Узбекистан: Будет ли создан виртуальный каталог коллекции Игоря Савицкого?
© Статья написана автором специально для Международного информационного агентства «Фергана». Все права защищены. При перепечатке ссылка на источник и автора обязательны
Мониторинг нукусской ситуации в европейских СМИ
На прошлой неделе в Европе вновь появились материалы о Нукусском музее, в тысячекратный раз обыгрывающие троп «Лувр-в-пустыне». Блогер известного парижского виртуального портала Mediapart Доминик Коний опубликовала текст «Лувр в пустыне: это чтоб тебя лучше видеть, дитя мое!». В свою очередь немецкая Die Welt поместила разворот Юлии Смирновой «Почему «Лувру в пустыне» грозит серьезная опасность?».
Статья журналистки и писательницы Доминик Коний представляет собой вполне архетипный текст. Здесь и «открытие некогда недоступного региона», и «гигантская монокультура хлопка», и «влюбившийся в регион неправдоподобно свободный подвижник», и его «преемница, которой он вверил хранение своего детища», «непреклонная во всем, что касалось сохранности, выставок и архивации», и «лучшая в мире коллекция русского авангарда 20-х-30-х, уступающая лишь петербургской».
В оформлении публикации на сайте Mediapart использован фрагмент постера к документальному фильму Чавдара Георгиева и Аманды Поуп «Пустыня запрещенного искусства» (2011)
Большинство этих фигур речи могли бы быть оспорены или уточнены теми, кто пристально наблюдает за последней коллизией в музее, но, видимо, дискуссии и полемические тексты конца августа и осени 2015 года не попались автору на глаза. Впрочем, и аудитория Доминик Коний вряд ли посвящена в нюансы: скорее всего, речь идет о людях, узнавших о существовании музея из этого же текста. Для них главное - не запоздалая реакция на прошлогоднее увольнение Мариники Бабаназаровой, а тревога о сохранности музейной коллекции. В этой эмоциональной части текст схватывает суть проблемы. Коний опасается, что часть коллекции может быть перенаправлена в центральные музеи республики, с последствиями, описанными сказочником Перро («это чтоб лучше видеть тебя, Красная шапочка»). Напоминает она и о том, что на женевской вилле опальной Гульнары Каримовой были найдены работы из других музеев (чтобы быть точными, следовало бы напомнить, что лишь одной из найденных на вилле картин - «Гранатам» Резникова - было инкриминировано музейное происхождение. - Прим. автора) и что младшая дочь президента вряд ли отличается «меньшими аппетитами, о чем, в частности, свидетельствует ее гигантская резиденция в Калифорнии - кстати, с «очень красивой арт-галереей».
Статья Юлии Смирновой в Die Welt написана по результатам поездки в Нукус и бесед с различными специалистами, в частности - с работниками Музея. Из нее узнаем, что первые признаки грядущих проблем у бывшей директрисы начались летом 2015 года, когда, еще до истории с проверочной комиссией и псевдоэкспертами, ей не выдали разрешения для выезда из Узбекистана. Что Мариника Бабаназарова проходит единственным свидетелем по открытому уголовному делу о якобы имевшей место подмене пяти картин. Что тираж каталога, подготовленного под ее руководством к 100-летию Савицкого, был конфискован, а петиция в ее защиту, подписанная сотрудниками Музея, была использована против них же. Что музейщики запуганы и на них оказывается давление (к сожалению, не уточняется, чего власть от них добивается). Что жители Нукуса втайне признаются в сочувствии к Маринике, но публично выражать его опасаются. До боли знакомая ситуация...
В итоге становится очевидным, что, несмотря на видимую необратимость кадровых перестановок в Музее Савицкого, в центре внимания западных СМИ остается именно ситуация с бывшей директрисой. Доминик Коний почти с сожалением пишет: «Она [Мариника Бабаназарова - БЧ] не является ни наследницей, ни собственником [Музея - БЧ], а лишь исполнительницей завещания, проникнувшейся своей миссией». Такое отношение обречено на фатальный пессимизм: если, по выражению одного активиста группы поддержки в Фейсбуке, «музей - это Мариника», то с ее уходом на коллекции следовало бы поставить крест.
Возможен ли Музей без Мариники Бабаназаровой?
Разумеется, для пессимизма есть основания. На должность главного хранителя Маринику Бабаназарову назначил сам Савицкий. Большинство экспертов признают, что с этой миссией она справилась удачно: коллекции, как минимум, не были подвергнуты частичному расхищению, как это случилось в других музеях. Легко подтвердить, что условия хранения и реставрации в годы работы уволенной директрисы серьезно улучшились, а поэтапную постройку нового архитектурного комплекса в беднеющем городе, находящемся в эпицентре экологической катастрофы, вообще можно считать ее профессиональным подвигом. И хотя выставочная и научная составляющие в работе дирекции не были столь же убедительны, как охранительская, можно с уверенностью предположить, что Маринику Бабаназарову сняли с работы вовсе не потому, что в Министерстве культуры усомнились в ее исследовательском потенциале или нашли в ее выставках и текстах избыток позднесоветских клише. В этом контексте гипотеза о том, что смена руководства была спланирована именно для прибрания к рукам музейных ценностей, кажется не только легитимной, но и наиболее вероятной.
Мариника Бабаназарова в музее. Фото 2015 года
Тумана вокруг этой ситуации напущено немало, но в любом случае разумным сегодня кажется фокусирование внимания не на личности Мариники Бабаназаровой, старающейся дистанцироваться от поддержки активистов «со стороны», и не на сомнительном уголовном деле, подробности которого все равно останутся неизвестными до суда, а том, что происходит и будет происходить в самом Музее.
Новый директор Максет Карлыбаев практически неизвестен искусствоведческому сообществу, но его профессиональный бэкграунд дает повод надеяться на то, что он не обречен стать марионеткой в чьих-то руках. Не обладая специальным музейным или искусствоведческим образованием, он все же был автором гуманитарных научных статей, защитил диссертацию и стажировался в нескольких научных институциях на Западе, тогда как Мариника Бабаназарова на момент вхождения в должность директора имела лишь диплом Института иностранных языков, а искусствоведческое образование получила шесть лет спустя, пройдя курс заочного обучения в ТТХИ.
Максет Карлыбаев. Фото с личной страницы в Фейсбуке, дата снимка неизвестна
Свое первое интервью Максет Карлыбаев провел дипломатично, предпочитая оставить за скобками обсуждение главных вопросов, но и Мариника Бабаназарова всегда находила с властью общий гуттаперчивый язык и ни в коем случае не была «борцом с режимом». Разумеется, необходимо понять, какими были мотивы тех, кто сместил бывшую руководительницу и предпочел нового назначенца. Думается, возможность прояснить намерения нового руководства существует, и заключается она в следующем.
Виртуальный каталог как индикатор намерений власти
Нукусская коллекция сегодня - миф, сформированный в 1990-2000-е годы. Никто, кроме нескольких сотрудников Музея, не видел совокупности произведений, хранящихся в запасниках. Публиковались и выставлялись считанные проценты музейных фондов, которые, видимо, в наибольшей степени отвечали предпочтенному в конце 1980-х годов сюжету об «авангарде, остановленном на бегу». Впрочем, однозначно об этом судить невозможно из-за отсутствия объективных данных об остальной коллекции. Разумеется, уже опубликованные в прежних каталогах работы находятся в относительной безопасности: изготовить точные копии почти невозможно, а банально красть известные произведения в сегодняшней ситуации вряд ли решатся. Но прежние публикации гарантируют иммунитет в лучшем случае пяти процентам коллекции, и, стало быть, огромное количество экспонатов остаются уязвимыми. Особенно стоит опасаться за русских художников, ставших известными на интернациональном рынке искусства и пользующихся спросом в России.
Приведу один пример. Различные источники свидетельствуют о наличии в Нукусской коллекции 285-ти или даже 351-го произведения Ивана Кудряшова, основателя Оренбургского отделения УНОВИСа, автора «космической» версии абстрактного геометризма. Между тем, в коллекции Гугенхейма его работ всего шесть, а в Третьяковской галерее, согласно Прошлому веку, лишь две (одна из них, впрочем, наиболее известна - эскиз росписи театрального зала из коллекции Костаки). Из сотен нукусских произведений опубликовано немного - четыре графических листа в альбоме «Авангард, остановленный на бегу», акварель и живопись маслом - на сайте Музея. Возможно, были и другие публикации, но очевидно, что основную часть кудряшовского корпуса коллекции Савицкого могли лицезреть лишь музейные хранители. Ценность этих неопубликованных работ может варьироваться: на аукционных продажах Кудряшова фиксировались цены и в пять, и в пятьдесят пять тысяч долларов. Однако нукусский провенанс дорог сам по себе, и потому стоимость кудряшовских музейных работ, появись они на рынке, предсказать очень трудно. И оттого столь пугающим становится вопрос, сколько же их на самом деле: 285 или 351...
Таким образом, ключевой системной проблемой Нукусского музея является создание и публикация электронного каталога коллекции. Специалисты эту проблему осознавали всегда и, насколько мне известно, некоторые влиятельные международные институции еще в первой половине 2000-х годов были готовы финансировать оцифровку и представление фондов Савицкого в сети. Однако каталог создан не был. Пока у руководства Музея оставалась Мариника Бабаназарова, исследователи могли сетовать лишь на серьезные неудобства этого публикационного и сетевого вакуума для их научной деятельности, но за сохранность коллекции мало кто волновался. Сегодня, когда именно проблема сохранности вышла на первый план, решение по части каталога станет индикатором, по которому можно будет судить о подспудных пружинах смены руководства. Если новый директор продемонстрирует готовность к оперативному созданию полного публичного каталога, доверие к его деятельности вырастет в разы. Если же, напротив, будет унаследована политика дозированного виртуального доступа, запрета на фотографирование работ в выставочных залах и других ограничительных мер, оставляющих посещение Музея единичным специалистам, способным добраться до Нукуса, или ищущим необычного культурного досуга интуристам, подозрения умножатся и надежда на сохранение коллекции станет призрачной.
Немного о международной практике
Разумеется, может встать вопрос о том, приедет ли зритель в Нукус, если все произведения будут выставлены в сети. Мировая практика дает на него однозначный ответ: виртуальная экспозиция не уменьшает, а увеличивает музейную аудиторию. Из первой десятки наиболее посещаемых музеев изобразительного искусства более или менее обстоятельного виртуального каталога не имеют лишь музеи Ватикана (но драматичное состояние римских музеев, за редкими исключениями типа MAXXI, общеизвестно и показателем быть не может - к тому же понятно, что Сикстинскую капеллу люди постараются увидеть, какими бы ни были провалы музейных работников).
Лидер рейтинга - назовем его «Лувр-на-Сене» - выставил полный каталог коллекции графики и огромные фонды коллекции живописи больше десятилетия назад. На его сайте некоторые произведения предстают намного детальнее, чем в самом музее. Скажем, Джоконда демонстрируется во всех мыслимых видах, и при желании пользователь может изучить не только малейшие зазубрины на тыльной стороне доски, на которой она написана, но даже и детальнейшие фото разнообразных сканов, в том числе - к вящему удовольствию некоторых ташкентских экспертов - сделанных при помощи ультрафиолетовой лампы. Все это не останавливает толпы, ежедневно стремящиеся к заветному залу. Историки культуры давно описали это явление - воспроизведенные копии не развеивают, а лишь усиливают ауру оригинала.
Вообще же виртуальный портал в международной музейной практике давно перестал служить лишь цифровым вариантом рекламного буклета для туристов. Общая тенденция ведет к тому, что он все больше объединяет в себе функции музейной витрины, средства коммуникации, базы данных и исследовательского рабочего инструмента. На сайте множества музеев выложены не только фотографии коллекции, но и исчерпывающая сопутствующая информация: провенанс, выставочная история, прошлые и современные атрибуции, цитируемость, библиография, индекс тем и сюжетов, и т.д.
Таким образом, нежелание представить виртуальный каталог не может быть объяснено коммерческой политикой. И помимо той исключительной роли, которую каталог смог бы сыграть в убережении коллекции от банального воровства, есть и еще один важный момент, который пока оставался неозвученным.
Операция «Преемник - 2»
Любой специалист, оказавшийся на месте директора Нукусского музея, обречен представить себя наследником и продолжателем дела Савицкого - такова природа этого поста by default. Однако суть и дальние перспективы проекта отца-основателя остаются туманными. То, что главный биограф Савицкого пишет о «монографическом принципе» коллекционирования работ или об их «ковровой развеске», вряд ли что-то проясняет по существу. Остается, в частности, неясным, был ли основатель Музея приверженцем радикальных авангардных музейных опытов 20-х-30-х годов, расчищавших барьеры между музеем и жизнью, двигался ли он в более традиционном и консервативном русле «спасателя красоты» или же вдохновлялся идеей «строительства национального наследия». Поскольку последняя ощутимо стояла на кону, хотелось бы понять, было ли «строительство национального наследия» вынужденной уступкой условиям игры, в которую играли местные партийно-номенклатурные элиты или же оно совпадало с собственной программой Савицкого? Эти вопросы следовало бы осветить по существу в отдельном тексте. В одном трудно сомневаться - стратегической целью Савицкого было не только физическое сохранение собранных им произведений, но и как можно более широкое их представление городу и миру. Трудно представить основателя Музея, запрещающего фотографировать собранные им работы или стопорящего предложения о виртуальном представлении своего детища планете.
Мариника Бабаназарова действовала в иных, нежели Савицкий, социальных условиях, позволив Музею сохраниться и выжить при демонтаже СССР и наступлении рынка. Сегодня задача в другом: защищая коллекцию от расхищения, найти способы ее максимально широкого изучения и представления. И в этом плане отношение к созданию виртуального каталога также явится лакмусовой бумажкой. Какой выбор сделает Максет Карлыбаев? Захочет ли он лишить себя властной прерогативы контролировать доступ к хранящимся в Музее ценностям или же он действительно сделает коллекцию прозрачной? Предпочтет ли работать с международным сообществом в целом или ограничится эпизодическими выставками за рубежом и паркующимися у Музея «автобусами с датскими и шведскими пенсионерами», о которых сообщает Die Welt? Надеюсь, вскоре ответы прояснятся.
Борис Чухович - музеолог, искусствовед (Université de Montréal), независимый куратор
