В середине февраля в Вене таджикские гражданские активисты объявили о создании «Форума свободомыслящих Таджикистана» (ФСТ). В заявлении учредителей организации сказано, что причиной ее создания стало бедственное положение Таджикистана, в частности, «опасный уровень тотальной коррупции власти и социальной несправедливости, чреватых взрывами враждебности и насилия». ФСТ провозглашает своими целями защиту светского характера власти в республике, обеспечение верховенства прав и свобод личности, искоренение местничества и национализма, противодействие распространению религиозного и секуляристского радикализма и многое другое. Помимо этого, участники организации намерены прилагать усилия для улучшения качества жизни в Таджикистане «до уровня передовых стран». О том, как ФСТ планирует добиваться решения поставленных задач, в интервью «Фергане» рассказал председатель Исполнительного комитета Форума Алим Шерзамонов:

- За пределами Таджикистана с начала 2000-х годов было создано несколько организаций так называемой внесистемной оппозиции — «Ватандор», «Группа 24», «Молодежь за возрождение Таджикистана». Что побудило вас создать новую?

- Разумеется, каждое такое объединение имеет в основе собственное видение как самих проблем в обществе, так и путей их решения. И чем больше создается общественных организаций и объединений, тем шире и эффективнее участие граждан в решении социальных проблем. Конечно, было бы хорошо, если бы граждане Таджикистана, которые имеют отличную от официально разрешенной позицию, могли создавать такие объединения у себя на родине, не боясь при этом быть посаженными в тюрьму, потерять здоровье или жизнь.

Но к сожалению, в последние годы любой оппонент власти в Таджикистане подвергает риску не только себя, но и своих близких. Произвольные аресты по надуманным обвинениям, закрытые суды, гонения на родственников лишают огромное число людей веры в справедливость. Из-за этого немало активных граждан уже покинули и продолжают покидать Таджикистан.

Я не стал бы причислять наш Форум к политической оппозиции, так как мы не имеем претензии на власть ни по своему Уставу, ни по принципу образования объединения, ни по своим амбициям. В Таджикистане почему-то понятие «оппозиция» имеет негативное значение, хотя для демократической страны наличие оппозиции является естественным показателем политической борьбы. Дебаты, споры, конкуренция между властью и оппозицией продвигают развитие общества, способствуют принятию верных решений, которые обеспечивают интересы людей.

А в Таджикистане, если кто-то начинает говорить о недостатках или о преступлениях людей, облеченных властью, если отстаивает свои права, этого человека начинают причислять к оппозиции, клеймить как экстремиста, террориста, предателя и врага народа. При таком отношении нашей власти к любого рода критике мы будем выглядеть оппозицией, потому как не приемлем любые формы нарушения прав человека и все то беззаконие, творящееся у нас, в Таджикистане. Но я еще раз подчеркиваю: мы не оппозиция. Да, у нас много претензий к власти, но у нас нет претензии на власть.

- При этом у вас очень большая повестка целей и задач — искоренение коррупции и местничества в Таджикистане, защита прав таджикистанцев за пределами страны, защита политзаключенных и много других. Каким образом вы собираетесь реализовывать их, находясь за пределами Таджикистана?

- Цели и задачи, которые мы поставили перед собой, отражают те проблемы, которые существуют в сегодняшнем Таджикистане. Конечно, многое не сделаешь, находясь за тридевять земель от этих проблем, но наши реалии таковы, что, находясь внутри страны, мы не имеем возможности даже создать такого рода организацию, не говоря уже о выполнении заявленных задач. Выходит, что за пределами Таджикистана мы можем сделать больше, чем находясь в стране. Одна из наших главных задач в том и состоит, чтобы способствовать созданию условий, при которых таджикистанцы не будут покидать страну в массовом порядке, чтобы не только мы, но и другие наши граждане имели возможность вернуться на Родину, работать и жить там. Ради возвращения наших граждан на свою Родину без опаски и страха за свою жизнь, здоровье и свободу, мы и создали наш Форум. Мы уехали не навсегда, и мы обязательно вернемся.

- Сейчас вы говорите о политических диссидентах или о трудовых мигрантах?

- В первую очередь, о диссидентах. Но мы будем стремиться и к возвращению трудовых мигрантов. Я всегда говорю, что основная часть наших трудовых мигрантов — это беженцы. Уехав однажды в Россию, многие не хотят возвращаться назад. Они бегут от бедности и несвободы, царящей у них на родине. Таджик не может свободно молиться, носить ту одежду, которую ему хочется, провести свадьбу или назвать своего ребенка так, как ему хотелось бы. Будь я молодым, я бы тоже покинул страну ради того, чтобы распоряжаться своей частной жизнью по своему усмотрению, а не так, как мне диктуют чиновники.

- Но все же уточните, как вы намерены содействовать возвращению в Таджикистан диссидентов и трудовых мигрантов, — у вас уже есть конкретный план?

- В первую очередь нужна политическая воля. Если мы хотим сохранить человеческие ресурсы, люди должны чувствовать себя свободными и востребованными в своей стране. Мы будем пытаться донести это до таджикских властей. Наши предложения заключаются в том, чтобы создать политические и правовые предпосылки для этого — чтобы люди чувствовали себя в безопасности и не боялись за свое имущество, чтобы предприниматели могли развивать бизнес, не опасаясь рейдерского захвата. И лишь после того, как будут созданы такие условия, можно будет говорить хотя бы об уменьшении оттока людей из страны с постепенным возвратом определенной части мигрантов. Всех уже не вернуть.

Посмотрите, какие перемены происходят в Узбекистане за последние всего лишь полтора года. С приходом Шавката Мирзиёева власть повернулась в сторону людей — одно за другим принимаются решения, направленные на развитие гражданского общества, обеспечение свобод, религия освобождается из-под колпака СНБ. Новая власть проводит реформы в сфере экономики, чтобы обеспечить здоровую конкуренцию, налаживает подорванные в предыдущие годы отношения с соседями. Имидж страны на международной арене резко улучшился — и все это благодаря политической воле всего лишь одного человека.

- В вашем заявлении указано, что решение о создании ФСТ было принято учредителями в ноябре 2015 года, почему вы заявили о себе только сейчас? Чем занималась организация эти три года?

- Да, идея объединения известных таджикских общественных деятелей за рубежом появилась еще в сентябре-октябре 2015 года в социальных сетях. Тогда мы решили создать площадку для обсуждения актуальных проблем таджикского общества, которые позже нашли отражение в уставных целях и задачах Форума. С первых же дней к работе над созданием нашего Форума подключились такие известные деятели, как Равшан Темуриён — активист гражданского общества, ныне живущий в Канаде, Темур Варки — журналист, один из соучредителей незарегистрированной впоследствии партии «Новый Таджикистан», Сайидюнус Истаравшани — журналист, ученый-теолог, общественный активист, Хаким Рабимпур — гражданин Узбекистана, таджик, общественный деятель, еще несколько известных людей и ваш покорный слуга — единственный член инициативной группы, который тогда еще находился на территории Таджикистана.

В течение трех лет мы были в постоянном контакте, консультировались с известными личностями Таджикистана как внутри страны, так и за ее пределами, разрабатывали устав. Наконец, наступил день, когда мы посчитали, что пришло время заявить о себе. За эти три года мы разработали и приняли много совместных документов по разным вопросам, затрагивающим наши национальные интересы.

- А сколько человек представляют сейчас ФСТ, кроме пяти его учредителей? Организация официально зарегистрирована?

- Чтобы не подвергать опасности членов и сторонников Форума, я бы предпочел не раскрывать до поры до времени эту информацию, но скажу только, что в Форуме уже сотни людей, и мы — официальное юридическое лицо.

Алим Шерзамонов. Фото предоставлено собеседником «Ферганы»

- Контактируете ли вы с другими таджикскими организациями и движениями за рубежом, в частности, с запрещенной в Таджикистане Партией исламского возрождения (ПИВТ), которая уже третий год также ведет свою деятельность в изгнании?

- Мы изначально заявляли, что мы открыты для диалога со всеми организациями таджиков и таджикистанцев как внутри страны, так и за ее пределами. На межличностном уровне мы имеем контакты с членами всех названных вами в начале нашей беседы организаций и как соотечественники не имеем никаких проблем в общении. Если же говорить о возможности создания коалиции общественных и политических сил таджикистанцев в эмиграции, которую одни с нетерпением ждут, а другие так сильно боятся, то мы уже говорили и еще раз подтверждаем: мы не только готовы к объединению, более того, мы призываем все политические силы и организации гражданского общества к кооперации на базе демократических ценностей и светского государственного устройства Таджикистана.

- Однако сейчас с вопросами кооперации, видимо, все непросто. Месяц назад «Группа 24» прекратила политическое сотрудничество с ПИВТ. Известно ли вам, по какой причине это произошло? Какую позицию по отношению к этому конфликту занимает ФСТ?

- Да, мы в курсе. О глубине противоречий этих двух политических организаций я не могу судить, но думаю, скорее дело в максимализме молодых, энергичных, но еще не умудренных политическим опытом членов этой группы. Думаю, другая сторона тоже внесла свою лепту в этот раздор. Но я надеюсь, что со временем «Группа 24» пересмотрит свое решение и возобновит контакты с исламской партией. На мой взгляд, они просто обречены на объединение усилий, если реально хотят чего-то добиться. Все политические партии, включая правящую Народно-демократическую партию (НДПТ), да и в целом таджикское общество, испытывают кадровый голод, нехватку профессионалов. Тем более таджикские политические силы, действующие за рубежом. Полагаю, что политпартии в условиях слабости и малочисленности должны кооперироваться.

- В вашем заявлении говорится, что ФСТ открыта для сотрудничества со всеми политическими силами и организациями, которые разделяют ваши цели. При этом аналогичные цели декларируют и провластные организации в Таджикистане, например, правящая НДПТ. Собираетесь ли вы выходить на сотрудничество с ними?

- Да, мы открыты для широкого сотрудничества с партиями, группами или отдельными лицами, разделяющими наши основополагающие принципы. Исключения нет в том числе для НДПТ, ПИВТ или любой другой организации. Но, к сожалению, декларирование далеко не всегда совпадает с практическими действиями. Если бы таджикские власти следовали тем принципам, которые декларируют, нам бы не пришлось покинуть Таджикистан, чтобы избежать преследования.

- Возможен ли диалог между вами и таджикским правительством, если ваша организация состоит в основном из критиков власти?

- Диалог всегда возможен, скажу больше — он неизбежен, вопрос только во времени. В конце концов, мы все, в том числе правительство Таджикистана, придем к пониманию необходимости широкого общественного диалога. И чем быстрее придет это осознание, тем быстрее мы придем к реальному национальному согласию. В противном случае сценарии дальнейшего развития событий неутешительны.

- Но вы открыты для кооперации и с «Группой 24», которая в Таджикистане признана экстремистской, и с ПИВТ, которую объявили террористической организацией. Обе они запрещены в республике. Сложно представить, как можно параллельно выстраивать сотрудничество и с правительством, и с теми, кого правительство называет террористами. Объясните, как вы себе это представляете.

- Говоря о сотрудничестве со всеми политическими силами, в том числе и с властью, мы и имеем ввиду взаимные уступки. Ведь объявляя эти политические группы террористическими, наша власть не нашла поддержки даже среди своих партнеров по СНГ, не говоря уже о странах Евросоюза. Сотрудничество будет означать, в том числе, и обсуждение с правительством Таджикистана вопроса о необходимости пересмотра всех политических дел независимым судом, а лучше — полной реабилитации политзаключенных. Они жертвы политического преследования, и первым шагом доброй воли к национальному единству, который мы предлагаем, могла бы стать реабилитация всех узников совести — без вины осужденных и томящихся в таджикских тюрьмах членов ПИВТ, адвокатов и правозащитников — и снятие клейма террористических организаций с названных вами политических групп. До тех пор, пока все силы будут направляться на поиск внутренних врагов, Таджикистан так и будет оставаться на задворках цивилизации.

- А как восприняли создание ФСТ в самом Таджикистане?

- Для нас реакция Душанбе в какой-то мере стала неожиданной. Мы предполагали, что подручные сайты ГКНБ (Госкомитета национальной безопасности. – Прим. «Ферганы») что-то напечатают, какие-то негативные комментарии будут, но такого широкомасштабного очернения по всем фронтам мы не ожидали. Начиная с Совета улемов, который сразу же осудил создание Форума, и до партийных ячеек НДПТ - со всех сторон посыпались нападки на членов руководящего состава Форума. Кроме публичного очернения, поступают угрозы и частного характера и нам, и нашим родственникам. Непонятна такая болезненная реакция на учреждение общественной организации, причем далеко от границ Таджикистана. Чего так боятся власти? Идет давление на каждого члена руководства ФСТ, и мы готовы ко всякому развитию событий.

- Лично вам и другим активистам вашей организации поступали угрозы?

- Да, конечно, угрозы мы получаем регулярно. В соцсетях, например, мне пишут с фейковых аккаунтов, угрожают расправой над родственниками. Многие граждане, готовые к сотрудничеству с нами, именно по этой причине не могут открыто заявить о своей поддержке Форума.

- В свое время эксперты говорили, что политический ислам в лице ПИВТ является фактором стабильности в Таджикистане и сдерживания роста радикализма. Но, складывается впечатление, что народ даже не заметил закрытия ПИВТ. Не кажется ли вам, что деятельность любых политических партий в условиях Таджикистана совершенно бессмысленна?

- Ислам, хочет кто-то этого или нет, в общественно-политическом поле Таджикистана будет одним из ключевых факторов. Власти и всему обществу придется выбирать, с какими проявлениями ислама мы хотели бы столкнуться в будущем: с ответственными, действующими в правовом поле политическими силами или с нелегальными и зачастую нетрадиционными для нашего народа течениями, которые, к сожалению, сегодня подпитываются в тюрьмах страны. Рост численности таджикских граждан в рядах ИГ за последние три года показал, что эксперты, предупреждавшие о том, что место умеренной ПИВТ займут радикалы, оказались правы. В Сирии и Ираке воюет почти одинаковое количество боевиков из Таджикистана и из Узбекистана, хотя население последнего в четыре раза больше.

Да, на сегодняшний день в Таджикистане нормальная деятельность политических партий, нелояльных к власти, невозможна. Ведь с 1999 по 2010 годы, когда в стране появились какие-то ростки гражданского общества, политические партии функционировали более свободно, были множество активных НПО, независимые печатные издания и сравнительно свободная пресса — все то, что в какой-то мере могло бы гарантировать прозрачность выборов. Но даже в этих условиях мы — несколько сравнительно независимых от власти политпартий — не могли защитить свои голоса. А сегодня, при полном отсутствии свободы действий, ни одна немарионеточная партия не может надеяться на мандаты в парламенте. О выдвижении своего кандидата в президенты и говорить не приходится.

- Как изменилась общественно-политическая ситуация в Таджикистане после сентября 2015 года, когда с политической арены исчезла ПИВТ?

— Вообще современную политическую историю Таджикистана можно разделить на четыре этапа. Первый этап — 1985-1992 годы — эпоха гласности до обретения независимости. В этот период в Таджикистане зарождалось национальное гражданское общество, которое, как потом оказалось, поспешило с национальным освободительным движением и весьма плачевно закончило.

Второй этап — 1992-1997 годы — гражданское противостояние, сопровождавшееся огромными невосполнимыми потерями, как людскими, так и материальными, а самое главное — моральным поражением нации.

Третий этап — до 2010 года — период надежд. В это время снова начало формироваться национальное гражданское общество. У людей появилась надежда на стабильность и социальную справедливость.

И, наконец, четвертый этап — с 2010 по настоящее время. Сворачивание с мирного пути. Закручивание гаек вместо идеи национального единства. Логическим продолжением этой политики явился практически полный запрет оппозиционной политической деятельности с сентября 2015 года, после так называемой попытки государственного переворота со стороны генерала Абдухалима Назарзода и обвинения ПИВТ в причастности к этому «мятежу». С устранением ПИВТ политическое поле было практически расчищено от оппонентов и завершен процесс подготовки почвы для передачи власти по наследству.

- Недавно прошла информация о якобы посещении Душанбе таджикским оппозиционным журналистом Дододжоном Атовуллоевым и его встрече с президентом Рахмоном («Фергана» по своим каналам не получила подтверждения этого визита). Там говорилось о неких закулисных, неформальных переговорах таджикских властей с оппозиционными деятелями, в том числе по возвращению их на родину. Известно ли вам что-нибудь о таких переговорах?

— К нам тоже поступает информация о том, что Душанбе пытается разного рода обещаниями — кому-то вернуть бизнес, кому-то дать шансы на открытие своего бизнеса, кому-то должности и другими преференциями — вернуть отдельных наших граждан, сбежавших по политическим мотивам из страны. Будучи уже не в молодом возрасте, многим из них трудно приспособиться к жизни в другой стране, и мы знаем, что некоторые из бывших оппонентов власти недавно вернулись на родину, например, член руководства ПИВТ Саидиброхим Назар. На самом деле это хорошо, если дали возможность достойно жить, и их не будут больше преследовать. Буквально на днях по экстрадиционному запросу Таджикистана в Турции был задержан и выслан на родину другой член ПИВТ Нумонджон Шарипов. Поступает информация, что в Таджикистане он был отпущен на свободу. Правда, по другим данным, Шарипов сидит в СИЗО.

Что же касается шумного «приезда на переговоры» в Таджикистан самого титулованного критика таджикской власти Дододжона Атовуллоева, я не склонен верить этому. Зная Дододжона, который зарекомендовал себя как неутомимый борец за справедливость, я не поверю, что он согласился приехать в Таджикистан, не выдвинув власти своих политических условий, и власть на эти условия согласилась. Видимо, кому-то нужно придумывать такие легенды, чтобы уверить других возможных кандидатов на возвращение, что им ничто не угрожает.

Допускаю, что какие-то переговоры с Дододжоном ведутся, но вряд ли переговоры о возвращении в Таджикистан проходили бы в самом Таджикистане, если учесть, что на него не один раз там заводили уголовные дела. С Зайдом Саидовым (бывший министр промышленности Таджикистана и предприниматель, отбывающий 29-летний срок заключения по политически мотивированным обвинениям. – Прим. «Ферганы») тоже вели переговоры в парижском ресторане. Чем это закончилось, все мы знаем.

Международное информационное агентство «Фергана»