Программа за программой. Что мешает Узбекистану в борьбе с ВИЧ-инфекцией
В 2017 году заканчивается период, для которого была написана «Стратегическая программа по противодействию ВИЧ-инфекции в Республике Узбекистан на 2013-2017 годы». Редакция «Ферганы» попыталась разобраться, что было сделано за отчетное время и удалось ли властям добиться каких-либо значимых успехов в борьбе с ВИЧ-инфекцией в республике.
Первой и важнейшей задачей, озвученной в программе, являлось снижение темпов роста эпидемии и снижение новых случаев ВИЧ на 50% к 2017 году. В этой связи стоит отметить, что динамика заболеваемости ВИЧ-инфекцией в Узбекистане характеризуется несколькими этапами. В 1987-1999 годах общее количество зарегистрированных больных сохранялось на уровне менее 100 человек, к 2000 году число впервые выявленных случаев ВИЧ-инфекции насчитывало 154 (0,1 случая на 100 тысяч человек). С 2000 по 2010 год наблюдался резкий рост заболеваемости. Пик выявляемости пришелся на 2009 год, когда количество новых случаев достигло 4016. С 2010 года количество новых выявленных случаев ВИЧ-инфекции начало постепенно снижаться и в 2011 году достигло 3584 (12,4 случая на 100 тысяч человек).
В итоге на 1 января 2016 года в Узбекистане проживало 32967 людей с ВИЧ-инфекцией (ЛЖВ) с регистрацией более 4 тысяч случаев ежегодно на фоне стабильного роста населения (в 2013 - 30.243.000 млн, в 2016 – 32.121.000 млн). Так, в 2013 году зарегистрировано 4247, в 2014 – 4236, в 2015 – 4171 новых случаев заболевания. В 2016 году отметилось снижение еще на 4.5% по сравнению с предыдущим годом – 3983 новых случая. То есть ни о каком 50-процентном сокращении говорить пока не приходится, хотя ситуацию удается держать под контролем. Тогда как, к примеру, в соседней Киргизии наблюдается уверенный рост числа новых случаев за период с 2013 по 2016 год.
Поскольку обычные статистические данные в Узбекистане, как правило, недоступны широкой публике, сделать выводы о распространенности вируса иммунодефицита в той или иной группе населения невозможно. Вместе с тем Республиканский центр по борьбе со СПИДом с сожалением отмечает, что доля полового пути заражения вместо ожидаемого сокращения, за пять лет возросла почти в два раза с 37% до 65% к 2015 году, опережая при этом долю парентерального пути (через кровь). В целом, несмотря на сравнительно устойчивые цифры по заболеваемости ВИЧ, добиться целей, поставленных в программе, по-видимому, не удастся.
Немаловажную роль в стратегической программе отводят проблемам с обеспечением безопасности крови и медицинских операций. Следует отметить, что безопасность процедур в медицинских учреждениях связана в первую очередь с профилактикой вирусных гепатитов В и С, распространенность которых, по данным пилотных исследований, в Узбекистане составляет 8% и 4.5% соответственно. Авторы исследования по оценки безопасности инъекций в лечебно-профилактических учреждениях Узбекистана, проведенного в 2013 году, подтверждают наличие ряда проблем в обеспечении безопасности медицинских процедур.
Второй важнейшей целью Стратегической программы указано обеспечение всеобщего доступа к комплексным услугам по профилактике, лечению, уходу и поддержке лиц с ВИЧ. Согласно программе, Узбекистан стремится обеспечить антиретровирусной терапией 100% ЛЖВ, нуждающихся в терапии. ООН ставит целью к 2020 году обеспечить 90% ЛЖВ антиретровирусными препаратами. Узбекистан заявил о приверженности этой цели, однако по состоянию на 01.01.2016 год лишь 40% ЛЖВ в Узбекистане находятся на АРВ-терапии, которая предоставляется бесплатно. Дело в том, что местные показатели для назначения антиретровирусной терапии отличаются от рекомендованных Всемирной организацией здравоохранения, предлагающая начинать лечить всех ЛЖВ, независимо от количества иммунных клеток CD4 в крови. В Узбекистане последние рекомендации датируются началом 2015 года и до сих рекомендуют назначать специфическую терапию лишь ВИЧ-положительным лицам с CD4-клетками ниже 500/мл. Отсюда можно предположить, что новые протоколы лечения не вводятся в Узбекистане специально, чтобы оправдать цель Стратегической программы по параметрам местных рекомендациям. Есть и другие проблемы в обеспечении доступа к лечению.
В Узбекистане в настоящий момент доступны лишь так называемые воспроизведенные препараты (генерики), получить современные препараты (долутегравир, элвиегравир) новых классов невозможно. Так отсутствует целый класс «ингибиторов интегразы», рекомендованный ВОЗ для использования при появлении устойчивости у вируса. Сами тесты, определяющие какие препараты уже не действуют на вирус, также недоступны во всем Узбекистане. Лишь гуманитарная организация «Врачи без границ», работающая в стране с 1997 года, обеспечила в 2016 году первых 13 пациентов указанными противовирусными средствами.
К сожалению, в Узбекистане не налажено производство собственных антиретровирусных препаратов – все лекарства являются продуктами индийских генерических компаний. Возможно, в этом и кроется причина задержек поступления новых препаратов в Узбекистан – как правило они не имеют других генерических аналогов, а оригинальные препараты стоят слишком дорого. Вместе с тем известно, что в начале 2018 года в Узбекистане планируется запуск производства препаратов от гепатита С – по оценочным данным 25% ЛЖВ ко-инфицированы этим вирусом.
Листовка с призывом определить свой ВИЧ-статус
«Меня радует, что у нас нет перебоев, в отличие от того, что я слышу, например, происходит в России, то есть препараты я всегда получаю вовремя, — рассказывает посетитель Ташкентского городского центра СПИД. — Но для меня СПИД-центр - это место, куда не хочется приходить даже за лекарствами. Их очень неудобно брать, на это уходит не один час и, к сожалению, аптека работает только в мое рабочее время – по будням и до вечера. Кроме того, не соблюдается анонимность, которая для меня так важна — я везде должен указывать свою фамилию в одном ряду с другими пациентами».
Из положительных изменений за время работы программы следует отметить почти полное предотвращение передачи ВИЧ от матери ребенку (более 99% детей рождаются здоровыми от ВИЧ-положительных женщин), что соответствует поставленной задаче, а также отмену Узбекистаном на законодательном уровне ограничений на въезд, пребывание и проживание для людей, живущих с ВИЧ. Законы, ограничивающие свободу перемещения и проживания ЛЖВ существуют в России и Туркменистане.
В то же время уязвимые группы населения или так называемые группы риска – люди, подверженные заражению ВИЧ больше всего, в том числе потребители инъекционных наркотиков, мужчины, практикующие секс с мужчинами, проститутки, трудовые мигранты продолжают оставаться в тени, тогда как именно на них должны быть направлены основные меры по профилактике. «Так и топчемся на месте, в городе лучше не стало, – комментирует работу с потребителями наркотиков один из социальных работников. – ПИНов (потребители инъекционных наркотиков) в таком большом количестве нет, как утверждают в Республиканском центре, а шприцы продолжают закупаться в огромных количествах. Сейчас больше пользуются аптечными наркотиками». Программы опиоидной заместительной терапии, рекомендованные ВОЗ для лечения зависимостей и показавшие эффективность уже во многих странах региона, также продолжают оставаться под запретом в трех странах СНГ, в том числе в Узбекистане (наряду с Россией и Туркменией).
Кроме того, в Узбекистане продолжают подвергаться уголовному преследованию мужчины-гомосексуалы. Очевидно, что такая криминализация затрудняет работу по изучению реальной ситуации в группе риска и разработке дальнейших мер борьбы с эпидемией. Похожая ситуация складывается и с наркозависимыми. Научной информации о группах риска в регионе, как и доступной статистики, чрезвычайно мало. Имеющиеся данные говорят о том, что в Центральной Азии охват тестированием ключевых групп риска крайне низок. Так, в 2011 году лишь 29% потребителей инъекционных наркотиков Узбекистана проходили тест на ВИЧ за последние 12 месяцев, в сравнении с 65% в Казахстане, при рекомендуемом охвате ВОЗ в 90%. Общее же число потребителей инъекционных наркотиков, по данным 2006 года, в Узбекистане составляло около 80 тысяч человек. Оценочная же распространенность ВИЧ-инфекции среди данной группы составляет 8,5% (2011 г.)
Другой не менее уязвимой группой для ВИЧ в Узбекистане являются трудовые мигранты, на которых за отчетный период пришлась четверть новых случаев инфицирования. Как утверждается, 84% мигрантов, находившихся более трех месяцев за пределами страны, проходят тестирование в добровольном порядке. В России в то же время существует закон запрещающий, работать иностранным гражданам с ВИЧ-инфекцией, которым при обнаружении вируса грозит депортация. В 2016 закон смягчили и если через суд иностранный гражданин, у которого выявили ВИЧ, докажет наличие семьи в России, то он/она имеет право остаться в стране. За период 2012-2016 годы в РФ было выявлено более 9 тысяч иностранцев с ВИЧ-инфекцией, для большинства из которых Роспотребнадзор принял решение о нежелательности пребывания в РФ.
О новых планах Узбекистана по борьбе с ВИЧ-инфекцией пока ничего неизвестно. По-видимому, новая стратегическая программа на последующие годы еще только готовится к публикации. Увы, но подобные вопросы в Узбекистане редко когда освещаются и тем более не подлежат открытой дискуссии. Остается надеяться, что положительные перемены в обществе, привнесенные новым руководством страны, отразятся и на новой программе, сделают ее более доступной для населения. Это, в свою очередь, приведет к более плотной и продуманной работе с группами риска и, как следствие - к появлению доступного и качественного лечения и охвату антиретровирусной терапией и профилактической мероприятиями всех нуждающихся.
