Аркадий Дубнов: «Центральная Азия требует уважения»
Фото Андрея Кудряшова, «Фергана»
России нужно с большим уважением и вниманием относиться к политическим процессам, идущим в Центральной Азии, считает международный обозреватель и эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов. Регион ищет собственную новую идентичность, возможность объединения в новых интеграционных стратегиях - и плохо относится к пропаганде «Русского мира» и другим фантомным болям постимперского сознания. Сегодня в Москве прошел международный круглый стол «Центральная Азия и Россия: создание общего будущего», который открыл серию международных мероприятий Астана Клуба в 2018 году. Доклады делали ученые, главы международных исследовательских структур и эксперты, и в том числе Аркадий Дубнов, чье выступление мы предлагаем вашему вниманию.
Я полагаю, что спустя четверть века после распада СССР уже пора отказаться от некоторых стереотипов, касающихся перспектив нашего будущего, имея в виду качество того общего пространства, что объединяет Россию и Центральную Азию.
В этом отношении я позволю себе выразить некоторые сомнения в заявленном организаторами названии нашего круглого стола, потому что обсуждать общее будущее России и Центральной Азии не кажется мне сегодня чем-то бОльшим, чем добропорядочным проектным заданием, призванным заретушировать наметившиеся расхождения в трендах будущего развития региона, с одной стороны, и России - с другой.
Но прежде, чем я выскажу свои соображения, замечу, что мой личный опыт, накопленный за четверть века поездок по региону и многочисленных встреч с коллегами на конференциях или саммитах, свидетельствует: травма, нанесенная распадом СССР значительному количеству простых людей, живущих вдалеке от столиц, не преодолена до сих пор. Утрата от потери ощущения себя гражданином огромной и сильной страны до сих пор отдается фантомной болью у людей среднего и старшего поколения.
Так было в девяностые, этот шлейф заметен и в сейчас, но уже значительно слабее. И это естественно.
Отсюда, разумеется, появляется искушение сохранить, если не усилить, это ощущение утраты, постоянно нажимая на болевые точки.
Я прекрасно понимаю то восприятие нашего прошлого, с которым российские руководители с грустью признаются, что будь их воля, они бы не допустили распада Союза. Впрочем, я меньше понимаю другой тезис, согласно которому Россия потеряла столько-то процентов территории, населения, природных ресурсов и т.д. в результате событий начала девяностых...
В Центральной Азии, разумеется правящие элиты стараются удержать эти настроения в рамках разумного исторического дискурса, где позитивно и высоко оценивается тот вклад, что был внесен в экономическое, социальное и интеллектуальное развитие стран в советский, а также царский период их истории.
Одновременно в современной историографии этих стран утверждается начало нового этапа их развития, я бы сказал, окончательно постсоветского, постимперского.
Удастся ли сохранить разумный баланс между нарративом общего прошлого и видением общего будущего? Если исходить из обозначившихся ныне трендов, как видят это будущее в Москве и в столицах Центральной Азии, ответ лично мне не внушает оптимизма.
Буду откровенным. Та идеология распространения так называемого «Русского мира», которая стала преобладающей среди значительной части российского истеблишмента последние годы, вызвала заметное неприятие в странах Центральной Азии. Самым простым, если не сказать примитивным выражением таких настроений стали страхи перед якобы вынашиваемыми в Москве планами восстановления Советского Союза если не в его прежних границах, то хотя бы счет тех территорий, которые русские считают освоенными ими историческими владениями.
Нужно ли в экспертной среде подробно останавливаться на свидетельствах подобных притязаний? Думаю, достаточно напомнить о прозвучавших не так давно откровениях одного из депутатов Государственной думы из Крыма, заявившего, что обязательно наступит время, когда Россия вернет себе северные области Казахстана. Лично мне не показались искренними и убедительными попытки представителей российского руководства осудить такие провокационные заявления. Утверждения представителей МИД, что это частное мнение депутата, на которое он имеет право, не подкреплялись твердыми заявлениями российского руководства, что существующие границы между Россией и Казахстаном нерушимы.
Но может показаться, что это касается лишь двухсторонних отношений России и Казахстана с их самой протяженной в мире границей, включая морскую по Каспию, - 8 тыс. км.
На самом деле, как мне кажется, сегодня мы являемся свидетелями начала нового исторического витка отношений между бывшей российской метрополией и центральноазиатским регионом, и этот новый этап уже выходит за рамки двухсторонних отношений.
Связано это с попыткой стран Центральной Азии найти или, точнее, сформировать свою новую идентичность. Если, впрочем, считать, что прежде уже существовала какая-то идентичность…
Я вижу такую попытку в проведении 15 марта в Астане так называемой консультативной встречи глав государств Центральной Азии, лишь Туркменистан был там представлен не президентом, а спикером парламента.
Примечательно, что организаторы встречи, проведенной по инициативе второго президента Узбекистана Шавката Мирзиёева, которую поддержал казахстанский елбасы Нурсултан Назарбаев, подготовили итоговую декларацию так, что она выглядела абсолютно и намеренно аполитичной. Документ лишь фиксировал и подтверждал, что главы стран Центральной Азии собрались накануне священного для жителей региона весеннего праздника Навруз, означающего обновление природы и очищение духа. Поэтому естественным должно представляться то, что к участию во встрече не были приглашены главы внерегиональных стран и великих держав, включая Россию и Китай.
Замечу попутно, что в России практически эту встречу и не заметили. Во всяком случае, если судить по минимальному упоминанию о ней в федеральных СМИ. Замечу и другое: как мне кажется, это является показателем того, что в России отсутствует серьезный интерес к региону, как к некоему самостоятельному субъекту международных отношений. Центральная Азия все еще воспринимается не только российским обществом, но и в российском экспертном сообществе некоей подмандатной территорией, если не полностью российской, то уже поделенной между Россией и Китаем.
Между тем, это уже не соответствует нынешним реалиям и, скажем, Нурсултан Назарбаев в ходе встречи настаивал на том, что регион созрел для преобладающего использования собственных ресурсов развития, для создания внутрирегиональных источников финансирования, а сам Казахстан готов предложить себя в качестве интеллектуального центра развития региона, заявляя, к примеру, об увеличении количества обучаемых у себя студентов из стран ЦА.
Назарбаев, выступая в рамках двусторонних встреч в Астане, а также на общем заседании, старался подчеркивать, что «никакой политической задачи мы здесь не ставим, мы не обособляемся, не замыкаемся, у нас есть соседи, Россия, Китай, их рынки, и вопросы безопасности мы решаем с ОДКБ и с Россией сотрудничаем…»
И в то же время, как сказал казахстанский лидер на двухсторонней встрече с президентом Киргизии Жээнбековым, «для того, чтобы решать вопросы стран Центральной Азии, не нужно звать третьего человека». Почти 10 лет не встречались в таком формате, добавил елбасы.
Фото Андрея Кудряшова, «Фергана»
И ведь действительно, за те полтора года, что прошли со времени смены власти в Узбекистане и реализации новой региональной концепции внешней политики Ташкента, принятой узбекским президентом Мирзиёевым, обстановка в Центральной Азии коренным образом изменилась, этого нельзя не замечать, открылись границы, а в некоторых случаях, на узбекско-таджикской границе, они были разминированы, отменены визы, возобновились взаимные поездки граждан, восстанавливаются родственные связи, железнодорожное и авиа- сообщение. Самые свежие впечатления: вчера я вернулся из Ташкента, где наблюдал за ходом международной конференции по Афганистану. В городе впервые за десятилетия появились машины с таджикскими номерами, это невиданное прежде зрелище.
И это происходит благодаря внутрирегиональным усилиям, людям это нравится, они сами решают, что им делать, в каком направлении двигаться, с кем дружить и устанавливать отношения.
Но вдруг выясняется, что кто-то готов их осадить, указывая, что их самостоятельность в принятии решений ограниченна извне.
Так случилось, к примеру, как в раз в дни встречи в Астане. Сергея Лаврова спросили, как он относится к безвизовому режиму, введенному Казахстаном для граждан США, и он ответил, что ничего не знает об этом, но он едет в Астану, встретится со своим другом Кайратом (Абдрахмановым, министром иностранных дел Казахстана), и спросит у него: ведь это требует согласования в рамках ЕАЭС, там тоже есть свой безвизовый режим... Ответ МИД Казахстана не заставил себя ждать: Мы вправе сами решать, кому предоставлять безвизовый режим, исходя из наших интересов, и еще раз обращаем внимание, что ЕАЭС - чисто экономическая структура, в рамках которой не принимаются политические решения; мы настаивали на этом с самого начала создания ЕАЭС.
Я полагаю, что этот сюжет не говорит в пользу России и свидетельствует об этакой неизбывной имперской отрыжке, которая нет-нет, да и обнаружит себя в риторике, а то и в действиях российского руководства.
Похожие сюжеты возникали в реакциях подавляющего числа российских СМИ на январский этого года визит Назарбаева в США, который рассматривался чуть ли не как предательство российских интересов: мол, мы же с Казахстаном союзники, а он готов дружить с нашим геополитическим противником...
И здесь опять, наверное, не избежать необходимости называть вещи своими именами. Казахстан - независимое суверенное государство со своими приоритетами во внешней политике, на сегодня - непостоянный член Совета Безопасности ООН, который преследует собственные интересы в отношениях с главными акторами мировой политики. И он не готов жертвовать своими интересами в угоду великодержавным амбициям своего союзника по ОДКБ и ЕАЭС. Эти амбиции уже не раз за последние годы приводили к серьезным потерям для казахстанской экономики в результате введенных Западом санкций в отношении России и ответных российских санкций.
Другое дело, что благодаря разумным и прагматичным взаимным шагам Москвы и Астаны удавалось так или иначе минимизировать последствия все ухудшающихся отношений России с Западом.
И стоит также сказать о попытке «нового» Узбекистана показать себя самостоятельным и влиятельным региональным игроком, я имею в виду проведение в Ташкенте международной конференции высокого уровня по Афганистану.
Попытка создать широкий консенсус в поддержке усилий правительства в Кабуле, объявившего о готовности признать «Талибан» в качестве реальной политической силы в Афганистане и предложить Ташкент в качестве площадки для будущих мирных межафганских переговоров выглядит столь же отважной, сколь и рискованной. Талибы капризны, воинственны и непрогнозируемы, но с ними приходится считаться. Для Узбекистана мир в соседнем Афганистане - не абстрактная мировая проблема, а чуть ли не домашнее дело, как в середине девяностых гражданская война в соседнем Таджикистане. И тогда Ташкент, преследуя вполне прагматичные интересы, пришел к выводу, что без учета влияния таджикской оппозиции, воевавшей против правительства Рахмонова в Душанбе, мира не достичь.
Напомню, что тогда в Ташкент прибыл один из лидеров таджикской оппозиции Ходжи Акбар Тураджонзода, после чего внутритаджикский мирный процесс получил серьезный импульс, и в июне 1997 года в Москве было подписано Мирное соглашение, прекратившее кровопролитную гражданскую войну в Таджикистане.
Узбекистан имеет хороший, позитивный опыт миротворчества, который вполне применим и к решению задачи прекращения братоубийственного кровопролития в Афганистане. Как заметил министр иностранных дел Узбекистана Абдулазиз Камилов, обращаясь к журналистам на ташкентской конференции, для вас все происходящее в Афганистане - интерес, а для нас это - жизнь.
Полагаю, что к инициативе Узбекистана стоит относиться с большим уважением, в том числе, и России - ради нашего общего будущего. Сергей Лавров, приветствуя конференцию в Ташкенте, сказал, что «московский формат» афганского урегулирования является более «деловым», не вдаваясь в объяснения - почему. Не думаю, что такого рода позиция поможет реальному поиску мира региональными игроками в Центральной Азии, которым сегодня противоборствующие афганские стороны доверяют больше, чем внерегиональным акторам.
Полагаю в этой связи, что происходящее ныне в Центральной Азии заслуживает большего внимания и уважения, во всяком случае, со стороны России.
Аркадий Дубнов
