Виктория Ломаско на фоне своих работ

В начале мая в Пушкинском доме - крупнейшем русском культурном центре Лондона — пройдет показ русских документальных фильмов. Два из них рассказывают о творчестве Виктории Ломаско, широко известной, в частности, своими графическими репортажами.

Знакомство Виктории с Азией началось в 2011 году, когда ей предложили отобразить художественными средствами жизнь трудовых мигрантов. Довольно скоро Виктория поняла, что, если хочешь по-настоящему понять людей, недостаточно просто разговаривать с ними и исследовать дворы и стройки, где они работают. И тогда она решила проехать по регионам, откуда в Россию приезжают мигранты. Ломаско четыре раза побывала в Кыргызстане. Кроме того, она ездила в Армению, Грузию, а также российские республики – Дагестан и Ингушетию. На основе этого опыта Викторией было создано множество работ. Часть из них вошла в ее книгу с концептуальным названием «Other Russias» («Другие России»).

Корреспондент «Ферганы» побывала на встрече с Викторией Ломаско, которая прошла в рамках семинара «Политика идентичности» в Московской высшей школе социальных и экономических наук («Шанинке»), и записала, о чем говорила художница.

Основной жанр, в котором я работаю – графический репортаж. Наиболее крупное собрание моих работ – книга «Other Russias», которая вышла в Нью-Йорке, Лондоне, Париже и Берлине. Это сборник тех самых графических репортажей про жизнь различных социальных групп. Здесь, например, отражена реальная история мигрантов из Центральной Азии, которые стали рабами в одном из обычных московских магазинов.

Не пускают даже за деньги

К изображению жизни мигрантов я отношусь настороженно. Мне кажется, что это очень скользкая тема. Какая картинка возникает обычно, когда мы говорим об отображении в искусстве социального опыта мигрантов? Московский дворник с грустным лицом в оранжевой спецовке. Именно так художники и изображают мигрантов – образ один, техники и медиа разные.

Впервые я столкнулась с заказом изобразить мигрантов в 2011 году, когда ко мне обратились художники группы «Что делать», которые издают одноименную газету. Выпуск газеты был посвящен проблеме трудового рабства. Чтобы выполнить заказ, я решила выйти на улицу и посмотреть, кто метет мой двор и работает на соседней стройке.

Сначала я пошла на стройку Москва-сити. Но люди там негативно реагировали на мое появление, не понимали, зачем я что-то рисую и отнимаю их время. В других местах со мной все-таки поговорили. Продавщица в маленьком магазинчике дала небольшое интервью и просила написать, что «мы сюда приезжаем, чтобы заработать на образование наших детей». И добавила в конце: «обязательно напишите, что мы не чурки».

Самая интересная встреча произошла неподалеку от Artplay, где также шла стройка. Когда я рисовала, ко мне подошел строитель по имени Юнус. Оказалось, что он родом из Кыргызстана и так же, как я, любит рисовать. Юнус рассказывал, как вместе с коллегами-строителями пытался зайти на биеннале в Artplay, но их не пустили даже за деньги – причем без объяснения причин. Им было обидно, конечно. И тогда они с иронией заявили: «у нас своя выставка, которую мы постоянно обновляем». Постоянно обновляемой выставкой оказалось собрание зарисовок у них в комнате на стройке.

В целом же люди не очень-то хотели общаться, не понимали, зачем им это нужно. Мне стало ясно, что от таких «наскоков» мало толку: так я точно не пойму, как именно устроена жизнь мигранта в Москве. И тогда я надумала присоединиться к тем, кто помогает мигрантам решать их вопросы. Пришла в Комитет «Гражданское содействие» с просьбой позволить мне зарисовывать и записывать, как именно проходит их работа. Они разрешили.

За одним столом принимали политических беженцев. И тут я узнала, и сколько людей бежит из-за своих политических взглядов из Узбекистана, и как российская полиция незаконно выдает их обратно. За другим столом принимали мигрантов, которые попали в трудовое рабство. В третьей комнате рассматривали случаи нападений на мигрантов. Там я услышала историю про то, как скинхеды атаковали группу мигрантов из Центральной Азии. Те пытались защищаться «розочками» из бутылок, а потом их же и обвинили в нападении. Интересно, что позже скинхеды сами признались, что напали первыми, однако мигрантам это все равно не помогло.

Самый сложный репортаж о мигрантах, который я делала – «Рабы из московского магазина “Продукты”». Этот случай освещали все СМИ. Однако проблема в том, что в России много плохих новостей, поэтому любая подобная новость забывается через несколько дней. Освобожденные из многолетнего трудового рабства люди надеялись, что будет суд и их права восстановят, однако этого не произошло.

Мигранты как объекты для художника

Почему, когда говорят об изображении мигрантов в российском искусстве – это всегда мигранты из Центральной Азии? У меня есть зарисовки о мигрантах из армянской диаспоры, я сделала их, когда разрабатывала тему религии в Армении и Грузии. Я тогда зашла в армянскую церковь в Москве, но людям не понравилось, что в их сакральном пространстве присутствует посторонний человек, что-то зарисовывает, да еще пытается задавать вопросы. И все, стоп – мое изучение армянских мигрантов в Москве закончилось.

Надо сказать, что мигранты из Центральной Азии находятся в России в наихудшем положении, выживают, как могут. Художники предлагают им деньги или просто кормят, чтобы мигранты что-то изобразили. И те за деньги вынуждены изображать что угодно, хоть восстание рабов под предводительством Спартака. Однако в таких проектах не участвуют мигранты, например, из Грузии, Армении или Беларуси. Они не хотят быть объектами непонятных исследований и художественных экспериментов и имеют достаточно ресурсов, чтобы не участвовать в них за деньги.

Поработай, художница, грузчиком

Как работать с темой мигрантов? Я думаю, изнутри.

Я познакомилась с мигрантом-художником Чингизом, который приехал в Москву на заработки, но занятий искусством не оставлял. Он делал зарисовки, даже когда попал в СИЗО из-за просроченной регистрации и просидел там 36 дней до депортации. Чингиз мне сказал: «Хочешь работать с этой темой, поработай на нашей работе: грузчиком или дворником». Я не хочу, конечно. Но тогда как не скатиться в махровый «ориентализм»? И вот я специально пытаюсь работать с темой шире, делать работы не собственно про мигрантов, но про советское пространство и межнациональные связи. Мне на самом деле интересно, из каких стран и почему приехали мигранты. Мне важно, чтобы в моих героях были объем и сила, чтобы они не превращались в условные символы рабочих в оранжевых жилетках.

Первая моя поездка в столицу Кыргызстана состоялась в 2014 году. Я тогда месяц провела в Бишкеке. До этого все свои знания о Киргизии я черпала из работ российских и советских художников. Знала, например, «Туркестанскую серию» Василия Верещагина, «Киргизскую сюиту» Павла Кузнецова, «Дочь советской Киргизии» Семена Чуйкова...

Я тогда еще многого не понимала. Как и положено «ориенталисту», набрала кучу фломастеров, чтобы рисовать ковры ручной работы и необыкновенных девушек в цветастых национальных платьях. И вот я еду в чудесную Киргизию со своим мешком фломастеров. А моими героинями становятся не девушки в национальных платьях, а девочки-феминистки. Какой уж тут ориентализм! В общем, фломастеры мне не понадобились, зато мне пришлось каждый день чему-то кого-то учить и учиться самой. Я учила социальной графике, документальному комиксу и графическому репортажу. А меня учили, что правильно говорить не Киргизия, а Кыргызстан, и что мне надо почитать книгу «Ориентализм» Эдварда Вади Саида, чтобы избавиться от своего предвзятого подхода. Вернувшись в Москву, я купила книгу и прочитала ее. И в очередной раз пойдя в музей Востока, совершенно по-другому взглянула на его экспозицию и по-другому стала воспринимать тексты искусствоведов.

Интересно, что еще в первый приезд в Бишкек я попала на Форум «Мекендештер» («Соотечественники»), который устраивала Роза Отунбаева. Все темы там крутились вокруг миграции. Это было крайне интересно. Совсем недавно я рисовала мигрантов в Москве, где даже мои просвещенные друзья делают иной раз заявления вроде того, что «Москва для всех, потому что должен же кто-то тут убираться». И вот я сижу в зале, где много людей из разных стран. Они говорят на русском, киргизском, английском и турецком. Они решают очень сложные и важные проблемы: думают о том, как им остановить трудовую миграцию, ведь Кыргызстан умирает, поскольку ему не хватает рабочих рук. На форуме, кстати, был поднят вопрос, почему люди едут на заработки в Россию, где их презирают и даже убивают. В той же Турции к трудовым мигрантам из Кыргызстана относятся гораздо уважительней. Очень бы я хотела, чтобы наши националисты поприсутствовали на таком форуме. Чтобы оценили, как нам везет, что с таким отношением к мигрантам в Россию еще кто-то едет.