На фото: фрагмент портрета А.Аскарова за решеткой в здании суда, октябрь 2010 года

Судилище над правозащитником Азимжаном Аскаровым, обвиненным в участии в июньских событиях 2010 года в Ошской и Джалал-Абадской областях Кыргызстана, не оставило равнодушным никого. Националисты злорадствовали, что руками власти расправились с очередным «вонючим сартом», менты радовались, что избавились от правозащитника, который досаждал им, раскрывая их противозаконные дела. А представители общественности недоумевали, как в XXI-м веке во вроде бы цивилизованной стране происходит расправа времен средневековья. Ведь следствие и судебный фарс были выдержаны в лучших традициях борьбы с инакомыслием.

ПРОЛОГ

День прав человека, который ежегодно отмечается 10 декабря, и на который наши государственные деятели высшего эшелона делают помпезные заявления, на сей раз властями был проигнорирован. Даже ярая поборница демократии Роза Отунбаева, некогда дружившая с правозащитниками, которых использовала для критики прежней власти, на сей раз промолчала.

Руководитель правозащитной организации «Воздух» Азимжан Аскаров, обвиненный в разжигании межнациональной розни и подстрекательстве в убийстве милиционера в Базар-Курганском районе, встретил этот день в колонии. Азимжан был арестован 15 июня этого года, когда межнациональная резня на юге начала идти на спад. Милицейские чиновники, давно искавшие повода для расправы с правозащитником, обвинили его, что 13 июня он собрал на мосту лиц узбекской национальности, призывал их к неподчинению законным требованиям власти, а потом организовал нападение на милиционеров и организовал убийство одного из участковых инспекторов. На деле же, когда стало ясно, что в Базар-Кургане разгорается конфликт Азимжан взял в руки видеокамеру и пошел снимать происходящее. В больнице он фиксировал раненых и тела убитых, чтобы позже, при проведении расследования представить доказательства огнестрельных ранений.

В ходе следствия соратники Аскарова не раз заявляли о пытках, применяемых к нему: были представлены фотографии со следами побоев на его теле. Но прокурорские органы были и остаются слепыми и продолжают твердить, что Аскарова не били.

Как на самом деле проходило следствие, сам Аскаров рассказал главному редактору бишкекской газеты «МК-Азия» Улугбеку Бабакулову, который встретился с ним уже в колонии. Беседа, размещенная ниже, представляет собой распечатку (и перевод с узбекского) видеозаписи, сделанной У.Бабакуловым (в трех частях).

МУСОР МУСОРУ РОЗНЬ…

- Меня привели в кабинет к заместителю начальника РОВД по оперативной работе по имени Азизбек, - продолжил свое повествование правозащитник, после того как рассказал о том, что делал в дни кровавых событий и о своих действиях до задержания. - Он стал спрашивать, что я знаю о Карабаеве и Ахматове (лидеры узбекской общины в Базар-Курганском районе – примечание Улугбека Бабакулова). Я ответил, что слышал о том, что этих двух выбрали лидерами, но что делают я не знаю. Тогда Азизбек мне задал вопрос: «Азим-ака, а кто раздавал автоматы? Может быть, вы это знаете?». Я ответил, что в первый раз слышу о каких-либо автоматах. После этого Азизбек вывел меня из кабинета и передал милиционерам, которые находились во дворе. Мне в руки дали мешок и сказали, чтобы я убирал мусор на территории РОВД. Ладно, я молча стал собирать окурки, бумажки, баклажки и прочий хлам. Заставляли, чтобы я с мешком подходил к курящим, чтобы те могли бросить «бычок» в мешок. Милиционеры смеялись: «теперь и ты, правозащитник, будешь нам прислуживать», снимали меня на телефонные камеры.

Потом меня повели во внутреннюю часть двора и здесь началось… Не знаю, сколько человек на меня накинулись, меня пинали как футбольный мяч. Я упал на землю, один наступил мне на шею, а другие что есть сил пинали меня куда придется. У меня изо рта пошла пена и тут кто-то закричал: «остановитесь, вы убьете его…»

- А кто это был?

- Не знаю, я уже ничего не видел. Меня подняли на ноги, а я все падал. Потом меня опять повели в кабинет к оперзаму. Здесь милиционеры мне сказали: «твоим словам поверят, а, значит, ты сейчас нам напишешь, что такие-то люди раздавали тем-то и тем-то по пять автоматов». Я отказался: «Как я буду писать то, чего не видел и не знаю». Тогда сзади кто-то ударил меня рукояткой пистолета по голове. Кровь из раны выстрелила как из насоса, пол в кабинете запачкался кровью. Милиционеры кричат, чтобы я вытирал кровь. Я стал рукавом рубашки вытирать кровь, а они все больше стали пинать меня. Один из оперативных сотрудников Бахтияр Каримов попытался остановить их: «эй, негодяи, что вы делаете? Вчера же только, когда Азимжан заходил в милицию, вы все подбегали к нему, здоровались за руку. А сегодня теперь вы бьете этого старика?». Он сцепился со своими коллегами и еле остановил их. Тогда другие милиционеры сказали, что оденут мне мешок на голову и посадят в хлорку. Этого, правда, они не делали, но физическую расправу надо мной устроили. Потом завели меня в «обезьянник» в дежурной части. Каждый заходивший милиционер подзывал меня пальцем: «Эй, иди сюда». Я подойду, а он с размаху бьет меня. Я отлетал до другой стены. В тот же вечер меня пошел искать мой младший брат: он беспокоился, что уже наступил комендантский час, а меня все нет дома. Его тоже завели в РОВД, продержали два дня в обезьяннике и сильно избили. Хорошо, правозащитникам удалось его вывезти в Бишкек и подлечить.

Прокурорская националистка

- Меня били три дня без остановки, - тяжело вздыхает осужденный Аскаров. - В кабинете у следователя два опера встанут у меня сбоку и требуют: «Если не хочешь писать про автоматы, то будешь говорить, что ты был на мосту». На каждый мой отказ они одновременно с двух сторон били меня по почкам. У меня чуть легкие не выскакивали. Следователь в это время набирает что-то на компьютере. Я упорно продолжал отказываться. «Я не был на мосту», - упорствую я, а милиционеры так же упорно продолжают меня бить. Затем меня повели к Джамиле (заместитель прокурора Базар-Курганского района Джамиля Туражанова, известна ультра националистическим характером и ненавистью к правозащитникам – У.Б.). Она взяла в руки книгу: «Азим-ака, вот это уголовно-процессуальный кодекс. Это ваш УПК, с которым вы постоянно ходили, писали на милиционеров, требовали привлечь их к ответственности. Эта книга здесь закрывается, - сказала Жамиля и демонстративно захлопнула кодекс. – В этом здании против вас действует другой УПК». Затем села за компьютер и стала проводить допрос, задавать те же вопросы, что и милиционеры. Я по-прежнему стал отказываться. Тогда Джамиля обратилась к операм: «Эй, столько дней прошло, а вы не смогли его обработать что ли?». Милиционеры подхватили меня под руки и опять поволокли в здание милиции. Там меня подняли на второй этаж в кабинет следователе и избиения продолжились. Я позже узнал, что следователь - сын областного прокурора, который должен был собрать необходимые показания и передать их Джамиле. Даже перед тем как отвести меня к прокурору, жестоко били, а потом выводили. И так было до позднего вечера 17 июня. Следователь задает мне вопросы, я отвечаю, он набирает на компьютере. Потом говорит мне: «Азим-ака, что вы говорили, я то и писал, ничего лишнего не указывал. Ваши процессуальные нормы не нарушал, так ведь?». Когда меня выводили на суд для получения санкции, ко мне привели адвоката, женщину по имени Сырга. Я сказал, что по закону мне адвокат полагается с момента первого допроса, а уже прошло три дня. «Хорошо, я слабо вижу, пусть она мне вместо очков будет, прочтет что набрано», - сказал я. Да и то, мало вероятности было, что следователь ей не подмигнет и адвокат мне все полностью прочитает. Я заставил ее несколько раз перечитать написанное следователем, потом взял ручку, написал, что с предъявленным обвинением не согласен и подписался.

- А что за обвинение было вам предъявлено?

- Якобы пять милиционеров дали показания, что видели меня на мосту. В свою очередь я указал, что меня на мосту не было и обвинение сфабриковано. Затем меня повели на суд. Пока судьи были заняты, меня и еще арестованного по этому же делу Мирзалимова посадили в клетку. Милиционеры вытащили свои телефоны и стали снимать нас: «Давайте, ругайте Каримова (Ислам Каримов, президент Республики Узбекистан – У.Б.). Мы будем записывать». Я говорю, причем тут Каримов, мы же граждане Кыргызстана. Но милиционеры и там стали над нами издеваться. Потом нас повели к судье, для получения санкции на меру пресечения. Я судье рассказал, как из меня выбивали показания и отказался от предъявленных мне обвинений. Но судья дал санкцию на заключение меня под стражу до 16 августа.

ЗАЩИТА ПРАВОЗАЩИТНИКУ

- На следующий день после этого приехали Валентина Алексеевна (Гриценко, руководитель правозащитной организации «Справедливость» - У.Б.), Абдумалик (Шарипов, правозащитник-журналист – У.Б.), - продолжает свой рассказ Азимжан. - Они сказали, что ознакомились с санкцией и подали жалобу на нее. А 19 июня приехал Нурбек (Токтакунов, адвокат – У.Б.). Когда мы с ним разговаривали, он спросил, били ли меня. Начальник ИВС стоит сбоку от меня. Я глазами показал Нурбеку, чем спрашивать меня, лучше осмотри и показал на себя. Он потребовал удалиться начальника ИВС, но тот отказался. Адвокат ему говорит, что по процессуальным нормам он может беседовать с подзащитным наедине, но милиционер заявил, что они работают по каким-то своим положениям. Тогда Нурбек потребовал, чтобы я разделся. На мне была всего одна рубашка, я ее скинул, а у меня вся спина в синяках от побоев. Нурбек воскликнул: «Кто его бил», и сразу же начальник ИВС и другие милиционеры выскочили из помещения. Нурбек сфотографировал все, потом, оказывается, пустил по Интернету. А через два дня приехали представители омбудсмена. Они спросили, действительно ли имели место такие факты. Я сказал, да, несколько дней меня упорно били, на пяти-шести листах расписал, как все происходило. На следующий вечер представитель омбудсмена вернулся: дескать, нужно подробно все расписать. Хорошо, я все подробно им написал. Потом меня вывели в милицейский двор. Там я увидел, что стоит начальник РОВД, всякие опера и другие милиционеры. Он набрал номер телефона Тунсунбека Акуна (омбудсмен КР – У.Б.) и протянул мне трубку. Тот спрашивает: «Азимжан, тебя били что ли?». Странный человек, подумал я и говорю: «Я уже подробно описал, как меня били, зачем еще спрашивать? Здесь бьют каждого, кто сюда попадает. Били меня, сильно».

Нурбек написал заявление областному прокурору для проведения судебно-медицинской экспертизы. После этого около двух ночи ко мне вошли пятеро оперативников с начальником ИВС: спрашивают, не болею ли я сердцем. Я говорю, что нет, и никогда сердце не болело. Тогда они говорят: «Или мы с тобой так расправимся, что в соседней первой «хате» не услышат ничего или ты напишешь нам, что отказываешься от медицинской экспертизы». Так они заставили меня отказаться от медицинского обследования. Когда приезжал Нурбек, под всякими поводами не давали со мной встретиться. Зампрокурора Жамиля по телефону вызывала родственников погибшего милиционера, а те накидывались на адвоката с кулаками. Лишь когда меня перевели в ИВС Джалал-Абадского ГОВД, я смог спокойно, нормально пообщаться с адвокатам. А за более чем месяц пребывания в Базар-Кургане я говорил с ним от силы минут десять.

Эпилог

Азимжан еще долго рассказывал мне, как издевались над ним менты и судьи. Во время суда первой инстанции в Ноокенском районе милиционеры привели к Азимжану одного арестованного, который действительно принимал участие в убийстве милиционера. Тот сказал, что на суде он оговорит правозащитника, т.к. не больше не выдержит милицейских пыток. На заседании так и было - некоторые подсудимые указали на Аскарова, как участника событий. Менты запрещали Аскарову справлять нужду во время 5-минутного выхода, именуемого прогулкой, в результате чего правозащитник не стал принимать пищу, чтобы защитить организм от интоксикации. В результате постоянных побоев и вынужденной голодовки здоровье Азимжана сильно подорвалось. Правозащитникам удалось добиться ускоренного перевода Аскарова в «больничку», где Азимжан восстанавливает свои силы и готовится к новой борьбе за правду.

За ту правду, в результате которой к власти пришли Отунбаева, Текебаев, Атамбаев и другие власть имущие, которые теперь расправляются со своими вчерашними соратниками. Азимжан так и не признал свою вину, поскольку признаваться ему действительно не в чем. Обвинение против него выстроено на показаниях таких же арестантов, из которых выбили нужные слова, и свидетельствах ментов без чести и совести, для которых расправа над неугодным правозащитником являются местью за выявленный им ментовской беспредел.

Предвижу рев и вопли разного рода националистов, медиа-«энпеошников» и чиновников разного уровня, что журналист де обязан предоставить и мнение противоположной, пострадавшей стороны. Но я считаю, что показательный процесс с массой процессуальных нарушений, поведение потерпевших и гособвинения во время судебного заседания, отношение государственной системы к данному суду являются ярким отражением отношения власти к правам человека в стране в целом, и к Аскарову в частности. И даже если Аскаров виноват, подобное ведение следствия недопустимо вне зависимости от национальности подсудимого.

Улугбек Бабакулов, главный редактор еженедельника «МК-Азия». Полную версию публикации читайте в газете «МК-Азия» 15 декабря.