Фото © А.Кудряшова. Фергана.Ру

Преодолев головокружительный серпантин, уводящий за облака, почти к самым вершинам четырехтысячного хребта Боор-Албас к северо-западу от Нарына, путешественник, ожидающий увидеть перед собой столь же крутой спуск в очередное ущелье или глубокую котловину, неожиданно обнаруживает перед собой простирающуюся до горизонта равнину. В центре высокогорного плато, обрамленная цепочкой далеких ледяных пиков, тонет в серебристой дымке тонкая сапфировая полоса - призрачный берег озера Сон-Кель, некогда названного «исчезающим», возможно, потому, что его очертания часто скрыты за непроницаемой пеленой холодных туманов, снежных метелей и грозовых шквалов. Лишь в промежутки относительно теплой и ясной погоды, которых на высоте 3016 метров над уровнем моря не всегда можно дождаться и летом, озерная гладь, занимающая пространство в триста квадратных километров, полностью открывается для обозрения, отражая самые глубокие оттенки близких небес.

Берег озера Сон-Кель. Фото автора

Сон-Кель - одно из самых крупных высокогорных озер в мире и второе по величине, после Иссык-Куля, в горной системе Тянь-Шаня. В длину его овальная чаша вытянута на тридцать километров, а в ширину достигает двадцати километров, хотя протяженность его береговой линии - величина относительная и не постоянная. «Исчезающее озеро», имеющее максимальную глубину тринадцать метров, лежит почти на одной плоскости с окружающим его плато, лишь на востоке вклиниваясь в небольшой скальный массив, поэтому самые незначительные колебания его уровня, вызванные таянием окружающих ледников или дождем, сдвигают линию берега на многие километры. А когда вода отступает, между сухой землей и берегом остаются большие пространства непроходимой слякоти, над которыми обманчиво зеленеют круглые болотные кочки.

Местность вокруг Сон-Келя вообще сильно напоминает болотистые тундры северного полярного круга. В высокогорных районах центрального Тянь-Шаня зима продолжается с середины октября по середину апреля, снежных дней бывает до ста шестидесяти в году, хотя осадков в целом не много, поскольку мощные горные хребты преграждают путь океанским циклонам. Но в теплую пору влага от таящих снежников и ледников не успевает полностью испариться или впитаться в почву. Под минимальным уклоном к озеру стекают десятки мелких ручьев, а грунтовые воды питают множество мелких озер, луж и болот. Здесь настоящее царство водоплавающих и перелетных птиц, которых насчитывается больше ста видов.

Саз - горное болото. Фото автора

ВЛАДЕНИЯ ГОРНОГО ГУСЯ И КУЛИКА-ТРАВНИКА

Гордость местной природы - горный гусь, называемый также каменным или индийским. Эта редкая птица, занесенная в Международную Красную Книгу, гнездится только на берегах горных водоемов Центральной Азии, Монголии и Алтая, улетая на зимовки в Гималаи и Кашмир. Горный гусь немного меньше своего серого собрата, достигает в весе не более четырех килограммов. Зато он очень красиво оперен, его можно узнать по дымчатой, почти белой окраске, с выдающимися черными полосками на тыльной части головы.

На Сон-Кель горные гуси прилетают из Индии во второй половине апреля, когда поверхность озера еще покрыта ледяной коркой, и только возле берега появляются полыньи. Дождавшись более теплых дней, когда водяная гладь очистится ото льда, гуси строят гнезда на отмелях и островках, что создает дополнительную безопасность при отсутствии тростниковых зарослей. Но все равно пугливые птицы предпочитают собираться в колонии по пять-семь брачных гнезд, в каждом из которых бывают кладки из двух-трех, реже пяти яиц. Высиживание длится чуть больше месяца, и уже в июле молодые гусята кормятся на мелководье и среди болотных кочек. Взрослый гусь – птица, в основном, наземная. Хотя плавает хорошо, предпочитает ходить вперевалочку по травяной равнине, выщипывая свежие побеги осок и зелень луговых злаков. Когда летит стая горных гусей, их можно узнать по голосам - очень громким и низким, трубящим звукам.

Кулик-травник - типичный житель травяных равнин. Фото автора

Из редких птиц на берегах озера Сон-Кель гнездятся также журавль-красавка и лебедь-кликун. Кроме этого, тут обитают или останавливаются на сезонных пролетах шестнадцать видов уток, серые журавли, множество видов чаек и крачек. Но больше всего на высокогорных болотах куликов. Их тут встречается около тридцати видов, самый распространенный из которых, конечно, типичный во всей Евразии кулик-травник, тот самый, который «свое болото хвалит». Ведь ему здесь действительно есть что хвалить. Хотя даже в летние ночи поверхность луж, ручейков и болот нередко покрывается ледяными пластинками, днем мелководье достаточно прогревается и насыщается лучами горного солнца, чтобы неприхотливые мелкие птицы находили достаточно корма.

Как и Иссык-Куль, озеро Сон-Кель имеет тектоническое происхождение, но по своей изначальной природе было безрыбным. Ведь температура воды в нем и в самые теплые месяцы не превышает двенадцать градусов. В середине прошлого века советские хозяйственники произвели искусственное зарыбление, выпустив мальков голого османа - редкой породы семейства карповых, приспособленной к жизни в горных водоемах, а так же сига и пеляди - деликатесных промысловых рыб из рек Восточной Сибири. Холоднолюбивые рыбы прекрасно акклиматизировались и вскоре стали давать уловы до двухсот тонн за сезон. Но в 1976 году почти вся рыба в Сон-Келе погибла из-за случайного смыва окрестного хранилища пестицидов. Хозяйственное значение озера восстанавливалось почти два десятилетия, хотя в 1995-2003 годах было снова подорвано неумеренной ловлей и браконьерством. Причем в сетях браконьеров гибли также редкие птицы - чомги и красношеие поганки, которые ловят рыбу, ныряя глубоко под воду. В настоящее время поверхность Сон-Келя служит, в основном, местом спортивной рыбалки по лицензиям, выдаваемым состоятельным туристам.

Значительные территории на берегах озера и в окружающей его межгорной равнине входят в состав Каратал-Жапырыкского заповедника, учрежденного в Кыргызстане в 1994 году для сохранения редких и исчезающих видов животных, таких, как тянь-шаньский медведь, снежный барс, туркестанская рысь, гриф кумай. Большинство этих хищников уже становятся только легендой. Даже специалисты-зоологи не берутся судить, сохранились ли до наших дней в центральном Тянь-Шане редчайшие звери Азии - красные волки. Но на склонах Боор-Албас и «колдовских гор» Молдотоо до сих пор промышляют на мех обычных волков и лис, охотятся также на сурков, каменных куропаток и горных козлов.

ЦАРСТВО КОЧЕВНИКОВ, ЗАВЕЩАННОЕ ПРЕДКАМИ

Как и всякое уникальное место в горах Алатоо, отмеченное необычной красотой, озеро Сон-Кель, конечно, имеет свою легенду. Сохранившееся до наших дней народное предание гласит, что в самом центре высокогорной равнины некогда основал свою ставку могущественный и жестокий правитель, пришедший из дальних стран, обложивший окрестные племена кочевников-горцев непосильной данью и отбиравший самых красивых девушек в свой гарем. У свирепого хана была большая и хорошо вооруженная дружина, в сражениях с которой погибло немало богатырей, пытавшихся встать на защиту народа. Кроме того, он изводил своих противников колдовством. Наконец против тирана выступили местные шаманы эсепчи и молдо, умевшие управлять силами природы. Объединив свои силы, они вызвали страшное землетрясение, во время которого земля разверзлась и ханский дворец вместе с его войсками рухнули на дно бездонной пропасти, которая тотчас заполнилась выступившими на поверхность потоками слез, пролитыми за годы бесчинств несчастными невольницами и их матерями. Так и образовалось озеро - чистое, как слеза.

Пастух на берегу озера. Фото автора

Из-за чрезвычайно суровых природных условий на плато Сон-Кель никогда не возникало человеческих поселений оседлой культуры, хотя дикий край с его превосходными джайлоо - летними пастбищами - издревле облюбовали кочевники. Сначала племена саков и усуней, потом тюрки, чьи ритуальные захоронения в курганах с каменными скульптурами знатных вождей, относящиеся к VI-VIII векам, до сих пор можно встретить в окрестных горах.

Иногда, описывая фигуры из камня, сохранившиеся со времен расцвета тюркских каганатов, их ошибочно называют балбалами. Современные исследователи тюркской культуры подчеркивают, что балбалами следует называть только безликие каменные столбы с надписями, обозначавшие побежденных врагов, тогда как высеченные на валунах скульптурные образы - это настоящие памятники выдающимся предкам, которые устанавливались в местах их захоронений, служивших одновременно и местами отправления главных религиозных культов.

В отличие от древних цивилизаций Согдианы, Бактрии и Хорезма, где религия зороастризма запрещала «осквернять прахом умерших чистые стихии природы», обычаи древних тюрков объединяли поклонение предкам с почитанием природных сил - небесного божества Тенир (Тенгри) и божества плодородия Жер-Суу (Земля-Вода). Поэтому могильные курганы обычно соседствовали с местами ритуальных жертвоприношений, а выдающиеся прародители на каменных изваяниях часто изображены «с чашей в руках», поскольку во время религиозных праздников предки считались участниками ритуальных пиршеств и жертвенных возлияний.

Каменная скульптура в горах Алатоо. Фото автора

В окрестностях озера известен также древний памятник Таш-Тулга, представляющий собой огромный ритуальный очаг, сложенный в круг из восьми каменных глыб. По мнению многих исследователей, он издревле служил ритуальным центром и местом сбора для кочевых племен скотоводов, с наступлением теплого времени года пригонявшим свои стада на сочные, изобилующие травой и водой высокогорные пастбища.

В наши дни плато Сон-Кель продолжает служить излюбленным летним пастбищем для пастухов из долины Кочкора, Нарына и Атбаши, перегоняющих свои стада через горные перевалы на расстояния порой свыше пятидесяти километров. Кроме устойчивого травяного покрова, который на болотистых почвах желтеет, но не жухнет до первого снега, здешние пастбища привлекательны также доступными водопоями и остающимися от пересыхающих луж залежами соли, необходимой в рационе домашних животных.

Как и в старые времена, наиболее многочисленны на джайлоо отары овец, обеспечивающие кочевников вкусным мясом и шерстью. У киргизов овцы издревле служили символом благосостояния, социального статуса, средством меновой торговли, тогда как менее прихотливые и более выносливые козы считались главной опорой в быте бедняков и пользовались уважением. Например, желтый козленок до сих пор считается наиболее подходящим для ритуальных жертвоприношений. Известная в горах Алатоо народная пословица - «хорошая коза лучше плохой коровы» - отчасти отражает второстепенное значение крупного рогатого скота на высокогорных пастбищах. В старину киргизы в центральном Тянь-Шане даже считали свежую говядину невкусной пищей, предпочитая употреблять ее в вяленом виде. И надо заметить, что относительно невысокая численность коровьих стад может только порадовать натуралиста, поскольку эти, безусловно, очень полезные животные сильнее других истощают естественную растительность горных пастбищ, не столько съедая, сколько вытаптывая молодые побеги растений. Поэтому там, где коров по-прежнему мало, и ландшафты выглядят первозданными. Этим и радуют до сих пор, несмотря на хозяйственное использование, берега Сон-Келя, сохраняющие очарование дикого уголка планеты, еще мало затронутого современной цивилизацией.

Среди стад, пасущихся на плато, можно встретить яков и верблюдов, незаменимых при перевозке грузов во время кочевья, хотя быт современных кочевников, разумеется, перестает быть архаичным. Во многих районах Кыргызстана сегодня на горных пастбищах встречается более-менее обустроенное жилье, а традиционные войлочные юрты нередко соседствуют с обычными брезентовыми палатками, что объясняется соображениями экономики. В Чуйской долине и на берегах Иссык-Куля у обочин автомобильных магистралей нередко можно увидеть броские объявления: «Продается юрта». Как говорят сами пастухи, стоить она может от трех до десяти тысяч долларов США, в зависимости от величины и богатства войлочного убранства. В центральном Тянь-Шане традиционным жилищем кочевников пока не торгуют «на вынос». И все же палатки, хотя в них никогда не достичь такого тепла, комфорта и домашнего уюта, как в юрте, часто оказываются практичнее для небольших стойбищ не слишком состоятельных скотоводов.

Внутри юрты. Фото автора

Да и внутри убранство юрт испытывает необоримое влияние времени. Традиционные очаги, например, давно заменили железные печки-буржуйки, не говоря уже о раскладушках, комодах, умывальниках и прочих предметах европейской мебели, включая холодильные камеры и телевизоры. Настоящие киргизские юрты сохраняются только в самых отдаленных районах или сооружаются по всем правилам народного искусства по случаю этнографических фестивалей на потребу туристам. Для них же существует и такой вид сервиса, как «юрточные лагеря» с максимумом доступных в данной местности европейских удобств. На берегах Сон-Куля, например, есть несколько скоплений юрт, издали во всем напоминающих стойбище кочевников, если бы не направленные в их сторону дорожные указатели «Welcome Hotel».

Старик-кочевник у входа в юрту. Фото автора

Тем не менее, а точнее сказать - тем более местность необычайно привлекательна для путешествий. Если повезет найти сухую тропу до берега озера, да еще в теплую погоду ветер сорвет с водной глади мерцающую пелену испарений, можно поймать момент, когда Сон-Кель, отражающий в вечном зеркале все сиюминутно меняющиеся оттенки заоблачных небес - от призрачно лазурного до ультрафиолетового - обступит и захватит в плен, хлынет в душу снаружи и изнутри. Из большого озера вытекает только одна маленькая речка, вливающаяся в горную реку Нарын, которая впадает в Сырдарью, доносящую ее воды за две тысячи километров до Аральского моря.