Двадцатого июня в Сахаровском центре (Москва) отметили Всемирный день беженца – концертной программой и «круглым столом». Его открыла председатель исполкома Международного общественного движения «Форум переселенческих организаций» Лидия Графова, которая наличие беженцев в стране назвала великой трагедией, отброшенной государством в дальний угол.

Лидия Графова вспомнила 1990-й год, когда армяне бежали из Баку. Первой организацией, которая занималась беженцами, в Москве тогда был Комитет «Гражданское содействие».

- Самолетами и эшелонами привозили в Москву армян, иногда в халатах и домашних тапочках, и потом расселяли их по стране. Тогда слово «беженец» было незнакомо советским людям. Беженцами называли тех, кто бежит из страны - это были наши писатели-демократы. А чтобы кто-то бежал к нам – это было непонятно. Местные жители очень гуманно отнеслись к этим людям. Я помню, как армяне поставили палатки на Васильевском спуске, и мы с внуком носили им еду. Поэтому сегодня, в День беженца, мне стыдно, что от такого сочувствия наше общество пришло к бушующей ненависти. Потом к нам в качестве беженцев пошли русские из разных стран, как это было во время гражданской войны в Таджикистане. Потом беженцы в нашей стране появились из-за чеченской страны…

- Наше миграционное законодательство жутко лицемерное, - продолжила Графова. - Россия должна принимать людей, которые, несмотря на репрессивное отношение, всё еще бегут к нам. Однако гуманизм выветривается, а СМИ в этом подыгрывают властям. Надо думать о будущем Российской Федерации и действовать так, как написано в Концепции государственной миграционной политики: привлекать граждан и радоваться каждому человеку, который хочет жить в России.

Но, по словам правозащитницы, в 2002 году российское миграционное законодательство ужесточилось настолько, что эпиграфом к нему можно поставить фразу «Оставь надежду всяк сюда входящий».

- Последние 26 лет я пишу о миграции, и это каторга, потому что на нашу свободу слова нам отвечают свободой слуха. Чем дальше, тем тяжелее я пишу, потому что не могу достучаться до людей, от которых что-то зависит. Однако мы помним, что есть День беженцев и наше общество, несмотря на катастрофическую бурю страстей, продолжает принимать этих людей как родных, - заключила Лидия Графова.

Председатель Комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина уверена: отмечать Всемирный день беженца необходимо, чтобы показать, что мы реально переживаем за покинувших свою родину людей и хотим им помочь.

- Недавно были опубликованы и с гордостью процитированы средствами массовой информации официальные данные о том, что по итогам 2016 года Россия по приему беженцев заняла пятое место в Европе после Турции (2,9 млн), Германии (669 тысяч), Франции (546 тысяч) и Швеции (230 тысяч) и приняла на своей территории около 230 тысяч человек. Мне сразу начали писать с вопросом, откуда такая цифра. На конец прошлого года в России было зарегистрировано 598 человек со статусом беженца. Их них восемь прибыли из Азербайджана, 292 - из Афганистана (эти люди давно находятся в России, некоторые окончили здесь вузы и давно могли стать россиянами, но не могут получить документы), 34 - из Грузии, один – из Киргизии, семь - из Таджикистана, 18 - из Узбекистана, 48 - из других стран. Беженцами стали 188 человек из Украины, их было больше, но многим дали гражданство – их принимали более-менее доброжелательно.

В эти же 598 человек входят и два беженца из Сирии. Всего два, хотя из-за войны убежища в России пыталось найти немало жителей этой страны. По словам правозащитницы, до начала военных действий в Сирии в России был один сирийский беженец, теперь их двое.

- Откуда же взялась такая цифра [- около 230 тысяч человек]? – продолжила Ганнушкина. – Дело в том, что у нас есть лица, которые могут получить в России временное убежище. С этим статусом в России человек имеет право работать, но работодатели боятся трудоустраивать у себя таких людей. Людей с таким статусом, который нужно ежегодно продлевать, что власти делают с большой неохотой, в России насчитывается 228.392 человека. Из них 226.044 человека приехали из Украины, 1300 - из Сирии, 417 - из Афганистана.

Слева направо: Елена Буртина, Светлана Ганнушкина, Лидия Графова на «круглом столе» в Сахаровском центре, 20 июня 2017 года

Далее правозащитница рассказала о результатах вливания ФМС в МВД России, которое произошло в апреле 2016 года.

- С момента образования ФМС в 1991 году эту службу ликвидировали девять раз. К примеру, в 2001 году ее тоже влили в МВД, убедились, что всё разрушается и это было неправильное решение, и вернули как отдельный орган. Видимо, тот опыт был забыт, - говорит Светлана Ганнушкина. - Чем плохо это вливание? МВД России – это репрессивный орган, менталитет работников которого не изменился. Когда миграционные проблемы «сливаются» в МВД – это означает, что государство не помогает беженцам и не поддерживает мигрантов, а просто ликвидирует ситуацию с большим количеством нелегальных мигрантов, ставя борьбу с ними во главу угла.

- Это не всё: произошла также деструкция системы управления миграции. Вместо ФМС образовалось главное управление по вопросам миграции при МВД. Результатом стал распад связей между органами, уход квалифицированных людей, которые много лет работали в этой системе. Мы с ними сотрудничали, а УВКБ ООН устраивало тренинги и учило их общаться с нами. Остались ли там специалисты по беженцам? Как вообще такой гуманитарный институт, как предоставление убежища, может находиться в МВД? Теперь место квалифицированных специалистов заняли сотрудники МВД, которые не знают особенностей работы с беженцами и мигрантами. Нынешний руководитель отдела, занимающегося беженцами, по специальности кинолог. Получается, что наше государство не ценит специалистов по миграции и отрицает сам факт того, что миграционное право и институт убежища – это большая отрасль права, которая в мире вырабатывалась десятилетиями, - подчеркивает глава Комитета «Гражданское содействие».

Все это, по словам Ганнушкиной, привело к тому, что у правозащитников начались проблемы с общением с представителями МВД, и связи со структурами власти приходится налаживать заново.

– Мы стараемся помогать беженцам, но это получается слабо. Как правило, обратившиеся за помощью люди и наши юристы получают отказы в получении статуса беженца. Однако мы не падаем духом и продолжаем работать, - отметила Светлана Ганнушкина.

Она добавила, что в 2016 году возникла еще одна проблема – после внесения изменений в закон «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации».

– Этот закон был направлен на ликвидацию института прописки. Постоянная прописка была названа регистрацией по месту жительства, прописка временная – регистрацией по месту пребывания, - поясняет Ганнушкина. – Регистрация стала уведомительной и не влияла на приобретение прав и обязанностей. Долгое время Конституционный суд держался этого правила. Но вдруг мы узнали, что теперь изменено определение того, что называется «местом жительства». Им, как и раньше, является жилое помещение, в котором человек проживает постоянно или преимущественно. Там стояла точка, но теперь появилась запятая и написано, что «и имеет там регистрацию по месту жительства». То есть теперь ваше место жительства, это место, где вы прописаны. Это полное возвращение к институту прописки.

Что это влечет? Есть множество законов, которые основаны на этом понятии. Это право на получение пенсии, детских пособий и так далее, которым пользуются по месту жительства. Из-за такого изменения в законе люди лишатся существенных прав. Мы обжалуем эти поправки, а если Конституционный суд не примет нашу сторону, на нем можно ставить крест, - заключила Светлана Ганнушкина.

Сахаровский центр, 20 июня 2017 года

Далее член Комитета «Гражданское содействие» Елена Буртина рассказала о сложившейся в России ситуации с лицами без гражданства (ЛБГ). По ее данным, в большинстве своем - это граждане бывшего СССР, которые приехали в Россию до или после распада Советского Союза из стран, которые в него входили, не имели прописки на февраль 1992 года (когда вступил в силу Федеральный закон «О правовом положении иностранных граждан») и в результате не приобрели никакого гражданства.

- Это люди с советскими паспортами, а также их дети, у которых в лучшем случае есть свидетельства о рождении, - поясняет Буртина. - Сколько таких людей, сказать трудно. В поле нашего зрения находятся более ста ЛБГ, и раз в неделю появляется новый человек. Первый закон «О гражданстве РФ» был либеральным, но для получения гражданства надо было иметь, как минимум, регистрацию. А получить её тогда было непросто. Кроме того, после распада Союза люди не понимали, что такое институт гражданства. У всех были одинаковые паспорта, а за границу никто не ездил. Потребности что-то изменить не было. Ситуация резко изменилась в начале 2000-х, когда был принят закон «О правовом положении иностранных граждан», который всех не граждан и выходцев из бывшего СССР, а также находившихся в России граждан постсоветских стран с советскими паспортами уравнял с настоящими иностранцами и не предусмотрел механизмов, чтобы их легализовать. В течение десяти лет эти люди жили нелегально. Лишь в 2012 году в закон включили главу, создающую механизм, по которому часть людей получила гражданство.

- Как же живут люди без паспортов в стране, где паспорт надо предоставлять на каждом шагу? - продолжила Буртина. - Они не могут свободно передвигаться и легально трудиться, получать медицинскую помощь. То есть, не пользуются никакими правами, их дети не могут зарегистрировать браки, поступить в вуз, взять кредит или выехать за границу. Самое страшное, что в любой момент они могут оказаться за решеткой.

По словам эксперта, в настоящее время обладание паспортом СССР как единственным удостоверением личности является доказательство совершения его владельцем административного правонарушения - нелегального проживания в России. Это нарушение влечет за собой наказание в виде штрафа с выдворением из страны. Выдворение может быть добровольным, но человек с таким паспортом не может выехать за пределы России. Либо выдворение может быть принудительным, тогда человека помещают в депортационный центр, чтобы осуществить процедуру выдворения.

- Это считается не наказанием, а обеспечительной мерой, - уточняет Буртина. - Человек без паспорта или с советским паспортом оказывается в Центре временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ). Администрация этого учреждения обращается в посольство той страны, откуда человек прибыл 15-20 лет назад, и просит выдать документ, на основании которого тот может пересечь границу. Если посольство выясняет, что человек не является «его» гражданином, оно отказывает в выдаче документов. Но человек продолжает сидеть в ЦВСИГ, потому что срок давности исполнения этого наказания два года, хотя невозможность выдворения может выясниться в течение месяца. То есть человек лишен свободы в течение длительного времени. И выйдя через два года, он буквально на следующий день может быть привлечен к такой же ответственности и опять оказаться за решеткой.

Именно такая ситуация, по словам Буртиной, произошла с жителем Санкт-Петербурга, который в декабре 2015 повторно попал в ЦВСИГ и сидел там до мая 2017 года - до того момента, когда Конституционный суд удовлетворил его жалобу на незаконное содержание под стражей, которую подготовили адвокаты правозащитного центра «Мемориал», и КС принял их доводы.

- Суд постановил, что нормы, которые не позволяют лицам без гражданства выйти на свободу до истечения срока в два года, признаны неконституционными, и постановил законодателю эти нормы изменить. Это крупное событие, которое может иметь большое значение для лиц без гражданства. Теперь они могут обратиться в суд с заявлением о законности содержания их под стражей. Осталось воплотить это решение в жизнь, но это требует усилий со стороны правозащитного сообщества, - заключила Елена Буртина.

Екатерина Иващенко

Международное информационное агентство «Фергана»