Александр Шумилин: Авторитарные режимы – главные вербовщики ИГИЛ
ИГИЛ – одна из главных сегодня угроз для мира. Вокруг этой аббревиатуры накопилось столь много спекулятивных мнений, что мы посчитали просто необходимым дать слово одному из ведущих экспертов-арабистов России, проработавшему много лет на Ближнем Востоке. Как появлялся ИГИЛ, кто стоял у его истоков, каковы каналы финансирования этой террористической организации, что может мир противопоставить этой угрозе – на эти вопросы в очередной передаче цикла информационного агентства «Фергана.Ру» в студии Центральноазиатского телевидения отвечает Александр Иванович Шумилин, директор Центра анализа ближневосточных конфликтов Института США и Канады.
Ведет передачу журналист «Ферганы» Сергей Мец.
Сергей Мец: Добрый день! «Фергана.Ру» в студии Центральноазиатского телевидения продолжает цикл передач, и сегодня у нас одна тема, но тема серьезная, животрепещущая для Центральной Азии, Ближнего Востока, всего региона в целом. Эта тема – ИГИЛ. У нас сегодня замечательный гость, Александр Иванович Шумилин, кандидат исторических и доктор политических наук, директор Центра анализа ближневосточных конфликтов Института США и Канады. Я – Сергей Мец, и мы начинаем.
Александр Иванович, первый вопрос - и так правильно делать - относится к разряду «ликбез». Много говорят о так называемом «Исламском государстве» (бывш. «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб.), но до сих пор обыватель, простой человек, который читает и слушает об этом, ничего, кроме, как вы верно заметили до эфира, отрубленных голов, не видит, никакой более подробной информации не получает. Вопрос простой – где истоки «Исламского государства», с чего все начиналось и кто для них враги, гяуры/кяфиры? Это движение против правительств тех стран, где жили эти люди, или это – исламистское движение?
Александр Шумилин: Очень важный вопрос, он назрел давно, и многие пытаются в нем разобраться. Я разобрался по-своему, поэтому поделюсь собственными соображениями на сей счет. Давайте называть это явление ИГИЛ или группировкой, а не «Исламским государством», поскольку все-таки это не является в подлинном смысле государством, хоть они и пытаются создать эту видимость, какие-то структуры выстраивают, но на самом деле – это оккупанты определенной территории, то есть территория оккупирована пришельцами. И, судя по всему, не так уж надолго, как я предполагаю, забегая далеко вперед.
Чаще всего задают вопрос: чем же эта группировка отличается от своей прародительницы «Аль-Каиды»? Вот здесь, на противопоставлении ряда группировок, ряда идейных основ мы можем приблизиться к пониманию того, что же это такое. «Аль-Каида», действительно, во многом была предшественницей ИГИЛ, а ИГИЛ изначально назывался «Аль-Каидой в Междуречье», и возникла эта организация в период между 2004 и 2006 годами на территории Ирака. Ее основателем считается аз-Заркауи, который прямо говорил, что он посланец «Аль-Каиды», уполномоченный Усамой бен Ладеном на создание этой организации. И здесь я не могу не заметить одно прелюбопытнейшее обстоятельство.
Опять же, в контексте дискуссий говорят, что был, вот, диктатор Саддам Хуссейн, кровавый или не кровавый, но при нем не было «Аль-Каиды» и не было ИГИЛ. А посему он преподносится как вариант лучший, так называемый светский, что тоже сомнительно в отношении националиста и диктатора, но это, мол, было лучше, чем сейчас. Аспектов тут много для оценки, но любопытно, что этот самый аз-Заркауи оказался на территории Ирака еще при Саддаме Хусейне, в 2001 году, и приступил к созданию филиала «Аль-Каиды» именно тогда. Не случайно он оказался там в 2001 году, в самом конце года, - он, по сути дела, сбежал с территории Афганистана, которая к тому времени была уже под прицелом международных сил во главе с Соединенными Штатами, и где была разгромлена база «Аль-Каиды» в октябре-ноябре 2001 года, достаточно быстро после событий 11 сентября в Вашингтоне и Нью-Йорке. И вот в Ираке появляется аз-Заркауи и начинает создавать там филиал «Аль-Каиды». Здесь возникает немало вопросов, которые, я уверен, еще будут прояснены, но мы пока только зафиксируем факт, что это все происходило при Саддаме Хуссейне, ибо его режим был свергнут в марте 2003 года, он долго скрывался, был позднее арестован, а казнен еще позднее. Можно предположить, как это делают некоторые аналитики, не знаю, в какой степени основываясь на реальной информации и материалах, но можно предположить, что определенная связь между аз-Заркауи и режимом Саддама существовала, иначе он не прожил бы два года на территории Ирака….
Сергей Мец: Да, вопрос напрашивался, но я знал, что вы на него ответите…
Александр Шумилин: Конечно. И это важное обстоятельство, ибо в свое время американцы, в основном, и западники обвиняли Саддама в связях с «Аль-Каидой», с терроризмом в целом. Но этот эпизод не приводился, обвинения повисали, поскольку фактура не была на поверхности, но вот теперь она появляется в связи с аз-Заркауи и, особенно, в связи с его последователями, поскольку Заркауи был ликвидирован американцами, и не только ими, но к этому я вернусь несколько позже. Но уже последователи Заркауи – аль-Багдади, его идеологи, обращаясь к этому моменту создания ИГИЛ, тогда еще «Аль-Каиды в Междуречье», дают понять, что связи такие с режимом были, иначе бы ничего не случилось, ибо эта организация была нацелена на борьбу с Соединенными Штатами. Именно на базе антиамериканизма и могла случиться, чтобы было понятно, смычка...
Сергей Мец: Они и сошлись…
Александр Шумилин: Могли бы сойтись. У нас нет прямых доказательств, но могли бы сойтись. Это очень важно. Прокидывая «мостик» вперед и анализируя ситуацию в ИГИЛ сегодняшнего дня, многие считают, что боевые части ИГИЛ сформированы, в основном, на базе распущенной иракской армии – а это не совсем так, или совсем не так – но связь саддамовских «элементов», скажем так, и саддамовской стратегии с «Аль-Каидой» все-таки просматривается. Будет доказано или нет, но это ясно, ибо происходило на базе общих интересов в борьбе с США.
Расцвет этой организации пришелся на период 2004–2005, и особенно на 2006 год. Тут принципиально важно взглянуть на эту организацию именно с того времени, ибо будет яснее и ракурс сегодняшнего дня. Тогда «Аль-Каида в Междуречье» во главе с Заркауи базировалась в так называемом «суннитском треугольнике» Ирака, пытаясь мобилизовать иракских суннитов на борьбу против новой власти в Багдаде, во главе с аль-Малики, шиитом. То есть уже произошло «соскальзывание» на религиозную почву, религиозную идеологию, и вот здесь уже хорошо просматривается линия на противодействие багдадскому режиму, который, по сути, опирался в те годы на американские оккупационные войска, линия на углубление внутрирелигиозного раскола между суннитами и шиитами. «Аль-Каида», Заркауи проявили себя достаточно жестко, временами жестоко, и дошло до того, что местное население, сунниты, хоть и была значительная их часть настроена просаддамовски, быстро разочаровались в «Аль-Каиде», устрашились ею и отказали ей, мягко говоря, в гостеприимстве. Тут и произошло то самое, для многих парадоксальное, явление, когда боевые отряды суннитов в этом «треугольнике» сомкнулись с американскими военными подразделениями и иракской армией в борьбе с этой самой «Аль-Каидой». Это – принципиально важное событие, когда сами сунниты изгнали Заркауи и «Аль-Каиду» со своей территории. Это принципиально важно во многих отношениях, но самое главное, что именно тогда, будучи изгнаны в значительной степени именно суннитами, вместе с американцами и иракцами, эти группировки ушли в подполье, а затем возродились уже в Сирии в условиях внутреннего конфликта и гражданской войны в 2011 году, не скрывая своих истоков, и под названием «Исламское государство Сирии и Леванта».
И здесь мы подходим постепенно к ответу на ваш вопрос. Эта группировка, появившаяся на территории Сирии, является для Сирии чужеродной, ее истоки, в основном, в Ираке, но ее идеология «джихаддизма» и аль-каидовская идеология победы ислама во всем мире и привела к той конфигурации, которую мы наблюдаем сейчас. Еще раз важно подчеркнуть, что она чужеродна для Сирии, она борется и против Асада, и против сирийских повстанцев, оппонентов Асада, она издает призывы к мусульманам радикального толка по всему миру пополнять ее ряды. И одновременно, окрепнув, вдруг бросается на территорию Ирака, что произошло ровно год назад, в августе 2014 года, и заявляет о себе самым громким образом именно на территории Ирака, и именно на территории того самого «суннитского треугольника». Уже не столько в расчете на поддержку суннитов, как это делали в 2006 году, сколько с расчетом отомстить – это очень важно – тем самым суннитам, которые их изгнали, шейхам суннитских племен, воспользовавшись общим ослаблением ситуации с безопасностью в этом районе. Это был период несколько осложнившихся отношений между суннитами и шиитами, период смены правительств, где не могли поделить места – сунниты были недовольны преобладанием шиитов…
Сергей Мец: В Сирии подобная же ситуация сложилась – там тоже у власти находилось шиитское меньшинство?
Александр Шумилин: Нет, в Ираке это большинство, в Сирии – меньшинство. Когда там еще были американцы, они пытались регулировать ситуацию путем подсказывания, влияния, так, чтобы суннитов особенно не дискриминировали, но после вывода американских войск из Ирака правительство аль-Малики и он лично отошли от своих обещаний, злоупотребили властью в свою пользу, и шиитский фактор возобладал везде, что вызвало недовольство, чем и пытался воспользоваться ИГИЛ, ворвавшийся на территорию Ирака. Первое, что сделали террористы ИГИЛ, и это хорошо проверяется информационно, - начали уничтожать глав племен, суннитских шейхов.
Сергей Мец: То есть это даже не внутриконфессиональная рознь, а внутрисуннитская?
Александр Шумилин: Да, и это очень важно, это так проявилось, и одним из главных их тезисов можно считать утверждение о необходимости быть жестким мусульманином суннитского толка, а те сунниты, кто не являются жесткими, в нашей терминологии – радикально настроенными, - они подлежат ликвидации. То есть умеренные мусульмане суннитского толка в числе первых предателей и врагов ИГИЛ подлежат ликвидации. Все-таки надо сказать, что шииты «первее», но с учетом того, о чем я говорил, об истории 2006 года, они, ворвавшись на территорию Ирака, первым делом начали ликвидировать физически - что подтверждает производящиеся сейчас вскрытия коллективных могил – сначала глав суннитских племен, которые отказывались идти у них на поводу, вступать в их ряды, оказывать содействие. Первая партия физически уничтоженных составляла 112 человек - видимо, не только главы, но и близкие к ним люди. Но первейший враг - это, конечно, шииты. То есть это – внутриисламская, внутрирелигиозная война, объявленная радикально настроенной частью исламистов. Слово «мусульман» не будем употреблять, ибо здесь речь идет о борьбе за власть, а мусульмане - это люди, исповедующие ислам, добросердечные в своем большинстве, благочестивые в помыслах и во всем остальном. А исламисты – это те, кто использует ислам в политических целях, и ИГИЛ представляет собой крайне радикальную группировку, базирующуюся на этой самой идеологии радикального исламизма. Не ислама, а исламизма.
Порядок врагов я уже обозначил, это – умеренные мусульмане, руководители всех соседних суннитских арабских монархий и большая часть их населения. Королевская семья в Саудовской Аравии определена ими во враги, что исходит еще от Усамы бен Ладена – ведь первейшей задачей для бен Ладена, рожденного в Йемене, но гражданина Саудовской Аравии, была борьба с королевским режимом этой страны, которых он определял как предателей ислама. И вот эта линия подхвачена руководством ИГИЛ – все умеренные мусульмане, которые не готовы браться за оружие и воевать за торжество ислама с неверными в виде шиитов, а по расширяющемуся кругу – с западной цивилизацией, должны быть уничтожены.
Это важно подчеркнуть – между ИГИЛ и «Аль-Каидой», между «дочерью» и «матерью» возникли серьезные идеологические противоречия, которые сводятся к следующему. Задачи «Аль-Каиды» - глобальные, борьба с дальним врагом, с Западом, и в меньшей степени с ближним. В эту стратегию укладываются теракты в США 11 сентября 2001 года, в Испании, Англии, Франции, и под эту стратегию выстраивалась вся логистика и структура организации в виде замаскированных ячеек сторонников в любой стране, в любом сообществе, так называемых «спящих», которые потом просыпались и выполняли определенные задания, аналогичные тем, что выполняют спецслужбы диверсионного характера – не просто сбор информации, а проведение терактов. То есть, идущий рядом с нами по улице человек вполне может оказаться сторонником «Аль-Каиды», который в свое время возьмет в руки или оружие, или взрывчатку и по команде выполнит задание.
В отличие от этой стратегии, которую я уравниваю с диверсионно-разведывательными действиями, ИГИЛ – это террористическая группировка, которая формируется и воплощается в совершенно ином обличье. Это уже армия со своими флагами, знаменами, со своими задачами локального характера, главная из которых – захватить территорию, расширять ее и создавать базу псевдо-государственного характера, в отличие от «Аль-Каиды», которая и в пещерах жила, и неизвестно где…
Сергей Мец: Многие так и утверждали, что «Аль-Каида» - это сетевая организация…
Александр Шумилин: Именно сетевая, а ИГИЛ – это армия. С танками и всеми прочими доступными видами вооружений, а главное – со своим знаменем…
Сергей Мец: Что противоречит исламу. Некоторые эксперты мне говорили о том, что наличие знамени противоречит исламу, что это не принятая форма в исламе.
Александр Шумилин: Ну, это уже совсем какие-то углубленные знания, поскольку, если обращаться к истории, то знамена там появлялись. Вы меня скорее озадачили, потому что исторически знамена появлялись, и это черное знамя и «Аль-Каиды», и ИГИЛ с белой надписью – оно оттуда. И знамя Саудовской Аравии зеленого цвета, поскольку ислам ассоциируется, в основном, с зеленым цветом в этом же ряду.
Сергей Мец: Каковы источники финансирования ИГИЛ? Сейчас это в некоторой степени понятно, хотя и не до конца, а откуда брались деньги, когда они были совсем маленькими, только начинали?
Александр Шумилин: Да, но тут важно закончить с расхождением целей «Аль-Каиды» и ИГИЛ. Если у «Аль-Каиды» задача та же, создание халифата, но отдаленная по времени, то здесь ставится задача конкретная – немедленная оккупация части территорий, которую обозначают как часть халифата, что и произошло после оккупации некоторой части Ирака и Сирии. То есть это – приземленная организация, соответственно, у нее и другая тактика, другая во многом стратегия конкретной борьбы со всем окружающим миром, с соседними территориями Турции, которая сегодня вступила с ними в жесткое противостояние, Сирии, Ирана , Иордании. То есть, вот их главные враги: шииты, умеренные сунниты, которые являются мусульманами, а потом иноверцы, гяуры/кяфиры. Отсюда и отношение к христианам-изидам известное.
С учетом всех этих обстоятельств, мы перейдем к вопросу о финансировании. Изначально финансировалась эта организация так же, как и «Аль-Каида», и здесь, кстати говоря, много искажений, извращений, иногда намеренных. Существует группа экспертов в России, так называемых экспертов, в кавычках или без кавычек, которые утверждают, что «Аль-Каида» как таковая и Усама бен Ладен – это выкормыши Саудовской Аравии…
Сергей Мец: И США…
Александр Шумилин: И США, да, хотя эти страны как раз и являются главными врагами в устах самого Усамы бен Ладена. И это парадокс. В этих вопросах зачастую слышны утверждения этих «экспертов», не буду называть их имен, которые надо рассматривать так: мы говорим, а вы не спрашивайте, почему. Поскольку, если начинаешь спрашивать, то вся картина рушится, хотя, надо сказать, она весьма сложная, поскольку финансировалась «Аль-Каида» не только из личных источников бен Ладена, даже поначалу. Главным подспорьем и питательным каналом для бен Ладена были так называемые «серые» фонды. Исламские фонды. Это фонды частных чаще всего лиц или искаженные около-государственные фонды. Искаженные потому, что они представляются внешне работающими на одни цели, с определенным набором создателей, учредителей, а на самом деле пускали деньги на другие цели. Но их немного, чаще всего это частные фонды, в том числе саудовских миллиардеров, и в этом смысле деньги, действительно, могли идти из Саудовской Аравии. Но они не всегда шли с территории Саудовской Аравии – это какие-то офшоры, или многоступенчатые схемы, которые реализовывались через соседние государства, в том числе и через западные. Но самое главное вот что – создатели этих фондов были носителями вариантов радикальной интерпретации ислама. И они, будучи внешне добропорядочными гражданами Саудовской Аравии, на самом деле выступали против правящей семьи. И таковых мы знаем не так уж мало. Как вариант борьбы с правящей семьей, они подкармливали всякого рода радикальные группировки, и не только «Аль-Каиду». Но Усама боролся с королевской семьей, за очищение Саудовской Аравии от поганых иностранцев – на тот момент там были расквартированы американские войска после «Бури в Заливе», войны против Ирака, недолго, но были какое-то время - и идею борьбы в Саудовской Аравии он поднимал «на щит», это было одним из вариантов получения финансирования от некоторых саудовских оппонентов. То есть это никак не связано с саудовским государством, никак не связано с правящими, официальными лицами, это – оппоненты.
Сергей Мец: Частные вспомоществования…
Александр Шумилин: Частные вспомоществования, которые через всякого рода сложные схемы доходили до «Аль-Каиды». Эта схема сохранялась, возможно, сохраняется и сейчас применительно к ИГИЛ, но это – не государство. Ни Катар, ни Саудовская Аравия не финансируют ИГИЛ.
Вторым источником финансирования, ради чего ИГИЛ заявляет себя столь жестоким образом, проводя пиар-кампанию на крови и на дикости, становится попытка, и она, по-моему, успешна, перенаправить значительную часть закята, обязательной милостыни, которую мусульмане всех стран мира выплачивают раз в году через мечети, и не знают, куда и что идет. Возможны такие же «серые» схемы, с помощью которых закят, а это один из столпов ислама, попадает туда. И вот здесь ИГИЛ объявил себя конкурентом «Аль-Каиды»: мол, в отличие от «Аль-Каиды», которая спряталась в пещерах и оттуда что-то вытворяет, выдумывает, мы воюем, мы режем головы гяурам/кяфирам и всем «неверным», нам нужна поддержка и мы являемся носителями, как они утверждают, «чистого, правильного» ислама, имея ввиду радикальную трактовку Корана, где значительная часть сур (глав Корана – прим. ред.) и позиций игнорируется, а выбираются наиболее жесткие и извращаются, как утверждают многие богословы. Выстраивается какая-то такая идеологическая канва, которая, повторяю, опровергнута всеми авторитетными богословами, утверждающими, что это никак не связано с исламом, что это есть извращение ислама. Но тем не менее, они поднимают знамя ислама с тем, чтобы привлечь к себе и недовольных мусульман в ряде стран. Как пополняются их ряды – тема отдельного вопроса, а сейчас мы говорим о привлечении средств, и вот часть сборов мусульман теми или иными путями направляется на поддержку того, что провозглашено на данный момент этими… как их назовем – я бы назвал их бандитами…
Сергей Мец: Экстремистами…
Александр Шумилин: Экстремистами, радикалами, если хотите помягче, - провозглашено делом утверждения ислама, борьбы ислама, и ведется она именно там, и ведется именно ими. Дальше, естественно, захваты предприятий, контрабандная торговля нефтью, захваты банковских товаров и так далее.
Сергей Мец: Появилась еще одна «горячая точка», которая в последнее время выходит на уровень с сирийской – это Афганистан и угрозы Центральной Азии. Во-первых, хотелось бы спросить, насколько велики различия в арабской трактовке ислама и среднеазиатской, поскольку, как ни крути, в Центральной Азии, в том же Узбекистане, находится один из исторических центров ислама? И вот ИГИЛ подходит к границам, уже появляются неподтвержденные мнения, что ИГИЛ как-то договаривается с движением «Талибан», который, в свою очередь, захватывает северные территории Афганистана. Эксперты утверждают, что у «Талибан» нет идеи выходить за границы – они хотя захватить Афганистан и управлять им. У ИГИЛ задачи гораздо шире, и если они договорятся с «Талибан», насколько велика угроза для стран Центральной Азии, где чрезвычайно озадачены этой проблемой, в том числе и Россия озадачена?
Александр Шумилин: Знаете, я бы не сводил все к договоренности с «Талибан». Дело в том, что есть много вопросов. На данный момент там больше противоречий между «Талибан» и ИГИЛ, чем точек соприкосновения, ибо это все вопросы интерпретации ислама и специфики. Но в это так глубоко не лезут, это, скорее, вопросы геополитики и интересов. «Талибан» не хочет уступать предполагаемое свое господство, преобладание в Афганистане в пользу ИГИЛ, ибо получится то же, что получается с «Аль-Каидой», которую ИГИЛ вытеснил с такого мусульманского супер-пространства, став центром внимания и привлечения средств, живой силы, попыток вести теоретические разработки в области ислама, что, естественно, берется в кавычки. Так что разногласия с «Талибан», который всегда был ближе к «Аль-Каиде», - мулла Омар покровительствовал Усаме бен Ладену, стал родственником, – возможно, послужат как раз сдерживающим фактором продвижения ИГИЛ.
ИГИЛ может продвигаться в Центральную Азию и минуя Афганистан, как он это делает в арабском мире, минуя многие страны, и вдруг возникают ячейки, скажем, в Ливии, или в Мали, в Африке. Происходит это путем срабатывания того самого механизма, когда часть территории провозглашена халифатом, а халифат должен расширяться безгранично, охватывая все большие территории. ИГИЛ идеологически перебросил очень хитро «мостик» к общемусульманской концепции халифата, которая воспринята сейчас и воспроизводится как идея воссоздания исторического халифата в каком-то обозримом будущем. Поэтому все территории, которые когда-то входили в его состав, включая территорию Испании, заметим, трактуются как часть халифата, потенциально. Механизм работает таким образом, что на этих территориях появляются группировки, которые провозглашают себя сторонниками ИГИЛ, а ту территорию, которую они контролируют, частью халифата. То есть получается некое «лоскутное одеяло», и эта часть может возникнуть в любой точке.
Угроза для Центральной Азии связана с тем, насколько велик потенциал этих радикально настроенных людей, готовых объявить себя сторонниками ИГИЛ, действовать по их указанию, в их стиле и духе, и во имя целей этого псевдо-халифата. А порождаются эти люди конкретными условиями в этих странах. История с полковником МВД Таджикистана, который бежал в ИГИЛ, – это история разочарования в окружающей действительности, в коррупции той среды, где он находился, невозможности жить по справедливости, по законам, в особенности для молодых людей, что и является вербовочным фактором. Это значительная, если не тотальная коррупция, что относится и к Северному Кавказу: там, равно как и в странах Центральной Азии, выбор для молодых людей, разочарованных отсутствием перспектив, несправедливостью, господствующей вокруг них, прежде был уход в подполье, а теперь и в Сирию, и в Ирак, в ряды ИГИЛ. Но ИГИЛ только манит их, притягивает, а толкает их на это окружающая действительность – несправедливость, авторитаризм, диктатура, отсутствие перспектив самоутверждения, если ты не входишь в правящий клан, невозможность нормальной жизни, защиты чести и достоинства от судебных органов и прочее. То есть авторитарные системы являются, в моей формулировке, главными вербовщиками потенциальных бойцов ИГИЛ. И неважно, на какой они территории действуют – одной из стран Центральной Азии или на территории Сирии и Ирака, что не продлится долго, полагаю. Но исчезни ИГИЛ, социальное недовольство будет так или иначе трансформироваться в религиозную плоскость, судя по всему, если мы говорим о центральноазиатских республиках и, в конечном счете, будет сказываться в виде радикальных террористических действий в стиле «Аль-Каиды» или ИГИЛ – диверсионно-разведывательного или открытого армейского противостояния. Корень проблемы именно в этом. Борьба с ними силовыми методами необходима, но социальное реформирование структур, общества в целом не должно уходить из поля зрения тех, кто хочет избавить свою страну от угрозы радикального исламизма.
Сергей Мец: Время нашей передачи практически закончилось, но я хочу вернуть вас в начало разговора и задать последний вопрос, на который попрошу вас коротко, если возможно, ответить. Вы высказали убежденность в том, что ИГИЛ недолго просуществует. Почему вы придерживаетесь такого мнения?
Александр Шумилин: Потому что уже появились признаки объединения сил всех стран против него, с базой в мусульманском мире – коалиция против ИГИЛ, к которой присоединилась, наконец, Турция, бывшая прежде слабым звеном, а теперь твердо стоит на этой позиции и «перекрывает кислород» ИГИЛ в плане поступления туда бойцов. Одновременно меняется ситуация в Сирии не в пользу Асада, с помощью той же самой коалиции и других группировок. То есть те, кто воюет и против ИГИЛ, и против Асада, начинают постепенно преобладать, эта тенденция будет усиливаться, возможности для укрепления ИГИЛ в военном смысле ограничиваются - из-за Турции и Ирана, в значительной степени, - а Иран тоже уже вступает в эту войну, и Россия готова активизировать свои действия против ИГИЛ. То есть ИГИЛ находится в осаде и в нынешнем его виде может быть разгромлен, но не уничтожен – он изменяет название, уходит в подполье, и возрождается где-то под каким-то другим именем, околоисламистским религиозным радикальным названием.
Сергей Мец: Александр Иванович забрал у меня ту часть, которой я хотел завершить разговор. Вот именно так и произойдет – исчезнет ИГИЛ, на его месте появится еще кто-то, и, как верно заметил Александр Иванович, – дело не в том, кто появляется, дело в том, почему появляется. Спасибо!
Интервью также можно посмотреть по ссылке.
Международное информационное агентство «Фергана»
