Страницы истории: Случай с Брежневым в Ташкенте - с другого ракурса
Леонид Брежнев и Виктор Сивец (справа)
После публикации материала «Тайна ташкентского авиазавода: Кто ускорил смерть Леонида Брежнева?» редакция «Ферганы» получила ещё одно свидетельское, так сказать, показание о происшествии на авиационном производственном объединении имени Чкалова (ТАПОиЧ) в марте 1982 года, когда в Ташкенте получил травму генеральный секретарь ЦК Компартии СССР Леонид Брежнев. Им поделился кинорежиссёр Шухрат Махмудов.
* * *
«Будучи достаточно молодым, но уже опытным кинодокументалистом, я после окончания ВГИКа уже девять лет работал на киностудии «Узкинохроника». Перед приездом Леонида Брежнева в Ташкент в 1982 году наша киностудия, естественно, готовилась к созданию документального фильма об этом событии.
Группа состояла из нескольких кинооператоров, в числе которых был и я. Операторы были распределены по объектам. Мне достался тракторный завод, кому-то поручили съемки в лимонарии, а кто-то должен был снимать авиационное предприятие имени Чкалова (ТАПОиЧ), но точно не было известно, посетит Брежнев его или нет. За день до приезда нам сообщили, что на ТАПОиЧ генсек не поедет.
Я снимал тракторный завод. От Брежнева находился в полутора-двух метрах. Ближе мог подойти только личный фотограф Леонида Ильича. Когда я попробовал ещё ближе приблизиться со своей камерой, к которой приник, ничего не видя вокруг, кроме объекта съемки, телохранитель отодвинул меня твёрдой рукой, твёрже любого шлагбаума. Я тогда понял, что такое кремлёвская «девятка» (девятое управление Комитета госбезопасности, служба охраны. – Прим. «Ферганы»).
Первое впечатление от Брежнева было удручающим. Мне было его жалко. Надо оставить в покое этого старого немощного человека: ходячая мумия, передвигался с трудом, на лице никаких эмоций. Я ещё подумал: если бы это был мой отец, я бы ни за что не позволил так мучить его.
Позади Брежнева находился его помощник, который все время нашептывал ему, что надо делать. Когда он зашел в цех, все начали аплодировать, помощник ему говорит: «Аплодируйте, Леонид Ильич, аплодируйте». С задержкой в несколько секунд тот начал аплодировать. Потом пионеры преподнесли ему макет трактора, помощник говорит в ухо: «Вам дарят трактор, протяните руки». Естественно, Брежнев даже не притронулся к макету, его тут же забрали. Лицо не выражало ничего, глаза как стеклянные.
Мы всё отсняли, кортеж уехал, а мы стали грузить аппаратуру в свою машину. Снимали на кинопленку, аппаратуры - и съёмочной, и осветительной - было много, и она была достаточно громоздкой.
Прошло какое-то время, Брежнев по протоколу уже должен был посетить лимонарий. Мы возвращались на студию, когда увидели его кортеж, направляющийся в сторону ТАПОиЧ. Мы поняли, что визит на авиапредприятие не отменён. У нашей машины был пропуск «ВЕЗДЕ». Наши коллеги из шедшей впереди машины помахали нам, чтобы мы ехали за ними. Естественно, мы поехали, немного отставая.
Подъезжая к ТАПОиЧ, мы заметили скопление людей у кортежа. Как мне потом объяснил мой знакомый, работавший в то время одним из начальников цеха, произошла организационная ошибка. Брежнев должен был подъехать к соседнему цеху, где его уже ждали и было организовано оцепление, народ собрался. Затем по плану он должен был оттуда пройти непосредственно в 84-й сборочный цех и выйти из него. Но так как народ стоял и у входа, и у предполагаемого выхода, кортеж, скорее всего, ошибочно или по разгильдяйству, подъехал к выходу.
Все операторы из киностудий и телеканалов находились там, где должен был быть митинг. А так как мы запаздывали и следовали непосредственно за кортежем, подъехали туда, где они остановились. Там находилась относительно небольшая группа людей, человек 70, может, больше.
С помощью других я влез на крыло и - о, Боже! - оттуда был прекрасный обзор: виден и Брежнев, и его охрана, которая взяла его в кольцо, они двигались между фюзеляжем и крылом. Я чётко слышал, как один охранник кричал другому: «Сделаем круг под фюзеляжем и выйдем!» Никого из узбекских руководителей рядом не было. Они бы и не смогли к нему подойти, так как толпа стояла стеной и никого не пропускала. Рашидов остался позади толпы у выхода.
И в это время Брежнев с охраной заходят под стремянку, чтобы пройти под фюзеляжем и выйти из-под него к выходу. Я снимаю, как он заходит под эти леса, делаю панораму наверх на леса, где стоят рабочие, как в фильме «Ленин в 1918году», и вижу, как эти рабочие ринулись в противоположную сторону, чтобы увидеть, как Брежнев выходит из-под лесов.
Я не верю своим глазам: леса складываются и медленно, как в замедленной съёмке, падают… Резко наступила гробовая тишина, я слышал только стрекот своей кинокамеры. Затем люди начали разбегаться, покидать цех. Я бы снимал и дальше, но вдруг увидел, как прямо на меня изо всех сил бежит местный кэгэбэшник с искажённым лицом. Я думал, он меня сбросит с крыла, где, кроме меня, никого не осталось. И тогда я с камерой в руках и аккумулятором на плече спрыгнул вниз. Слава Богу, благополучно.
К этому времени леса начали приподнимать. И я увидел лежащего на земле лицом вниз человека с седыми волосами в сером костюме. Люди продолжали разбегаться, и только один человек в генеральской форме из свиты Брежнева наклонился над ним и то ли проверял пульс, то ли ощупывал тело. Мне показалось, что это лежит Брежнев, который тоже был в сером костюме. Потом оказалось, что это был полковник КГБ - местный, русский, который, как мне впоследствии сказали, скончался от травм в больнице.
Я осмотрелся и увидел стоящего в стороне Брежнева. Его костюм был выпачкан, на лице - небольшая царапина. Казалось, он мало что понимал. Его окружала личная охрана. Рашидов стоял за телохранителями, охрана его не подпускала, мне показалось, даже отталкивала. Шараф Рашидович растерянно повторял все время: «Леонид Ильич, Леонид Ильич» и протягивал руку, словно хотел стряхнуть пыль с его костюма. В стороне ошеломлённый, бледный, ходил туда и обратно директор ТАПОиЧ Виктор Сивец и громко повторял в спины убегающим рабочим: «Вот чего вы хотели, вот чего добились, вот этого вы хотели».
С оглушительной сиреной въехали машины, забрали Брежнева и на большой скорости уехали. Мы подошли к своей машине и стали грузить аппаратуру. К нам подошла со стонами и плачем, хромая на окровавленную ногу, тучная женщина в белом халате и попросила подвезти её к медпункту завода, что мы и сделали.
Говорят, там ещё прозвучали какие-то выстрелы. Но я могу со всей ответственностью сказать: я был от и до, и никаких выстрелов, хлопков и каких-либо подобных вещей не было.
Мы быстро проехали на студию, я отдал материал в лабораторию на проявку и ушел домой. По дороге купил бутылку водки. Когда я открывал дверь в квартиру, слышал несмолкаемый телефонный звонок. Я поднял трубку, и директор студии истерически закричал: «Где материал?». Я ответил, что сдал в лабораторию. «Всё сдал?» – «Всё». Я понял по звуку, что он повторяет вопросы рядом стоящего человека. Наутро я пришел пораньше и успел просмотреть в ОТК кусочек проявленного материала, где падали леса. Но просмотр тут же остановили, и люди в штатском забрали материал.
На следующий день после этого, мягко говоря, происшествия, состоялось торжественное заседание. Без всякого объявления Брежнев достаточно бодро вышел на сцену. Раздались аплодисменты, сначала неуверенные от неожиданности, потом сильнее. Он прямо прошел на трибуну, довольно хорошо прочитал текст, прикрепил орден к знамени республики и тут же ушёл. Я был поражён. Видимо, он находился под действием какого-то препарата, сильно, но недолго действующего. И мне кажется, он улетел в тот же день.
Интересно, что на этом заседании был директор ТАПОиЧ Виктор Сивец. Он выглядел как больной человек, вокруг него была пустота. Никто к нему не подходил. Говорят, Брежнев велел директора не трогать. Его не тронули, но всех начальников цехов, чьи работники обратились в медпункт, поменяли. А Сивец умер через два года.
Вечером торжественное заседание показали по телевизору. Диктор объявил, что Леонид Ильич посетил авиационное предприятие имени Чкалова, лимонарий и тракторный завод - ровно всё в обратном порядке. Еле заметную под гримом царапину на лице я заметил на крупном плане. Я знал, откуда она взялась».
Шухрат Махмудов, кинорежиссёр, лауреат Государственной премии СССР
