Хлопковое поле: Наш последний и решительный сбор
На полях Узбекистана завершается сбор хлопка. Уже президент страны поздравил хлопкоробов с выполнением и перевыполнением государственного плана, уже все СМИ протрубили победу и заявили о завершении хлопковой страды, - а учителей, медиков и других бюджетников по-прежнему вывозят в поля, причем учителей чуть ли не в полном составе, потому что в школах до 7 ноября каникулы. Корреспондент «Ферганы» записал рассказ человека, которого вынудили ехать на этот последний сбор, рассказ командира отряда сборщиков, которых заставили почти весь день просидеть в автобусах на поле, потому что шел дождь, и историю фермера, который с помощью вынужденных приписок попал в «передовики».
2 ноября 2014 года, девять часов утра. Из областных центров Самаркандской, Джизакской, Сырдарьинской и других областей Узбекистана выезжают колонны автобусов во главе с «мигалками» - легковушками ГАИшников. Бюджетников везут на сбор хлопка.
В основном, в автобусах сидят школьные учителя: с 1 по 7 ноября во всех школах каникулы. Но на хлопок погнали и других бюджетников: врачей, медсестер, техперсонал медицинских учреждений. Они вольны или сами выехать, или отправить вместо себя другого, заплатив от 10.000 до 15.000 сумов. Работа наемника стала гораздо дешевле после того, как с полей уехали ташкентцы: когда на хлопок приезжали столичные помощники, цены на наемных сборщиков доходили до 30.000 сумов за один день.
Как попасть в передовики. Рассказ фермера
- А фермерам нельзя без наемников? - спрашиваем мы.
- Вы что?! – изумляется фермер. - Каждый вечер всех фермеров собирал районный прокурор, принимал отчет. Днем его люди ходили по полям и подсчитывали количество людей, собиравших (или делавших вид, что собирают) хлопок, и отдавали прокурору. И вечером прокурора не обманешь: хорошо, если отделаешься оплеухой, оплеуха ничего, фермеры к ним привыкли, а если прокурор разозлится и скажет, чтобы поставили запрет на самостоятельный вывоз овощей с личного огорода? Это хуже всего. Чтобы не попасть под такое наказание, мы из кожи вон лезем. Если у меня 20 га хлопчатника, надо, чтобы на поле у меня было 20 сборщиков. А у меня сколько? Четверо, и они хлопок не собирают. Один может подвезти трактор с тележкой, другой будет стоять у тележки и принимать у сборщиков «фартуки» (узлы из ткани, в которые собирают хлопок), третий примет «фартуки» на тележке, а четвертый - разгружать. А до этого мои четверо будут контролировать качество сбора. Одним словом, свои постоянные работники непосредственно собирать хлопок не будут. Конечно, их жены и взрослые дети могут собирать, но их все равно никак не 20 человек. И чтобы «не попасть под раздачу» прокурора, я бегу в райцентр, где можно нанять людей. А там цены поднялись, потому что ташкентцы приезжали. И я вынужден был в течение 20 дней нанимать 20 человек, каждого по 20.000 сумов. Считайте, в день получается 400.000 сумов, за 20 дней - 8 млн. Добавьте оплату за транспорт: один «рафик» в день - 50.000 сумов, за двадцать дней - миллион. Мы платили сборщикам независимо от того, сколько они соберут в течение дня. Если что-то собирали, то за собранное тоже исправно получали, отдельно.
- А если не соберут ничего? Может, вычитать из этих 20.000 сумов ежедневных?
- Да вы что? С того континента, что ли, вычитать? Любой из них моментально может пожаловаться прокурору. А наличные деньги государство выдавало за сбор ежедневно, и там, в ведомости, должны стоять подписи каждого сборщика. Если сборщик жалуется, то прокурор первым делом требует к себе ведомость. Обнаружит липовую подпись - все, хана фермеру! Фермеры не должны выдвигать никаких условий. Обеспечь сбор, обеспечь людей, по одному человеку на гектар, и все, точка.
В разгар уборки урожая именно у этого фермера хлопок собирали ташкентские студенты. Собирали хорошо, исправно, так как данный фермер - один из передовиков области, у него хлопок растет всегда добротный, и средний сборщик может собирать до ста килограмм в день.
Но оказалось, что многие студенты на сбор хлопка не приехали, они откупились, дав деньги деканам или их людям. И теперь, хотя приехавшие и собирали по сто кг, но этого оказывалось недостаточно для выполнения дневной нормы. И тогда студенты попросили, чтобы фермер взял у них еще наличные, ехал на хлоппункт и подделал квитанции о сдаче дополнительных килограммов. Декан пообещал, что табель и ведомость они заполнят сами, вернут фермеру, а деньги за сбор оставят себе. Фермеру при этом раскладе оставались дополнительные килограммы, а может, и тонны хлопка. Правда, «липовые», на бумаге.
- Честно говоря, я отказался, - рассказывает фермер. - Мне не нужны были такие килограммы. Это всегда опасно: каждую осень после завершения сбора в хлоппунктах начинаются ревизии со стороны республиканской прокуратуры, тут вообще позабудешь, что такое сон. Начинают вызывать каждого фермера в прокуратуру, где трое-четверо здоровых парней-прокуроров окружат тебя и спрашивают: «Сколько приписок ты сделал?» Страшно бывает. Из-за этого я отказался сам сделать справки о липовых килограммах для декана факультета. Но мне очень хотелось, чтобы студенты продолжили у меня сбор, и поэтому я дал им в руки свою накладную о вывозе хлопка в хлоппункт, со своей печатью и подписью. В накладной написал имя своего тракториста, свой трактор. Тракторист тоже подписался…
В этом году приписки организовали таким образом: Каждую ночь, когда подводят итоги дня, определяют, сколько тонн не хватает для выполнения дневной нормы по району. Исходя из этого, хоким (глава администрации) и прокурор района недостающие тонны делят по совхозам. И директора совхозов находят своих фермеров с наличными деньгами, которые желают и могут купить «липовые» тонны хлопка. В узком кругу хоким и прокурор обяжут и начальника районного хлопзавода, и начальников хлоппунктов принимать деньги только у председателей совхозов и выдавать справки о сданных тоннах. Так и получилось, что хлоппункт конкретно с фермерами не работал, а работал через председателя СИУ (совхоза).
Что же вы думаете, «дело» получилось. В тот же день я поехал с «липовой накладной» на хлоппункт, и встретил там декана и нашего председателя СИУ. И получилось, что вместо десяти тонн я сдал «двадцать», аж самому страшно. Но этот страх мы делили наравне с деканом, студентами, которые подписывались в табели о сборе и ведомостях о получении денег за сбор. А за каждые липовые тонны декан платил хлоппункту по 600 тысяч сумов. За десять тонн – 6 млн. сумов. А за сбор они получили 2 млн. сумов. У декана от каждой тонны убыток в 4 млн. сумов. А у меня дополнительные тонны без расходов. Если за тонну в итоге полагается один миллион сумов, вычитаем за сбор 200 тысяч сумов, и у меня получается 800 тысяч сумов чистой прибыли от этой сделки. И хорошо, и страшно, - объяснил фермер.
Так наш фермер поднялся в число 40-центнерщиков. Это особая категория фермеров, на них распространяется милость самого премьер-министра. Таким фермерам полагаются все льготы, и свои деньги они могут и получать в банке наличными, и перечислить на получение легковых автомобилей Асакинского завода «Шевроле», вообще вариантов открывается много. О них рассказывают по телевидению, о них пишут в газетах. Других фермеров призовут равняться на них.
Такие «передовики» встречаются очень редко, их по пальцам можно пересчитать.
Про дождь и «Злость Назир-ота»
2 ноября 2014 года, 10.30 утра.
На улице дождь. Выехавшие на сбор хлопка педагоги, медики и другие привезенные сборщики бегут с полей и укрываются от дождя в автобусах, которые тут же их поджидали. Все хотят ехать обратно. Начальник отряда по мобильному телефону просит разрешения у начальства, но получает отказ. Ему говорят, что дождь скоро кончится, надо подождать. А если дождь продолжится, то все равно никуда не ехать, а сидеть в автобусах до прихода учетчиков из прокуратуры.
- Куда вы спешите, - сказали в трубке.– День все равно потерян. Сидите в автобусах, в карты поиграйте, обедайте, займитесь чем хотите, но будьте в автобусах. Вы же человек советской закалки. Забыли, что ли, стихотворение «Злость Назир-ота»?
Было такое стихотворение узбекского поэта Уйгуна, оно вот о чем. Сбор хлопка на исходе. Но кое-где на поле еще мелькают белые пятна в коробочках, и их надо собрать, чего бы это ни стоило. Хлопок – народное достояние, значит, нельзя терять и его последние капли. Чувствуя это, старик Назир-ота тоже выходит в поле, чтобы быть рядом со своими детьми и внести личный вклад в сбор хлопка.
Но вдруг небо нахмурилось.
Назир-ота посмотрел на небо, тоже нахмурился и продолжил сбор.
С неба упали первые несколько капель.
Назир-ота разозлился и еще яростней продолжил сбор хлопка.
Пошел дождь. Назир-ота разъярился и сказал про себя: «Пусть хоть камни падают с неба, хлопок на поле мы не оставим. Соберем до последней коробочки».
В советскую эпоху это стихотворение печатали все СМИ, а в конце сбора, когда холодает, идут дожди и снег, каждый вечер его читали по телевизору, чтобы поднять боевой дух советских людей.
Но дождь есть дождь. После дождей ходить по полю невозможно, туфли влипают в грязь, стебли хлопчатника намокают, и одежда сборщика тоже оказывается мокрой и грязной. Но ведь хлопок - народное добро? Бросить народное добро в поле и уехать домой - как-то непатриотично, да?
Поэтому сидим в автобусах, играем в карты. Если не хочется играть - начинаешь думать.
Сорт и класс мокрого хлопка
Хлопку, собранному 2 ноября, могут присвоить только пятый сорт и третий класс. Можно считать, что это - отход. За такой хлопок фермеру от хлопзавода полагается чуть меньше трехсот тысяч сумов. Окупается только оплата за сбор, а также налоги. На транспортные расходы по перевозке собранного хлопка от поля до хлоппункта этих денег не хватит, поэтому фермеры отказываются от такого хлопка. И сегодня утром фермер явился, походил туда-сюда, отдал командиру отряда накладную с печатью и подписью и уехал: мол, его зовут на селекторное совещание аж самого премьер-министра.
- Все! – вздохнул начальник отряда, - фермера и след простыл. И сегодня самим придется сдавать хлопок.
К двум часам дня реденький дождик все шел, хоть и с перерывами. То пойдет, то прекратится. В половине третьего командир отряда еще раз созвонился с начальством. Ему сказали, чтобы выехали с поля к четырем часам. Проверяющие сегодня по полям не ходили. Автобусы встретят по дороге и подсчитают количество сборщиков. А командир отряда весь собранный хлопок должен загрузить в один из автобусов, поехать в хлоппункт и сдать. А сборщиков из этого автобуса пересадить в другие - благо, они утром выехали полупустые.
Сказано – сделано.
Но в хлоппункте представитель первой зоны долго не хотел принимать их хлопок, говорил, что хлопок слишком мокрый, пусть сначала отвезут его куда-нибудь и высушат (о первой зоне приема хлопка подробнее можно прочесть здесь, это первая ступень контроля, где проверяется качество хлопка - ред.). Мол, у него есть такой приказ со стороны директора хлопзавода.
А директора хлопзавода не было, тоже выехал на селекторное совещание, а сотовый телефон выключил. Начальник отряда целый час бегал туда-сюда, созванивался с разными начальниками, прокурорами, их помощниками - чтобы привезенный хлопок был принят.
Наконец, через битый час «войны», уговорили хлопок принять, но с условием, что урежут за влажность не до 30%, как полагается с пятого сорта третьего класса, а все 60%. То есть из каждой привезенной тонны оставят кондиционных 400 кг. Командиру отряда пришлось согласиться. Фермера-то рядом нет, сами собрали, сами свезли в хлоппункт, сами сдают…
Кому нужен этот хлопок?
В десяти автобусах приехало около 200 человек. И оказалось, что все вместе они собрали чуть больше 600 кг. Если считать кондиционный хлопок - то около одного килограмма на каждого.
Внутри хлоппункта никакой очереди. Быстро разгрузили автобус. Благо, хлопок, по настоянию водителя автобуса, был привезен в «фартуках». И командир отряда с легким сердцем и чувством выполненного долга отправился домой. Но по дороге ему позвонили и попросили, чтобы он тоже заворачивал в районный Дом культуры, где продолжалось селекторное совещание, чтобы там отчитаться перед начальством.
Тяжело стало на душе у командира отряда. Он-то надеялся, что сегодня вернется домой чуть раньше обычного и отдохнет, как следует. А если ехать в Дом культуры, то это до полуночи. Но деваться некуда.
В ДК объявили, что сбор продолжится до последней коробочки, может, до 10 ноября, а может, и до 15-го, или вообще до 1 декабря. И пошел строгий указ всем районным хокимам, прокурорам и милиционерам, чтобы вести строгий учет количества сборщиков, собранных килограммов, чтобы без пощады наказывать всех нарушителей. Мобилизовать всех годных к сбору людей: педагогов, медиков, третьекурсников сельских коллежей, представителей бизнеса, сотрудников всяких организаций…
Одним словом, очередная мобилизация.
Снова - последний и решительный бой, бой за хлопок, против природы, против всего…
Международное информационное агентство «Фергана»
