Сложная история межнационального и межгосударственного размежевания Центральной Азии породила немало анклавов – участков земли, принадлежащих одной республике, но расположенных на территории соседней. В этой связи достаточно упомянуть узбекские анклавы в Киргизии - Сох и Шахимардан. На земле Узбекистана тоже имеется небольшой островок иностранной территории. Это таджикский анклав Сарвак, компактно разместившийся в Папском районе Наманганской области.

Название он получил по имени кишлака Сарвак, единственного более-менее значимого населенного пункта анклава, своеобразной его столицы, в которой на сегодняшний день проживает приблизительно полторы сотни человек. Линия государственной границы рассекла кишлак практически пополам, так что половина его населения живет в Узбекистане, а половина в Таджикистане.

Примечательно, что если в советское время территориальная принадлежность к той или иной среднеазиатской республике имела сугубо символическое значение, то после распада общего государства она стала определяющей. Новые государства поспешили отгородиться друг от друга пограничными заборами и за несанкционированное пересечение пограничной линии стали карать солидными штрафами. Жителям отдаленных горных поселков, волею административного деления оказавшихся посреди других государств, это не принесло ничего хорошего: после повсеместного усиления мер безопасности они утратили возможность свободно передвигаться и оказались в глубокой изоляции.

Сегодня, чтобы попасть в Сарвак из узбекской столицы, надо проделать долгий и нелегкий путь. С автотрассы Ташкент-Коканд по единственной дороге, ведущей в сторону гор, следует углубиться в выжженную солнцем степь. Километров через пять машина останавливается перед пограничной заставой. За «колючкой» видны траншеи, опоясывающие казарму, подготовленные огневые точки. Это оборонительная линия против врага, могущего исходить из таджикского анклава. Самое главное для нас - миновать заставу. Солдат в каске и с автоматом внимательно изучает наши паспорта, затем зовет командира, паспорта забирают, включая паспорт местного водителя, и только после этого перед нашей машиной поднимается шлагбаум. Путь в пограничную зону свободен.

Проехав по дороге еще пару километров, въезжаем в горы, такие же безжизненные как предшествующая им степь. Ни деревца, ни кустика, ни былинки – за долгое лето горные склоны начисто выгорели. Даже от бурлящей в глубине ущелья речки остались одни только камни – вода высохла. О том, что она здесь когда-то была, напоминает лишь узкий деревянный мостик.

Вскоре дорога исчезает. Дальнейший путь пролегает по камням вдоль русла пересохшей реки. Думаю, что ни одна машина концерна «УзДЭУавто» не смогла бы здесь проехать. Ну, может, и смогла бы, но только в одну сторону – потом бы она сразу развалилась. А старый советский «газик» лихо прыгает по торчащим из земли глыбам и булыжникам. Иному транспорту здесь пробиться не под силу. В общем, эта дорога и есть кратчайший путь, связывающий Сарвак с миром современной цивилизации.

Столица анклава - кишлак Сарвак - представляет собою зеленый оазис в выгоревшей горной пустыне. Вдоль его единственной улицы тянутся массивные каменные изгороди. Где-то здесь должна быть граница, но где именно, неясно - никаких опознавательных знаков нет. Сами же сарвакцы как ходили по своему кишлаку в обоих направлениях, так и ходят. Да и как иначе – все тут в той или иной степени родственники. Так было на протяжении всех лет, что существует кишлак.

Живут здесь одни только узбеки, несмотря на то, что половина из них имеет таджикские паспорта. Узбеками они себя и ощущают. Нам рассказали об одном забавном случае. Приехала как-то из Таджикистана комиссия и зашла в местную школу. Детей спросили:

- Вы знаете, кто наш президент?

- Ислам Каримов, - дружно ответили они.

- Неправильно, Эмомали Рахмонов, - поправили члены комиссии. - А ну-ка еще раз: кто наш президент?

- Ислам Каримов, – твердо ответили дети.

Проблемы у жителей кишлака начались несколько лет назад. После «баткенских событий» власти установили в степи погранзаставу. А после прошлогодних терактов в Ташкенте под предлогом усиления безопасности закрыли прямую дорогу, соединяющую кишлак с ташкентской трассой, словно таджикский анклав представляет угрозу для всего остального Узбекистана. И кишлак оказался фактически отрезанным от «материка».

Сегодня население его узбекистанской части вынуждено добираться до автотрассы, связывающей кишлак с окружающим миром, обходным путем в полтора десятка километров. А жителей таджикистанской части поселка пограничники вообще не выпускают. Чтобы куда-либо попасть, они должны сначала добраться до таможенного поста, который находится в 35 километрах от кишлака, и там поставить в паспорт отметку о пересечении границы. Чтобы навестить родственников в соседнем кишлаке Резаксае, расположенном в трех километрах, им приходится преодолевать расстояние в 70 километров.

Жители поселка, собравшиеся во дворе местной школы, рассказывают нам о наболевшем. По их словам, дела нынче идут совсем неважно. На жизнь они зарабатывают тем, что держат скот, выращивают грецкие орехи, фрукты, красную фасоль. Базары, где всё это можно продать, находится в Папе, Чадаке и Коканде. Ближайший – в двадцати километрах. Но попасть туда можно только через узбекскую границу. И если раньше до рынков сбыта было рукой подать – ташкентская трасса проходит всего в трех километрах, за гребнем горы, то сейчас они стали почти недоступны, особенно для тех, у кого таджикский паспорт. Пасти скот тоже стало проблемой: несколько десятков метров в ту или иную сторону – и начинается узбекская земля. Если у жителей таджикской половины кишлака туда забредает корова или баран, разгорается пограничный скандал. А коровы, бараны – они же везде ходят…

- Знаете, как нам трудно, – жалуются сельчане, – зайдет куда-нибудь корова или баран - это узбекская земля, говорят. А мы сами узбеки – ни одного таджика здесь нет… Мы здесь родились, здесь наши родители умерли, мы больше века здесь уже здесь живем. А сейчас не знаем, как жить… Скот зайдет на другую территорию – штраф. Баранов отбирают, за выпас скота деньги берут.…

- Наша проблема заключается вот в чем, – объясняет нам житель поселка Абдувахид Санжаров. - В прошлом году в Ташкенте взрывы были – после этого здесь пограничное начальство сменили, и дорогу закрыли. Никому по ней ходить нельзя – ни пешком, ни на машине. Узбекским гражданам приходится через заставу ходить. А пограничники когда хотят - пускают, когда хотят – не пускают. Граждане Таджикистана должны проходить только через Садокат, таможенный пост. А таможня – 35 километров отсюда. Если люди без отметки таможни пройдут – пограничники их забирают. И теперь отсюда выйти нельзя – постоянно там солдаты стоят, людей не пускают. До того, как дорогу закрыли, мы с милицией и с пограничниками в хороших отношениях были. Наркоманов у нас нет, террористов еще ни одного не было, и отсюда они не проходили, никто не провозил никаких грузов, ничего такого не было. А они всё закрыли, как будто мы в чем-то виноваты. Люди говорят: пусть лучше нас арестуют, ведь у половины населения родители в Коканде, Ханабаде. И они, даже женщины, вынуждены ходить к ним по горам ночами, когда снегом покрыто всё. А пограничники их перехватывают и забирают. Если не заметят – они пройдут. Мы не против них, но пусть тогда уж здесь свой пост поставят - проверяют и отпускают…

Жители начинают громко возмущаться, описывая свое положение:

- Мы один народ – что граждане Таджикистана, что граждане Узбекистана - а не можем никуда попасть. У всех рядом родственники живут, а когда у них похороны, поминки или свадьба, мы туда попасть не можем, мучаемся… Вот кишлак Резаксай – всего три километра отсюда, возле дороги. У многих невесты оттуда, родственников очень много, но мы не можем попасть к ним, а они к нам, потому что власти прямую дорогу закрыли.

Поднимается почтенного вида старик - Холмурод Куралов, 89 лет. Он рассказывает, что у него восемь детей, половина которых проживает в Коканде, а половина в Папском районе. Несмотря на то, что сам он является гражданином Узбекистана, он не может туда пройти, чтобы повидаться с ними, потому что пограничники его почему-то не пропускают…

Кто-то выкрикивает:

- Сарвакских людей нельзя пускать, говорят. Раньше всё было открыто, в прошлом году только дорогу закрыли. Если мы куда-то идем - сразу забирают в Папское РУВД. Или пограничники забирают и туда сдают. А они там штрафуют…

Слово берет женщина, Мадалиева Мукаррам. Рассказывает, что два ее брата живут в Коканде. У нее болеет 80-летняя мать, и один из братьев приехал с ней повидаться. Когда он поехал обратно, на заставе его задержали и оштрафовали на 20 тысяч сумов.

Раздаются голоса:

- Даже женщин забирают они!..

Встает другая женщина и говорит, что ходила в Резаксай, чтобы продавать яблоки и курт на ташкентской дороге. Трое офицеров-пограничников арестовали ее, а потом сдали в милицию, где ее держали под арестом. А она сама узбечка…

Показательную историю рассказывает житель поселка по имени Йигитали. По его словам, недавно с проверкой документов к нему домой зашли пограничники. Его самого не было дома, и они забрали двух его сыновей. Он гражданин Таджикистана и живет на таджикистанской земле, но пограничники без разрешения вошли и сказали: «Это наша земля». Сыновей забрали и сдали в РУВД Папского района, где продержали двое суток.

Но вот собрание заканчивается. Мы прощаемся. В этот момент к нам приближается человек с блокнотом, до того молча сидевший и внимательно всё слушавший:

- Можно я запишу ваши фамилии?

- Ах ты, стукач, - обзывают его люди и оттесняют от нас. Мы залезаем в машину, она трогается.

- Почему вы назвали его стукачом? – спрашиваю я по дороге.

- Тут есть несколько ихних стукачей, - объясняют мне. – Когда кто-нибудь начинает выступать, они на заставу приходят и начальнику: «гав-гав»…

Слово «стукач» сельчане произносят исключительно по-русски. По-видимому, это заимствование уже успело обогатить узбекский язык.

Отъехав от школы, машина переезжает дощатый мостик. «А вот и Узбекистан», - объявляют нам. Гостеприимные островитяне забыли нас предупредить, что школа расположена на территории Таджикистана. А внешне это незаметно – ни пограничных столбов, ни чего-либо подобного здесь нет.

Отъехав от кишлака на несколько километров, заезжаем в еще один маленький оазис, находящийся почти на самом краю обрыва. Если заглянуть с него вниз, то видно как в ущелье изгибается русло высохшей реки. А здесь, наверху, всюду зелень и растет самый настоящий лес. Вернее, почти настоящий. Несколько сотен, а может, тысяч топольков стоят стройными рядами, образуя необычную для этих краев рощу. Возле неё несколько домиков, окруженных цветами и фруктовыми деревьями, беседки, увитые стеблями винограда со свисающими сверху спелыми гроздями. Это не кишлак, а отдельное поселение, где проживает большая семья из пятнадцати человек.

Полтора десятка лет назад житель Сарвака Мирзобой Нуриддинов выделился из родного кишлака и вместе с детьми обосновался здесь, в этой горной пустоши. Посадил тополя, гранатовые деревья, развел цветы и превратил этот уголок в райское место. Вокруг стоит убийственная жара, а здесь, в тени деревьев, всё дышит прохладой. И до появления погранзаставы хуторяне жили совсем неплохо. Отношения с военными сначала складывались вполне нормальные, но постепенно испортились.

- Это не от начальника заставы зависит, они часто менялись, - рассказывают нам. - Первое время пограничники свободно всех пропускали, потом стали за взятки. Больше того - в любое время они могут придти со своими солдатами, и сидеть тут. Начальник заставы приходит: накройте стол, я с моими гостями буду тут сидеть. Ладно, по законам гостеприимства это ничего, лишь бы они вели себя нормально. Но ведь они ведут себя так, как будто они хозяева, а это их рабы…

Как нам рассказали, два месяца назад к Мирзобою Нуриддинову нагрянули гости - начальник погранзаставы старший лейтенант Абдумажид Оллобергенов, заместитель начальника Наманганского ГУВД полковник Шералиев и другие, всего одиннадцать человек. Хозяин, как полагается, накрыл гостям стол. Они посидели, покушали, а потом арестовали двух братьев его невестки, прибывших навестить ее и помочь по хозяйству. Она родом из таджикской части расположенного в двух километрах отсюда Сарвака.

«Твоя невестка - гражданка Таджикистана, за это ты ответишь. Мы заберем ее с собой», - заявили гости опешившему хозяину. Но у невестки был маленький ребенок, и их упросили не арестовывать её. А её братьев забрали и увезли в Папское РУВД.

На следующий день Гайрат, сын хозяина, собрал 30 тысяч сумов (30 долларов) и вместе с соседом по имени Эмомали поехал в Пап – освобождать братьев жены. Но в милиции задержали его самого и потребовали заплатить 40 тысяч сумов. Таких денег у него не было, поэтому его посадили под арест, вместе с соседом Эмомали. В одиннадцать часов вечера их выпустили. Гайрату велели принести 40 тысяч за то, что два брата его жены являются гражданами Таджикистана, а он впустил их домой, когда они пришли навестить сестру. А арестованным братьям жены объявили, что им придется заплатить за свое освобождение примерно миллион сумов.

Вечером из Папа добраться до дома невозможно – машины уже не ходят. Гайрат возвратился только на следующее утро, и узнал, что ночью его отец умер. Когда сын не вернулся, Мирзобой-ака очень нервничал. Он сразу понял, что денег надо ещё, и ночью отправился в Сарвак, где живет его старший сын. Но не дошел – по дороге с ним случился приступ. Эта смерть напугала эмвэдэшников, и они отпустили всех задержанных.

Алексей Волосевич

Р.S. Уже после того, как мы вернулись в Ташкент, нам сообщили, что жителей Сарвака начали вызывать на допросы, пытаясь выяснить причину приезда корреспондентов агентства «Фергана.Ру» и угрожая тем, кто негативно отзывался о деятельности властей, милиции и пограничников.