Приговор в Кыргызстане: Высшая мера лицемерия
На фото слева: такие надписи жители юга Кыргызстана писали в 2010 году - звали на помощь, спасаясь от погромщиков
Сегодняшняя колонка редактора «Ферганы» посвящена событию дня в Кыргызстане - решению суда оставить пожизненный приговор Азимжану Аскарову в силе. За что же судили журналиста и правозащитника, многие годы отстаивавшего справедливость и выступавшего против зарвавшихся власть имущих? Даниил Кислов уверен, что его коллегу и друга приговорили за отважную работу, за критику, за правду, которую отказывается видеть суд. Которую киргизское государство и общество до сих пор не могут переварить.
Сколько уже о бедном Азимжане-ака замолвлено слов, но надо, наверное, еще раз вернуться. Выскажу тут свои личные горестные соображения, основанные, как мне кажется, на неплохом знании предмета.
Задолго до того, как его посадили, Азимжан Аскаров, узбек, живущий на юге Кыргызстана, был бельмом в глазу местных, базар-коргонских и джалалабадских милиционеров и прокуроров. То он защищает бесправных избиенных в милиции, то изнасилованную ментами девушку, то хизбутчиков - мирных, но таких «противных» и «вредных», с точки зрения правительства.
Защищал с начала двухтысячных годов, помогал со сбором документов, выступал как общественный защитник в судах, свидетельствовал о пытках и фальсификациях, одновременно писал правду в СМИ. Некоторые (в частности, мы) публиковали. Защищал людей и при Акаеве, и при Бакиеве. Потом пытался защищать при Отунбаевой.
Аскаров учился на художника, но во взрослом возрасте стал журналистом и правозащитником. Так становятся по призванию, по зову сердца, по совести, когда не могут молчать и терпеть зло. И такие люди - искренние и убежденно борющиеся за справедливость - самый страшный раздражитель для зла, обладающего властью.
Жена Азимжана Аскарова с его автопортретом. Фото Григория Михайлова, 17 мая 2011 г., Бишкек
Правда – она враг для всех. Раздражителем Аскаров был не только для официальных властей, но и для неофициальных национал-патриотов с налитыми кровью глазами, которые до поры до времени находились в стране «на нелегальном положении», а практически легализовались в июне 2010 года. Поэтому Азимжан, на свою беду оказавшийся в Кыргызстане представителем «меньшинства», теперь пишет свои картины в одиночной камере.
Это именно националисты, а не какие-то там «третьи силы», опираясь на власть, на ту же милицию, на бандитов и люмпенов, превратили в руины тысячи домов Оша и Джалалабада. Именно от них Аскаров защищал свой родной Базар-Коргон с... видеокамерой в руках.
С 10 мая 2010-го года Азимжан-ака фиксировал происходящее, вел мониторинг событий окружающей его жизни, что считал главной обязанностью правозащитника и журналиста. Когда все СМИ были заняты Ошем, напряжение возрастало в Базар-Коргоне, где узбеки составляли восемьдесят процентов населения. В село стали заезжать подозрительные машины без номерных знаков, что-то разнюхивали, присматривались; потом, после 10-11 июня, прибежали беженцы из других районов, где уже полыхало; 12 июня в каждом квартале села выросли баррикады...
Что Азимжан успел снять на камеру - пока никто не знает. Жива ли где-то эта кассета, у кого она, будет она лежать под спудом вечно или восстанет со временем из пепла, неизвестно. Но на ней точно запечатлено что-то очень важное. На пленку могли попасть какие-то важные люди, из бишкекского начальства или их родственников, которые потом командовали погромами. Могли – местные менты, чья роль в событиях туманна и подозрительна. Азимжан неоднократно требовал предоставить кассету суду. Следствие утверждает, что ее не существует в природе.
Когда 13-го июня в Базар-Коргоне убили милиционера - местного участкового, то потом все его коллеги сразу решили, что убийством руководил шестидесятилетний Аскаров. Почему так решили? Потому что подумали, не нашли никого, только тех, кто стоял рядом, или тех, из кого пытками удалось выбить признание, а вот Аскарова решили взять прицепом, заодно. Особенно потому, что он отказался лжесвидетельствовать на других. Потому что хотели отомстить за все, что он делал и писал в предыдущие годы. За те нарушения правопорядка, которые он фиксировал раньше. И за то, что снимал на камеру во время подготовки к погромам. Мне это совершенно очевидно: я был на связи с Аскаровым до событий, я и присутствовал на судах и слышал все эти показания стороны обвинения.
Задержали Аскарова только через два дня после убийства капитана Сулайманова, когда уже погромы шли вовсю, а тысячи беженцев хлынули на границу с Узбекистаном. Аскаров никуда не убежал (вот так убийца!), общался с местными органами власти, записывал и записывал факты, опознавал убитых, их было уже больше дюжины.
В 2011 году я разговаривал с супругой убитого капитана. Женщина, чей взор был полон страдания, со злостью в голосе произнесла буквально следующее: «Аскаров убил моего мужа, так сказали его друзья, милиционеры». В дальнейшем сами милиционеры ссылались в своих показаниях на то, что «им кто-то сказал, что Аскаров был на мосту». Примитивный следственный эксперимент плюс сравнения их показаний могли бы разрушить всю эту неумело состряпанную картину виновности Аскарова. На подобных «доказательствах» строилось все обвинение против Аскарова.
Доказательства другой стороны – стороны защиты – были частично выслушаны (но не услышаны) только на последнем суде, завершившемся сегодня. Показания об алиби Аскарова (в момент убийства он находился дома) могли бы дать десятки людей. Все они боялись раньше и снова побоялись прийти в суд. Насильно сюда доставили из колонии уже осужденных по «базар-коргонскому делу». Те заявили, что их под пытками заставляли оговорить Аскарова. Уважаемый суд не придал этим словам никакого значения.
Мое личное отношение к вопросу о «виновности-невиновности» моего друга Азимжана Аскарова таково: я бы хотел присутствовать на настоящем суде, когда звучат факты, а не идеологемы, учитываются убедительные свидетельства, а не эмоциональные выпады, когда главенствует юридическое право, а не площадные угрозы. Вне такого суда, который смог бы убедительно доказать его вину, Аскаров однозначно невиновен. И не обязан доказывать свою невиновность. Если что - смотрите статью №26 Конституции Кыргызстана.
При Бакиеве в Кыргызстане журналистов убивали легко и неоднократно. «Радикалов», хизбутчиков тоже можно было просто расстреливать (как имама Рафика Камалова). Потом пришлось делать театральные постановки (как при суде над Рашотом Камаловым). Потом пришлось напрягаться сильнее и даже менять Конституцию, чтобы вершить «правосудие» на свой лад. Шоу, что было показано сегодня в Бишкеке, настолько низкопробное, а финал настолько не убедителен, что в такую игру никто и никогда не поверит. Как не поверит отныне ни одному судебному приговору, вынесенному в Кыргызстане.
Никаких доказательств того, что суд в Кыргызстане не самостоятелен, больше не требуется. Черные решения здешних судов шиты такими белыми нитками, что от швов и лжи слепит глаза. Это лицемерие, возведенное в ранг закона, когда законные представители власти нарушают закон, чтобы наказать по своему усмотрению человека, который этот закон защищал.
Для Азимжана Аскарова сегодняшний пожизненный приговор может стать смертным приговором. Причем, смертным в самое ближайшее время. Старый и больной человек, объявивший сегодня бессрочную голодовку, или убьет сам себя, или раньше умрет от отчаяния. Хорошо бы, скажете вы, чтобы Аскаров дожил до апелляции в Верховном суде. Но и что с того?! Верховный суд уже рассматривал его дело дважды – оба раза с одним и тем же практическим результатом!
Ош, июнь 2010 г. Толпа мародеров на машине. Фото © Инга Сикорская
Никакого «островка демократии» в Кыргызстане больше нет. Знаю: далеко не все жители республики радуются приговору Аскарову. Но влиятельная часть общества (политики, чиновники, менты и прокурорские с судьями) в большинстве своем если уж не поддерживает фашистские идеи, то молча и снисходительно потакает националистам и их произволу.
Как так случилось – отдельный разговор. Независимость стала огромным испытанием для маленького государства, которое оно не выдержало. На одном патриотизме далеко не уедешь.
Но нет в Кыргызстане и никакого настоящего патриотизма. Потому что патриот - это не тот, кто притесняет меньшинства, называя их «квартирантами» и «нахлебниками». Патриотизм - это тонкое и серьезное чувство ответственности за прошлое, настоящее и будущее своей страны, напрямую касающееся, главным и первейшим образом, не «блага государства», а блага для общества, для каждого его члена - персонально, и ни для никого — исключительно.
Нет в стране, несправедливо приговорившей невиновного, никакой настоящей власти. Власть в Кыргызстане принадлежит «обону», толпе со звериными инстинктами. Именно этой разъяренной толпы боялись узбеки в Оше и Джалалабаде. Именно их, «пассионарных» национал-патриотов, боялась временный президент Роза Отунбаева. Боится страшного лица своего собственного электората и президент Атамбаев. Толпу будут бояться и все последующие властители, озабоченные только выживанием себя, любимого, и своего узкого круга, а вовсе не абстрактными «ценностями для народа».
Банальная метафора, но приговор Аскарову сегодня – это приговор целой стране. Хорошо бы, чтобы не пожизненный. А то – полная безнадега, тупик, моральное мародерство и смерть.
Даниил Кислов, 24.01.2017
