

Друзья повели нас на грядки, чтобы научить, как правильно собирать хлопок. Через несколько минут на поле появился очень важный и голосистый мужчина с огромным телефоном с выдвижной антенной и с помощником (чуть менее важным, но даже с папкой). Важный начал орать на нас: «Так, быстро все по своим местам! Где ваше место?». Мы, стараясь не вызывать подозрений, покорно повиновались его воле, как все, и заняли свои места на другом конце поля.

Как мне сказали, мы все тут - «первая волна», то есть, те, кто собирают пока еще не совсем раскрывшийся хлопок. Таких людских «волн» на этом поле будет минимум четыре.

Надо сразу сказать: люди очень напрягались, когда я вполне дружелюбно, улыбаясь и шутя, фотографировал их на смартфон. Реакция на направленную на сборщиков камеру телефона была крайне негативная: меня просили удалить снимки, закрывали лица, говорили, что «всё это будет в интернете» (да, будет, простите...).

В общем, скажу я, люди очень запуганные. А когда я решил сделать селфи прямо на поле, то мне с другого конца поля начали кричать эти вот дельцы с телефоном и папкой, что снимать нельзя, а все ребята вокруг подтвердили и, казалось, одобрили их слова.

На самом деле, я всегда хотел попробовать пособирать хлопок. Оказалось это довольно тяжело, особенно с моим ростом: от неудобной позы сразу заболела спина. Большую часть времени приходилось собирать в положении сидя на корточках. Я подумал про себя, что, если бы я был ребенком, то мне было бы ощипывать кусты гораздо удобней. Проворные детские ручки, особенно крепких сельских ребятишек, справились бы с этой работой не хуже, а то и лучше взрослого. Во почему власти много лет вывозили на плантации школьников?

Поначалу я не понимал, почему «дельцы» ходят туда-сюда по полю и вообще почему их так много. Позже стало понятно, что нам всем несказанно повезло: приехала проверка!

Не знаю, чего именно там проверяли эти начальники, но когда мы пошли за водой, они в строгой и довольно невежливой форме спросили, куда это мы направились. Мы опять-таки покорно и робко ответили, что отпросились и совсем скоро вернемся. Возвращаясь, ощутили на себе вес их недовольных взглядов, настолько тяжелых, что пришлось извиняться за сам факт того, что мы посмели покинуть поле. Действительно, мы же рабы...

Никакой техники - комбайнов или хлопкоуборочных машин — я на полях не видел, только вот такие старенькие трактора, которые увозят собранный хлопок.

Почти всё поле, на котором я трудился, было занято молодежью, направленной сюда Министерством культуры и спорта. Так что по правую руку от меня были песни и пляски, а по левую - разговоры о футболе и спорте в целом. Рядом со мной корячился спортсмен, который уже восемь лет так вот приезжает на хлопок. Мы обсудили проблему и решили, что в Узбекистане именно потому такие выдающиеся спортсмены, что все время на хлопок ездят! Правда, мой спортивный приятель тоже жаловался на боли в пояснице.

На мой вопрос о том, что с ним будет, если он откажется собирать хлопок, спортсмен ответил, что «ничего страшного, просто будут мозги крутить, а кому это надо». И ему, мол, совсем несложно вот так дней на десять приезжать. Такой же ответ я получил, в принципе, от всех, с кем заводил разговор.

Каждый день по плану надо собрать 40 кг. Девушки в среднем собирают 35-37 килограммов и говорят, что можно сдавать и меньше, никто на недовес особого внимания не обращает. Я лично за три часа собрал приблизительно 7-8 килограммов, а может и меньше. Не скажу, что сильно устал, но если бы я еще несколько часов проходил в этой естественной для раба позе, то попросту взвыл бы.

Среди сборщиков есть и довольно немолодые люди. Им труднее всех.

В пять часов вечера мы собрались и уехали, а все остальные все еще продолжали работать.

Тимур Карпов © текст и фото, сентябрь 2015 г.

«Фергана» продолжает следить за ситуацией, больше материалов о стратегическом сырье Узбекистана и о том, как его собирают, вы можете прочитать в специальной рубрике.

Международное информационное агентство «Фергана»